«Может ли Аласдэр передвигаться при дневном свете? Или миф, что на солнце они сгорают, — всего лишь миф?» Тогда это объяснило бы, почему Аласдэр не появится до вечера. Лео вытащил блокнот, засунутый ранее в карман, и достал ручку, прикреплённую сбоку к переплёту. Ему всегда работалось лучше с вопросами, записанными на бумаге. Как будто они уходили из головы, оставляя больше места для мыслей поважнее. Прошлой ночью Лео начал составлять список вопросов, на которые хотел бы получить ответы в случае, если Аласдэр снова объявится. Например, могут ли они есть обычную еду? Вот этот вопрос был важным, особенно если учесть, что кровь Лео, по всей видимости, была предпочтительным блюдом. Парень записал вопрос о солнечном свете и, когда сзади наконец открылась дверь, спрятал блокнот. В кабинет вошёл Элиас, и Лео встал. Мужчина бросил портфель на пол, расстегнул чёрное шерстяное пальто, потом пересёк комнату и обошёл край стола. Тёмные волосы были растрёпаны ветром, а щёки покрыты однодневной или около того щетиной. Элиас выдвинул рабочее кресло, но прежде чем усесться, уставился на Лео мрачными серебристыми глазами. Внезапно ладони у Лео вспотели, будто ему снова было семнадцать. Он вспомнил, как давным-давно впервые по-настоящему посмотрел на Элиаса, и, как сейчас, глаза у того почти сияли. Они были необыкновенными. Все постоянно так говорили. — Это ты рано? Или я опоздал? — спросил Элиас, снимая пальто. — Ты опоздал. Элиас бросил вещь из тяжёлой ткани на угол стола и опустился в кресло. — Ладно. Лео поморщился и, снова усевшись, закинул лодыжку на колено. Он подёргал ногой, ожидая, что скажет Элиас, но тот молчал, и Лео подумал, что, возможно, лучше начать первым. — Слушай, Элиас. Мне очень жаль… — Жаль? Тебе жаль? От раздражения, с каким прозвучал вопрос, Лео поёжился. «Слишком сильно для начала». — Ты хоть представляешь, как мы беспокоились последние две недели? Сожаление ничего не исправит. Так что я очень хочу надеяться, что у тебя есть оправдание получше. Лео открыл рот, собираясь скормить ему придуманную Аласдэром ложь, но Элиас перегнулся через стол и покачал головой: — И даже не вздумай рассказывать, что исчез на тринадцать дней, потому что влюбился. Леонид, я знаю тебя почти одиннадцать лет, ты никогда не был глупым или безрассудным. Прикусив язык, Лео уставился на человека, которого все эти годы любил и уважал. Элиас ждал правды, но Лео не знал, что сказать. — Говори, Лео. Дай мне что-нибудь, чтобы я смог поверить, что тебе ещё есть дело до того, над чем все эти годы ты работал как проклятый. Ты действительно отправишь свою жизнь под откос ради первого встречного? — Нет, — пробормотал Лео. — Нет? Тогда помоги мне понять. Где, чёрт возьми, тебя носило? Ты ввязался во что-то, из чего невозможно выпутаться? Лео поднял голову и нахмурился: — Например? — Не знаю. Сам скажи. Наркотики? Этот парень заставляет тебя делать то, что ты не хочешь? Он похож на подобного типа. Лео хотел, но не смог удержаться от смеха при нелепой мысли об Аласдэре-наркоторговце. Парень думал, что с точки зрения стороннего наблюдателя вампир выглядел высокомерным и несколько устрашающим, будто ничто не могло его напугать. «Но наркоторговец? Нет». — Рад, что ты находишь происходящее забавным, — воскликнул Элиас, его терпение было на исходе. — Потому что, если здесь замешаны наркотики, мы можем на него заявить. — Нет. Нет, — категорически отказался Лео, взяв себя в руки. Опустив ногу, он выпрямил спину, а потом устроив локти на коленях, положил на ладони лицо. — Он не наркоторговец. Ради бога, Элиас, тут ты можешь мне доверять. — О каком доверии может идти речь? — прогремел Элиас. — Ты его не заслуживаешь. Ты только что сбежал. Никаких записок для друзей, никаких звонков своему боссу… — У меня не было выбора, — произнёс Лео, поднимаясь на ноги. Он провёл рукой по волосам, а потом вцепился в затылок и посмотрел на Элиаса: — Я не мог тебе позвонить. Элиас наклонил голову набок, тщательно продумывая каждое слово: — Почему не мог? Лео опустил руку и покачал головой: — Не могу рассказать. Элиас вздохнул: — Лео, попробуй ещё раз. — Я. Не могу. Тебе. Рассказать, — чётко проговорил парень каждое слово. — Посмотри на меня. По мне видно, что я в восторге от происходящего? В напряжённой тишине Элиас окинул друга взглядом, и всё, что слышал Лео, — это взволнованный стук своего сердца. Забавно... Элиас командовал им так же эффективно, как и Аласдэр, только по-своему. Единственной разницей было отсутствие со стороны этого мужчины угрозы о немедленной расправе. «До сегодняшнего дня, возможно». — Лео, ты ещё хочешь здесь работать? — Конечно, — ответил тот без запинки. — Я никогда не думал о том, чтобы… Боже. Кажется, будто вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Элиас кивнул и поднялся. Лео наблюдал за подходящим к нему мужчиной и вспомнил, почему когда-то запал на своего университетского преподавателя. Элиас был высоким, — костюм выгодно подчёркивал широкие плечи, — и когда Элиас остановился прямо перед Лео, лицом к лицу, парень уже не впервые заметил, насколько красивым был его друг. Какая жалость, что Элиас — натурал. — Парис нашёл вчера вот это, — сказал Элиас, вытаскивая из кармана сложенный лист бумаги. Лео взял его. — Лео, скажи, где ты был, — тихо попросил Элиас. Как только листок оказался в руках у Лео, он встретился взглядом с серебристыми глазами Элиаса. Лео показалось, что он увидел… «Нет, не может быть». Но Лео мог поклясться, что заметил в них отблеск знания. «Что он хочет от меня услышать?» — Не могу. — Почему? Мы много лет всё друг другу рассказывали. Лео опустил глаза и сделал вид, что очень занят разворачиванием листа бумаги. Но тут он узнал свои заметки о повторявшихся снах и прикоснулся к словам пальцами. «Какого чёрта...» — Где ты это взял? — Я же сказал. Прошлым вечером Парис нашёл его в твоём кабинете. Лео посмотрел на дату последней записи, а затем осторожно отошёл от Элиаса. — Что не так? — спросил тот, но Лео не ответил. Он пытался вспомнить, когда принёс этот листок к себе в кабинет. Но… «Я его не приносил. Я оставил его дома, в ящике стола». — Лео? Лео схватил сумку и запихнул листок бумаги внутрь. — Мне нужно идти. — Погоди минуту, — потребовал Элиас, схватив его за предплечье. — Надеюсь, ты имеешь в виду, что нужно пойти вниз. Потому что до открытия выставки осталась всего пара дней. Лео посмотрел на ладонь Элиаса, сжимавшую его руку. Что происходит? «Как он достал эти записи?» — Значит, у меня ещё есть работа? Элиас нахмурился и отпустил руку Лео: — Да. Если ты не станешь и дальше вести себя странно. Иначе придётся пересмотреть твои рабочие обязанности, вне зависимости, друг ты или нет. — Хорошо, — согласился Лео, поспешно выходя из кабинета. — Я… я буду внизу, если понадоблюсь. Он вышел за дверь, не дав Элиасу возможности продолжить. Элиас дождался, когда Лео исчез из виду, закрыл дверь и вернулся к столу. Он уселся в кресло и потянулся к часам на углу. Бережно открыл сзади дверцу, скрывавшую внутренние механизмы. Затем вынул маленький ключ, лежавший на деревянной основе. Мужчина закрыл часы, отодвинул в сторону, чтобы не опрокинуть, и вставил ключ в замок центрального ящика стола. Выдвинув его полностью, достал оттуда тетрадь в кожаном переплёте и развязал узел перехватывавшего поперёк шнурка. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз просматривал заметки. Первая страница была покрыта аккуратным почерком, обстоятельно описывавшим случившееся ровно десять лет назад. Тогда Элиас отметил дату, время и странный ослепительный свет, сопровождавший сны. В журнале среди записей была одна, к которой он возвращался снова и снова — она шла первой и отличалась от остальных. Отличалась от тех, которые задокументировал и Лео. 16/09/2005, 3:13. Вчера был мой первый день в качестве преподавателя. Похоже, в конце у меня сдали нервы. Только так можно объяснить сегодняшний странный сон о двух моих студентах. Ничего жуткого. Но они точно были во сне. Леонид Чейпел и Парис Антониу. Два парня, чьи имена будто прямиком из учебников истории, по которым я преподаю. И вот что странно: мы были не в классе, а находились в каком-то помещении, похожем на зал. Он был огромен. Перед нами стоял мраморный алтарь. За алтарём виднелись три фигуры (думаю, мужчины). Нас окружал такой яркий свет, что я вообще с трудом что-то видел. Я был посередине, Леонид — слева, а Парис — справа. Затем голос, такой властный, что я чуть ли не до костей прочувствовал весомость приказа, сказал: «Рождённые от нас, вас трое. Когда придёт время, они вас найдут». А потом я проснулся.