— Меня зовут Эми, — сухо сказала она, не показывая эмоций. Его ухмылка стала шире. Называть себя по имени было неприлично, но она не хотела, чтобы он знал ее фамилию, ведь даже ёкай гор мог слышать камигакари Кимуре. — Эми, — промурлыкал он, и ее лицо снова запылало. Она стиснула зубы. — У тебя есть имя? — У меня? — его лисьи уши дрогнули. — Можешь звать меня Широ. — Широ, — недоверчиво повторила она. Имя не было плохим, просто одним из его значений как раз было «белый». Она сомневалась, что это его настоящее имя. — А теперь, Эми из храма, назови свое желание. Я слушаю. Без потрясения она узнала ритуал в его просьбе. Чтобы отплатить ей долг, он предлагал выполнить какое-то задание, похожее на службу и подношения, которые проводили и оставляли в храме в обмен на помощь и добрую волю ками. Кицунэ славились четким возвращением долга. От этого появилось много детских, часто смешных сказок о них, как их усилия отплатить долг приводили нередко к проблемам у людей. — Ты первым меня спас, — осторожно сказала она. — Долга нет. Опасный блеск, что плясал в его рубиновых глазах после того, как он проснулся, угас, он вдруг посерьезнел, и это заставило ее замереть. — Нет, — прошептал он, голос зазвучал ниже и даже старше. — Ты вернулась за мной. Я в долгу перед тобой, и я не приму отказа. Она прикусила щеку изнутри, чтобы сохранить выражение лица нейтральным. Без ухмылки, из-за которой она хотела ударить его, его лицо было красивее, его взгляд пленил ее. Он не уйдет, пока не отплатит ей. Он будет годами преследовать ее, если придется, потому что неоплаченный долг был бы позором, а этого он не хотел. Но у нее столько времени не было. Проще всего было придумать легкое задание, которое он бы выполнил для нее, но достаточно серьезное, чтобы он принял такую сделку. Но она не могла ничего придумать, что смогло бы погасить долг. Что ей требовалось от ёкая? Ее проблемы были связны только с камигакари, с ее неминуемой гибелью, и с этим кицунэ вряд ли смог бы ей помочь. Аматсуками отметила ее тело и душу, и изменить это мог, возможно, только другой Аматсуками. Ее дыхание застряло в груди. Мог ли другой Аматсуками изменить ее судьбу? С чего бы? Они хотели, чтобы Аматэрасу присоединилась к ним. Но она могла хотя бы узнать правду, спросить, поглотит ли ее сила Аматэрасу. Может, в руководстве каннуши закралась ошибка. Спросить-то можно. Она не могла искать Аматсуками сама, но ёкай перед ней предлагал шанс. Просьба была смешной, но он согласится и сделает кое-что полезное для нее. И, что важнее, он уйдет из храма раньше, чем его обнаружат Фуджимото или Нанако. Она окинула его оценивающим взглядом. — У меня есть просьба. Он склонил голову, уши снова дрогнули. За окнами бушевала буря. — Я хочу, чтобы ты нашел Аматсуками и отвел меня к ним. Его рот раскрылся, недоверие стерло все веселье с лица. — Что ты от меня хочешь? — Найди Аматсуками, — повторила он. — Я хочу поговорить с одним из них. — Ты в храме Аматсуками. Если хочешь поговорить, помолись. — Лично, я имела в виду. Он уставился на нее, примерно такой реакции она ожидала. Если он откажется, то она его прогонит. И проблема решена. Наконец, он сказал: — Я думал, ты мико. Ты не знаешь, что люди не говорят с Аматсуками? Только человеческие служители высшего ранга могут увидеть их в мире смертных. — Потому мне нужна твоя помощь. — Моя? — он вздохнул с болью и закатил глаза. — Маленькая мико, я ёкай, а не ками. Мы все-таки отличаемся. — Я прекрасно знаю это, — она пожала плечами. — Ты сказал, что в долгу передо мной, но мне нужна помощь только с этим. Его уши прижались к голове, опасный огонь вспыхнул в его глазах. А потом он поднял голову, и на его губах появилась ухмылка. — Ну-ну, маленькая мико, я в долгу, да. Но то, что ты просишь… — он цокнул языком. — Чтобы такой ёкай, как я, приблизился к Аматсуками, да еще и искал… Это будет риском для жизни, — он раскинул руки, красные бусины блестели на его запястье. — Я буду беззащитен. Думаешь, это честно? Она так старалась спасти его не для того, чтобы его убили, пока он будет выполнять ее сложную и опасную — для ёкая — просьбу. И она была уверена, что даже если у него получится, у нее уже не будет времени ни на что. — Думаю, нет, — сказала она. — Но это значит, что ты больше ничего не можешь для меня сделать, так что ты свободен. Его губы скривились от удивления, как быстро она отказалась от своей просьбы. — Хотя, может, я все-таки помогу тебе. Она невольно ощутила любопытство. — О? Подняв руку, он посмотрел на оненджу, опутанные в три витка вокруг его запястья поверх черной ткани, закрывавшей его руку до локтя. Он протянул руку к ней, края красных лент свисали с локтя. — Можешь снять эти бусы? Она потянулась к бусинам, но остановила себя. Ей не хватило вспышки силы, которую испустили бусы, когда она их коснулась? — Почему ты не можешь сделать сам? — спросила она с подозрением, рука замерла над его запястьем. — Сделай ты. — Нет, — сказала она, убирая руку. — Я так не думаю. Мрачная эмоция мелькнула на его лице оскалом, который пропал так быстро, что она не была уверена, видела ли это. Он опустил руку и отклонился, сдул волосы со лба долгим выдохом. Белые пряди вернулись на его глаза, но растрепаннее прежнего. — Боюсь, тогда я не могу тебе помочь, — пожал он плечами. — Почему? Он покрутил рукой с оненджу. — Я не могу снять их сам. — И? — Они прокляты. Заклятие в них мешает моей ки. С оненджу я беззащитен, не могу даже одолеть они. Но если ты уберешь бусы, освободишь меня от проклятия, я смогу выполнить твою просьбу и найти Аматсуками. Она сложила ладони на колени, задумавшись. Он задумал это сразу, как только заявил о долге? Он бы назвал любую ее просьбу сложной, требующей снять оненджу с его руки? Планировал он это или нет, но он хотел, чтобы она сняла бусы, а долгом только подталкивал ее к этому. Кто-то проклял его. Только сильные существа были способны на такие чары, другой ёкай или ками, но она не могла понять причину. Он соврет, если она спросит, в этом она не сомневалась. Но он мог быть проклят, потому что он любит убивать. Посмеет ли она распечатать его силу? Он сможет тут же напасть на нее. — Не думаю, что снимать эти бусы — хорошая идея, — сказала она ему. — Ты не снимешь их даже ради встречи с Аматсуками, о которой просила? Опасный блеск в его глазах заставил ее содрогнуться. — Ты отказался от моей просьбы, посчитав ее опасной. Я освобождаю тебя от долга. Можешь уходить. Он зарычал. — Так это не делается. Она скрестила руки, молясь, чтобы он не уловил быстрое биение ее сердца. — Других просьб у меня нет. Прошу, уходи. Он прищурил глаза до щелок. Он грациозно поднялся на ноги. Она не успела отреагировать, а он оказался перед ней, его рука скользнула в ее волосы, заставляя поднять голову. Он склонился, их носы почти соприкасались, его взгляд удерживал ее, как цепи. — Я принимаю твою просьбу, маленькая мико, — в его голосе были огонь и лед, он терзал ее душу. — Молись, что не пожалеешь об этом. Он отпустил ее так внезапно, что она рухнула, легкие все еще не слушались. Свет окружил его, мерцая, как красно-синие огни. Он вспыхнул, ослепив ее, а когда она смогла видеть, на его месте стоял маленький белый лис. Кицунэ пронзил ее еще раз рубиновым взглядом, а потом развернулся и пошел к стене, за которой была буря. Огонь загорелся вокруг него, он прыгнул к стене. Его тело прошло сквозь твердое дерево, словно оно был иллюзией, или он — призраком. А потом он пропал. Вдохнув впервые после того, как он ее отпустил, она прижалась к стене, дрожа. Стена была твердой, а он точно был духом. Дрожа, она утомленно прижималась к стене. Она случайно заключила сделку с ёкаем, который мог быть куда опаснее, чем она думала. И она не знала, из-за чего ее сердце бьется быстрее: из-за того, что он может не справиться и не вернуться, или из-за того, что он добьется успеха. ГЛАВА 10