Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Сами так сами, — с неожиданной покорностью согласился следователь. — Дверь ломать будете? — спросила Степановна, когда гости собрались в сенях. — У кабинете? — Ни в коем разе, бабушка, — весело пообещал Люсин. Тщательно вытерев ноги о резиновый коврик, он поманил Аглаю Степановну. — Хозяин любил запираться? — спросил вскользь, пропустив понятых, и уверенно взбежал по лестнице. — Любил не любил, а когда и закрывался, — с некоторым замедлением объяснила Степановна, останавливаясь перед запертой дверью, фанерованной дубом. — Поточнее, Степановна, когда именно? — озабоченно спросил Люсин. — Когда, значит, надо ему было. — И все же? — с величайшим терпением продолжал расспрашивать Владимир Константинович, внимательно исследуя дверной косяк. — Замок вроде бы тут? — Он выжидательно обернулся к эксперту. Крелин, проведя снизу вверх металлоискателем, согласно кивнул. — Найдется куда включить? — размотав шнур дрели, обратился он к Аглае Степановне. — Давай уключу. — Волоча стоптанные шлепанцы, она потащилась в соседнюю комнату. Тонкое сверло мягко вошло в доску. В коридоре повеяло легким душком древесной пыли. — Вот и все, — сказал Крелин, энергично продувая отверстие. Присев перед раскрытым чемоданчиком, он выбрал подходящий крючок. Затем осторожно просунул его внутрь, небрежно повертел туда-сюда, и дверь с натужным вздохом отворилась. Сделав несколько снимков, он, словно бы крадучись, переступил через порог. — Входите, товарищи, — пригласил Люсин. Он хотел было объяснить понятым смысл предстоящей работы, но осекся на полуслове и замолчал. При первом взгляде на комнату тошнотно зашевелилось знакомое ощущение пережитого сна. Глава третья ТАЙНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ Кабинет доктора химических наук Георгия Мартыновиче Солитова напоминал лабораторию и одновременно старинную аптеку. Рабочий стол находился у самого окна. Заваленный книгами, папками и ворохом фотографий, скорее всего, разбросанных взрывом, он находился на одном уровне с широким подоконником, где тоже валялись порушенные стопки книг. Переплеты, усеянные осколками и вдобавок забрызганные какой-то маслянистой жидкостью, покрывал солидный слой пыли. — Мы возьмем это для анализа, — сказал Люсин, невольно любуясь экономными, отточенными движениями Крелина, методично отбиравшего вещественные доказательства. — Георгий Мартынович действительно опыты какие-то ставил, — безучастно уронил Гуров, скользнув взглядом по капитальной печи в середке и обрушенным полкам с химической посудой в вытяжном шкафу. На фотографиях, которые разбирал Крелин в надежде найти отпечатки пальцев, были запечатлены аллегорические рисунки и тексты, переснятые с каких-то старинных книг и манускриптов, написанных главным образом по-латыни. Для Люсина, изучавшего этот язык врачей и юристов в университете, не составило особого труда догадаться, что Солитов интересовался лекарственной рецептурой. Об этом свидетельствовали и многочисленные выписки из травников, лечебников и всякого рода алхимических сочинений. Сортируя уже просмотренные Крелиным фотокопии, Владимир Константинович собрал «Салернский кодекс здоровья» Арнольда из Виллановы и «Ботаники первоисточные основания», книгу, изданную в 1785 году в Санкт-Петербурге Максимовичем-Амбодиком. — Лекарства варил, — уважительно вздохнул Люсин, рассматривая на просвет пузырьки из темного стекла, снабженные латинскими этикетками. Судя по почерку и тщательно пронумерованным листам фотокопий, Солитов отличался скрупулезностью, граничащей с педантизмом. — Перегонял, экстрагировал… — К нему тут многие обращались, — вздохнул сосед Караулкин. — Мою Марью Никитичну он, почитай, с того света возвернул. Да… Травку ей прописал от камней в почках. — Ну и как? — заинтересованно спросил следователь. — Как рукой сияло. И месяца не прошло. А ведь мучилась-то, мучилась… — Что он, у себя в институте не мог заниматься? — ни к кому персонально не обращаясь, но как бы с затаенной обидой попенял Гуров. — Зачем же так на дому, кустарно! — Мы еще ничего не знаем о том, что он мог, а чего не мог делать на кафедре, — хмуро ответил Люсин, выдержав долгую паузу. — Дайте срок: будем знать. — Кое-что уже сейчас вырисовывается, — подал реплику Крелин, извлекая из-под бумажного вороха недопитый стакан чая. — Судя по грибку, — он показал следователю разросшиеся пятна бледно-голубой плесени, — действительно прошло несколько дней. — Более определенно сказать не можете? — Не могу. Борис Платонович, — досадливо отмахнулся Крелин. — А вот отпечатки, кажется, есть! — Привычным движением он наложил прозрачную липкую ленту. — У тебя тоже что-нибудь нашлось, Володя? — спросил, не оборачиваясь. — Как не найтись? — понимающе усмехнулся Люсин, беря двумя пальцами очередную склянку. — Вырисовывается понемногу.
— Выходит, он врачеванием увлекался, — отвечая на какие-то свои мысли, заключил следователь. — Знахарством? — Знахарством? — Люсин прислушался к звучанию слова. — Иначе зачем все эти банки с травами, какими-то корешками и прочей корой? — Едва ли такой термин подходит к дипломированному фармацевту. — Фармацевту? Вы точно знаете? — спросил Гуров. — Навел кое-какие справки, прежде чем выехать, — кивнул Люсин. — Солитов окончил фармацевтический факультет, кандидатскую получил без защиты в Военно-медицинской академии, докторскую — за работу по теории бесконечно-разбавленных растворов. — Бесконечно-разбавленных? Такие действительно есть? — не отставал Гуров. — Очевидно, если за это дают соответствующие степени. — Вода, которую мы с вами пьем ежедневно, не что иное, как бесконечно-разбавленный раствор, — хмыкнул Крелин, сливая подернутый плесенью чай в пробирку. — А деньги он за лечение брал? — обратился следователь к заскучавшему Караулкину. — Что вы! Как можно? Это у него брали кому не лень… — Кто же, например? — вкрадчиво поинтересовался Борис Платонович. — Мало ли… На дрова, например, крышу, починку забора. Давал всем. — Много тут шаромыжников шастало, — проворчала Аглая Степановна. — Чистые грабители! — Ну, об этом у нас будет особый разговор. — Люсин обменялся с Борисом Платоновичем многозначительным взглядом. — Может, и вы, Таня, скажете нам что-нибудь интересное? — ободряюще улыбнулся он почтальонше. — Я? — Она удивленно раскрыла глаза. — Так не знаю я ничего такого. Они корреспонденцию на московский адрес получали, а сюда только «Вечерку» переводили. Брошу в ящик — и дело с концом. — И то правда, — махнул рукой Люсин. — Вы девушка здоровая — кровь с молоком. Вам эта фармакопея, в сущности, ни к чему. — А вот и нет! — обозначив симпатичные ямочки на щеках, просияла она. — Мне бабушка Аглая бородавки заговорила. Правда, бабуся? — Может, и так, — кряхтя, откликнулась старуха. — Много вас, голоногих, ко мне бегало. Всех разве упомнишь? — Подумать только! — скорее наигранно, чем действительно возмущенно, всплеснул руками Гуров. — И это в конце двадцатого века! Да они бы и так прошли, ваши детские бородавки! — Ждать? Очень нужно! — растопырив ухоженные пальчики, она полюбовалась свежим маникюром. — Я не люблю, когда некрасиво. — Вы и вправду умеете заговаривать? — полюбопытствовал Люсин. — Не хочешь — не верь, — Аглая Степановна строго зыркнула прищуренным глазом. — Кому заговаривала, а кому и чистотелом свела, вон его у нас сколько. — Кивнула на окно, туже подвязывая платок. — Так можно договориться до нечистой силы, уважаемая Аглая Степановна, — строго, но не без потаенной мысли, заметил Гуров. — А ты рази не видишь, чьих это рук дело? — без тени улыбки сказала она, плавно взмахнув рукой. — И то правда, — мягко поддержал ее Люсин. — Одна печь чего стоит. Чистый алхимический горн. Разве что воздуходувка взамен мехов приспособлена. А снадобья? Какие-то кости толченые, ракушки… Я даже банку с рассыпным жемчугом обнаружил. Так что вы поосторожнее на поворотах, Борис Платонович, а то как бы чего не вышло, — закончил с нажимом. — Вы правы. — Гуров внял замаскированному шуткой предостережению. — Не будем спешить с выводами… Вы, кажется, хотели сказать что-то, Аглая Степановна? — Так рази ты чему веришь? — Старуха мелко перекрестилась, нашептывая что-то себе под нос. — Не будет у нас разговора. Я вон ему лучше скажу, — она благосклонно покосилась на Люсина, — когда срок придет. — И правильно, — сразу же согласился Гуров. — Только не пропустить бы момента, Аглая Степановна. Уж больно время дорого! И так сколько дней потеряли. — Теперь уж не возвернешь. — Старуха неприметно всхлипнула и поспешила вытереть глаза концом платка. — Да и не к чему. — Почему вы так думаете? — с проникновенной грустью спросил Люсин, настраиваясь на одному ему ведомую волну. — А то не знаешь? — Степановна с усилием сглотнула горький комок. — Нету его, батюшки нашего, Егора Мартыновича, нету. Напрасно ищешь. — Она обреченно шмыгнула носом. — Вы в этом вполне уверены? — спросил Люсин. — Да ты и сам так думаешь. — Она словно читала его мысли. — Когда еще в калитку входил, уже все знал. Я по тебе видела. — Н-ничего я не знал, — через силу выцедил из себя Владимир Константинович и отвернулся.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!