Наверное, идея сделать так, чтобы Титова заперли в тюрьму или хотя бы в психиатрическую больницу, причем заперли на долгий срок, а еще лучше навсегда, не так уж и плоха. — Он что, наблюдал за тобой в прибор ночного видения? — взревел Игорь, которому Вика упорно не хотела поведать о малоприятном происшествии, однако не выдержала расспросов и рассказала обо всем. — Да, но потом он быстро исчез, и все было в порядке, — пролепетала Вика, кляня себя за то, что поддалась секундной слабости и снова вовлекла Игоря в происходящее. — На этот раз он перешел границы дозволенного! — заявил молодой человек, поднимаясь из-за столика в кафе «Слоненок», в котором они сидели в центре города. — Извини, Вичка, мне пора. Вцепившись в руку любимого, Вика запричитала: — Нет, прошу, не надо никаких непродуманных действий, Игорек! — Кто сказал, что они будут непродуманные? — осклабился он. — Вичка, девочка моя, неужели ты сама хочешь, чтобы это так продолжалось? Правильно, не хочешь. Да и если на то пошло — этот тип болен, ему нужна профессиональная медицинская помощь. Ты же не хочешь, чтобы он страдал? Вика, все еще удерживая руку Игоря, произнесла: — Поклянись, что не будешь его бить! — Да я его и пальцем не трону! — заявил с легкостью Игорь. — Клянусь! И, поцеловав Вику, он исчез из кафе. Утром Вику разбудил телефонный звонок, и Игорь доложился: — Проблема решена, Вичка! Мы провели с шизоидом воспитательную беседу. — Ты же поклялся, что и пальцем его не тронешь! — воскликнула Вика, на что Игорь невозмутимо ответил: — Я и не трогал, Вичка. Другие трогали. А мы обговаривали только мое невмешательство… Вика нервно рассмеялась, а Игорь продолжил: — Ну, мы же не звери. Прижали его маленько, потрепали чуть-чуть. Крови почти не было. — Игорь! — воскликнула возмущенно Вика. Игорь виновато произнес: — Ну, если совсем без крови, то такие не поймут. А он понял, проникся, зарекся больше не усложнять тебе жизнь. Я пригрозил ему расследованием его делишек в соседней области, а также пожаром, при котором погибли его родаки и соседи. Намекнул, что если будет и дальше портить тебе жизнь, то навредит в итоге исключительно себе. Думаю, что в самом деле до него дошло. И не дуйся, Вичка, потому что надо рассматривать это так: мы помогли этому шизоиду вернуться на правильный путь и уберегали его от очень больших ошибок. Вика очень сердита, однако в то же время понимала, что дуться на Игоря не имеет смысла. Потому что увещевания, слезы и воззвания к совести в отношении Виктора Титова не имели смысла. Следовательно, не оставалось ничего иного, как прибегнуть к силе. Последние дни лета пронеслись как ураган, и наконец настал канун первого сентября. Игорь, как всегда, вечером проводив Вику до подъезда, чмокнул ее в щеку и сказал: — Думаю, твои предки, когда узнают всю правду о шизоиде, быстро проникнутся ко мне любовью. Кстати, когда с ними об этом поговорим? — Вот когда получишь эксклюзивную информацию от своего дяди, а также от психиатров из соседней области, тогда к ним и пойдем, — заверила его Вика. — Значит, до конца сентября все разрешится! — просиял Игорь. — Ну, Вичка, до завтра! Линейка во сколько начинается, точно в девять, а не в двенадцать? — В девять, не забудь! — засмеялась Вика и обняла Игоря. — И не вздумай опаздывать! До завтра, муженек. Когда первосентябрьская линейка началась, а Игоря все еще не было, Вика почувствовала глухое раздражение, переходящее в злость. И как такое может быть, что Игорь в самом деле проспал! Или это не случайность, а намеренный вызов учителям — заявиться на линейку не к началу, а к концу? И это при том, что Михаил Вячеславович, наконец-то официально заполучивший пост директора, рвал и метал, требуя, чтобы все, кто перешел в выпускной класс, присутствовали — и безо всяких опозданий. Единственным, кто не явился, был Игорь. Среди «вэшек» Вика перед самым началом линейки заметила и Виктора Титова, который с сосредоточенным видом беседовал со своей классной, кажется, опять по поводу гибели своих родителей, но, когда Титов взглянул на нее и наградил ее ненужной улыбкой, Вика тотчас отвернулась. Только этого ей еще не хватало! Линейка подходила к завершению, а Игоря все не было. Внезапно, во время прочувствованной речи Михаила Вячеславовича, по рядам прошло какое-то волнение, и к директору подошла одна из его дородных заместительниц, прошептав что-то на ухо. Михаил Вячеславович покачнулся, и по школьному двору, еще до того, как он успел прикрыть микрофон рукой, разнеслось: — Что за лажа такая, Тамара Николаевна? Блатное словечко из уст директора вызвало всеобщий хохот. Вика же, ощущая всевозрастающее волнение, отчего-то посмотрела в сторону параллельного класса — и вдруг осознала, что Титов буквально сверлит ее взглядом своих арктически-ледяных глаз. На крыльце, среди руководства школы, произошло какое-то шевеление, Вика увидела милиционера, который, сняв фуражку, подошел к директору и стал что-то ему объяснять. Вика вдруг поняла, что этот милиционер — дядя Игоря. Потом Михаил Вячеславович, лицо которого вдруг покрылось потом, подошел к микрофону и проблеял: — По случаю небывалого… гм… инцидента… предоставляю слово товарищу майору… Дядя Игоря, сменив директора, произнес: — Всех с новым учебным годом, дорогие ребятки, однако у меня печальные вести. Иначе бы и не пришел сегодня к вам. Один из учеников вашей школы, по совместительству мой племянник, Игорь Ломакин, прошедшей ночью… Он запнулся, а Вика вдруг ощутила, что близка к обмороку. — …погиб. Точнее, был убит. По двору прошел ропот недоверия. — Да, мне очень тяжело говорить об этом, но это так. Так как есть причины предполагать, что вчера вечером он был не один, прошу всех, кто может помочь следствию, обратиться в милицию. Или прямо сейчас. После завершения линейки ко мне — я задержусь в школе. Ну, извините, дорогие ребятки, что принес трагические вести. Всем хорошего нового учебного года. Едва сдержав под конец всхлип, дядя Игоря отошел от микрофона и резким жестом надел милицейскую фуражку. Вика, еще не в состоянии поверить тому, что только что услышала, и чувствуя, что глаза застилают слезы, посмотрела в сторону — и наткнулась на ухмылку Виктора Титова. Тот, заметив, что Вика смотрит на него, медленно поднял большой палец. Вика закричала и потеряла сознание. В себя она пришла на кушетке в вестибюле школы — над ней склонилась школьная врачиха, подсовывая ей под нос кусок ваты с нашатырным спиртом. Вика, резко поднявшись, заявила: — Это он! Это он! Это он убил Игоря! Врачиха и несколько учителей, толпившиеся около кушетки, принялись ее увещевать, повторяя принятые в подобные моменты банальности. Вика же не хотела ничего слышать, ее занимала только одна-единственная мысль: Игоря больше нет в живых. Но даже не это вертелось у нее в голове, а образ ухмыляющегося Титова, медленно поднимающего вверх большой палец. Разве это было не признание в убийстве? Вика не могла понять, как другие могут игнорировать столь очевидные вещи. Ведь это Титов убил Игоря! Кто же еще? И при этом убийца не только не стыдился своего ужасного деяния, он им гордился. — Мне нужно поговорить с милицией! — продолжила Вика, делая несколько шагов вперед, и вдруг почувствовала, что ноги ее не держат. Хорошо, что трудовик, который, как она узнала позже, принес ее со школьного двора в вестибюль школы, успел подхватить девушку, иначе бы она рухнула на пол. Когда Вика снова открыла глаза, то увидела, что находится в карете «Скорой помощи». От ее руки отходило прозрачное щупальце капельницы. — Куда мы едем? — простонала она. — В больницу, — ответил санитар. — Не хочу в больницу! Мне нужен кто-то из милиции! Это очень важно, вы понимаете? Очень важно! Вика осознавала, что ведет себя истерично, но ничего не могла поделать с собой. Она была просто обязана сообщить всем о том, что убийца Игоря — это Титов. — Конечно, конечно, — ответил санитар, не особо прислушиваясь к ее словам. В его руках появился шприц. — Однако сначала один укольчик, чтобы немного успокоиться. — Я не хочу успокаиваться, мне нужно в милицию! — всхлипывала Вика, ощущая, как санитар делает ей инъекцию. Перед глазами все закружилось, все проблемы и тревоги отступили, и даже желание обратиться в милицию внезапно исчезло. Вика заснула. Когда она в очередной раз открыла глаза, то поняла, что находится в палате, а около на нее на стульях восседают мама и отец. Мама, заметив, что она пришла в себя, взволнованно спросила: — Доченька, как ты себя чувствуешь? Вика рывком уселась на кровати и ответила: — Какая разница! Вы можете организовать так, чтобы пришел кто-нибудь из милиции? Отец, поправив очки, ответил: — Дочка, не надо спешить. Конечно, мы понимаем, ты хорошо знала этого… этого погибшего молодого человека. Но это не значит, что ты должна давать показания… — Папа! — воскликнула Вика. — С этим погибшим молодым человеком мы хотели в следующем году пожениться! Родители переглянулись, а отец протянул: — Ну, теперь-то он умер…