–Насколько я знаю, Ринка и к тебе щупальца протягивала. –Да, было и такое. Я, правда, на её поползновения сразу внимания не обратил, но у Чумакова глаз намётанный, он быстро ей мозги вправил, побеседовал весьма жёстко, на место поставил. –А я никак понять не могла, за что же она Андрюху так ненавидит! –Так из-за чего вы всё-таки рассорились? –А мы и не ссорились никогда. Просто я перестала с ней общаться. Знаешь, я ведь искренне её любила, считала своей самой-самой близкой подругой, доверяла сокровенное. А она… Я до сих пор до конца не понимаю, зачем она вообще со мной общалась. Вероятно, из какого-то скрытого садизма, для повышения самооценки, что ли… Знаешь, в нашей дружбе было огромное количество разрозненных фрагментов, незначительных и мелких, указывающих на её истинное отношение ко мне. Как детали паззлов, каждый в отдельности просто цветной кусочек картона, и понять общую картину из кучи сложно. Вроде бы все детали лежат перед тобой на столе, но целого нет. А в один прекрасный день мозаика собралась, все части встали на свои места. И я ужаснулась. Какой дурой я была много лет. С каким чудовищем прожила бок о бок долгое время. Как повязка с глаз слетела. Некоторые её поступки были откровенно омерзительны, но больше всего меня поражало, что она их считала вполне нормальными. И даже как будто бы гордилась. Ты, возможно, не помнишь, но в школе мы дружили втроём. Нас одноклассники звали НХЛ- Новгородская Оля, Харина Таня и Лебедева Алиса. Рина- это сокращение от фамилии, мы с Олькой специально Таньку так называли, нас обижало что мальчишки дразнят её Харей. Ещё в старших классах у Оли начались проблемы со здоровьем, сразу диагноз поставить не смогли, только на втором курсе института установили, что это одна из форм рака крови. Она к тому времени уже собиралась замуж за курсанта, любовь у них была страстная. Несмотря на протесты и его, и её родителей, они всё же поженились. Мне страшно представить, через что пришлось пройти ребятам в борьбе за Олькино здоровье. Сколько сил и мужества понадобилось тому молоденькому мальчишке, чтобы не опустить руки, чтобы поддерживать любимую в этом кошмаре. К сожалению, время было упущено, болезнь прогрессировала, никакие методы лечения существенных результатов не давали. В двадцать два года Олька умерла. Он был рядом до последней минуты, на него страшно было смотреть. Я никак не могла понять, почему он так искренне винит себя в её смерти. Пока через несколько месяцев Ринка не рассказала мне о своём участии в событиях того времени. В последние недели Олькиной жизни, когда она уже практически не вставала, «добрая подружка» уложила мужа умирающей подруги в свою постель! Поступок сам по себе гадкий, но больше всего меня ужасало то, что Ринка им гордилась, считая чуть ли не героическим и благородным. Она была абсолютно искренне уверена, что таким диким способом поддержала парня в трудную минуту, «подняла боевой дух»! Как он мог после этого смотреть в глаза угасающей жены, я не представляю. Узнав о такой низости, я не смогла больше видеть Рину, тут же вычеркнула её из своей жизни. Некоторое время она ещё продолжала мне названивать, засылала «послов мира», распиналась на каждом углу как ей без меня тоскливо и одиноко, но на моё решение это не повлияло. Мне казалось, что нет на свете такого количества воды и мыла, чтобы я смогла когда-нибудь отмыться от налипшей на меня за годы нашего общения грязи. Со временем боль ушла, осталось только отвращение. –Шекспир отдыхает! Я всегда её презирал, но и предположить не мог, что она такая дрянь! Ты умница, что нашла в себе силы избавиться от этой гадюки. –Видимо, чувство самосохранения сработало. Ринка, говоря правильные слова и изображая благие намерения, всегда старалась манипулировать людьми, подавлять их волю. Она получала огромное удовольствие, унижая людей, делая им больно. Причём, чем ближе человек, тем больше кайфа. Я так ясно представила себя марионеткой в её руках, что мне захотелось сбежать от неё на край света. Я рассказала тебе только о последней капле, переполнившей чашу моего терпения, но всяких – разных оплеух в нашем многолетнем общении было предостаточно. Меня вот что удивляет. Как ты с ней не столкнулся в бутике раньше, ты ведь покупаешь там вещи? – Вообще-то я там редкий гость, может, попадал не в её смену или работает она там недавно? Обычно одежду и обувь я покупаю в Европе, в Городе по магазинам практически не хожу. Только если нужно что-то срочно купить. Отца иногда в этом бутике одеваю, но его тащить насильно надо, он привык жить очень скромно, а их цены его пугают. Когда ему нужно что-нибудь из одежды, мама составляет список, потом мы его неделю уговариваем, потом впихиваем в машину, ставим в зале как манекен и наряжаем на свой вкус, как ребёнка двух лет. Он при продавцах ворчать стесняется, стоит покорно и со всем соглашается. Я стараюсь сразу купить ему как можно больше вещей, чтобы пореже подвергать такому стрессу. –Знакомая история! Мои родители такие же, мне тоже стоит огромного труда убедить их принять подарок. Никогда не признаются что им что-то нужно, стараются не обременять своими проблемами. –Боятся быть своим детям в тягость. По-моему, это так трогательно… А кстати, я знаком с хозяйкой того бутика, если хочешь, могу твою Ринку уволить к чёртовой бабушке! Просто чтобы доставить тебе маленькое удовольствие. –Глупость какая! Чужие неприятности мне никогда радости не доставляли. Хотя она на моём месте наверняка бы ухватилась за такую возможность. Ладно, хватит уже о Ринке, и так ей слишком много внимания уделили, икает, небось, не переставая. Ты банкиру письмо написал? –Какое? –С просьбой узнать имя получателя по Викиной платёжке. –Нет, конечно, из головы вылетело. Идём писать, заодно почту глянем. Пока грузился компьютер, позвонил Эдик. –Ну что, Серёга, номер того телефона, с которого тебя в Симфи дёрнули, я попросил пробить своего приятеля, результат обещал к концу недели. Там какие-то технические сложности, они что-то в своей аппаратуре налаживают, я особо не понял. Как систему запустят, он сразу проверит и мне сообщит. Имя владелицы дисконтной карты я установил ещё вчера, её координаты сейчас скину тебе сообщением. А сегодня просмотрел сводки по пропавшим без вести за последние дни. Всё сошлось, её муж Попов Игорь Дмитриевич не вернулся с работы в четверг. То есть за сутки до твоего ДТП. На работу он ездил на стареньком мопеде, знаешь, антикварный такой, в принципе велосипед с моторчиком. И путь его пролегал именно по тому участку трассы, где случилась твоя авария. Рост и вес покойного совпадают с твоими, одна нестыковочка – он почти на десять лет тебя старше. Но после пожара ни одна экспертиза точного возраста не установит, в заключении наверняка напишут «мужчина тридцати- пятидесяти лет», так что можно не дёргаться. Опознание тела пока не проводили, считается, что оно всё же твоё. –Понятно. Спасибо тебе за помощь. Как решу свои проблемы – съезжу к его жене, помогу с похоронами. –Ну, это как знаешь. В принципе, мог бы и не рыпаться, ты ведь в его гибели не виноват. –Я понимаю, но как-то это… Вроде по моей вине мужик второй раз помер… –А без тебя его тело могли ещё несколько месяцев не найти. В общем, поступай, как знаешь. Если от меня ещё что-нибудь понадобится, звони! Пока! –Ну вот, Лиса, с трупом вопрос можно считать закрытым. Виновника его гибели вряд ли найдут, прибавится у ментов «висяков». * Войдя в спальню, Бархат увидел возлежащую среди подушек жену, с печалью и отрешённостью во взоре глядящую в телевизор. Лицезреть свою активную и жизнерадостную супругу в такой ипохондрии ему было непривычно и странно, в голову сразу заползла мысль о нездоровье. Но он быстро расправился с дурными предчувствиями, сообразив, что она просто ищет решение головоломки с Борой и не находит пока ответа. Решил не акцентировать внимания на её дурном расположении духа, заговорил бодро и оптимистично. –Ветка, дети собраны, Инна подъедет за ними минут через пять. Воспитательную беседу провёл, поклялись вести себя достойно, не посрамить семью перед иностранцами. Она лениво перевела взгляд с экрана на мужа, покачала головой. –Знаю я их клятвы! Только на дорогу до развлекательного центра хватает, едва переступят порог- сразу с цепи сорвутся! Не представляю, как Инка там с ними управится? –Она с двумя охранниками. –Фигня. Наших архаровцев трое плюс её сорви – голова, в комплекте тайфун получается. Охранников нужно человек десять брать, желательно с собаками. Бархат присел на кровать возле жены, запустил пятерню в её густые волосы, поцеловал в макушку. –Хорош на деток наговаривать! Посмотри на фотографии, ну ведь ангелы голубоглазые! –Разве что на фотографиях… –Да ладно тебе… Сама-то почему не собираешься, до мероприятия меньше двух часов осталось, а ты ещё в одном халате в телевизор пялишься. –Итальянский учу. –Без звука? –Я решила начать с артикуляции. Миш, может, ну её к чёрту, эту тусовку! Никакого желания ехать! Спроси лучше у местных, где здесь лес, мне подумать надо.– В её голосе звучали прямо-таки просительные нотки, или ему всё же показалось? –Веточка, ну откуда же здесь лес может быть? Ты же видела ландшафт, одни скалы и море! –У нас в Крыму тоже скалы и море, но лес всё равно есть. Поехали? Ну, пожалуйста!– Она сложила ладони домиком, с мольбой уставилась в его глаза. Видать, серьёзно зацепило его независимую супругу, раз снизошла до просьбы! На его памяти такое случалось раза три – четыре, с юных лет Ветка привыкла все вопросы решать самостоятельно, никого не обременяя своими заботами. Его сердце тут же ухнуло и сорвалось куда-то вниз, кровь застучала набатом в висках. Он чувствовал, как тонет в этой изумрудной бездонной пропасти. «Господи, я никогда не смогу привыкнуть, что эта женщина – моя! Чем я заслужил такое счастье?». Бархат с великим трудом справился с волнением, придал твёрдости голосу. –Ветка, не выдумывай! Какой, к чёрту, лес, если нас на этом сходняке ждут? Ведь ради твоих прекрасных глаз его и устраивают! Местные вон какую колоссальную работу по организации проделали, в крайне сжатые сроки! Уважай чужой труд. Тем более там и благотворительный аукцион будет, купишь себе какую-нибудь картину, в благородном деле поучаствуешь, окажешь посильную помощь жертвам домашнего насилия. А лучше купи несколько, я в офисе на стены повешу, ведь кроме календаря и плана эвакуации там ничего нет. Перед посетителями даже неловко как-то… –А потом голову ломать, как эти шедевры через границу везти… Я тебе лучше у нас на набережной подберу, поддержу отечественного производителя. А ещё мой одногруппник по художественной школе в Ялте галерею открыл, полгода в гости зовёт. Будет повод наведаться… Чего ж ты молчал, что тебе живопись нужна? Давно бы уже купила… Или ты это сейчас придумал, чтобы меня заинтересовать? Знаю я, что тебе беспокойно, если я в тоску впадаю.– Ветка приподнялась, нежно поцеловала мужа в губы.– Не бери в голову, это временно. Вот пойму, что с Борой происходит… Миш, я за эту неделю уже мозгами двигаюсь от всей здешней суеты! Скорей бы домой! –Потерпи ещё всего два дня. Тем более, сама кашу заварила, теперь расхлёбывай! Хватит хандрить, быстро в душ! –Только с тобой! –Сдам детей и присоединюсь. Ты уже определилась, в чём пойдёшь? Думаю, надо проявить уважение и надеть то платье, которое тебе местная восходящая звезда дизайна подарила, публике понравится. Ветка в ужасе замахала руками. –Смеёшься? Хочешь, чтобы завтра вся жёлтая пресса окрестила меня самой вульгарно одевающейся женщиной Европы?! Ты видел, сколько там блёсток, каменьев и оборок? Ты ещё сбегай, купи мне ярко-морковную помаду, чтобы наверняка граждан добить! Ни-за-что! Одену маленькое чёрное от Лагерфельда. Скромненько и со вкусом. И с макияжем можно не заморачиваться. –Вот ведь консерватор! О, кажется, Инка пришла, пойду, открою. Привет, красавица!– Бархат расцеловал подругу.– Как ты вовремя! Помоги мне убедить мою благоверную надеть платье от местной мастерицы, а то она меня слушать не желает!– Он достал из шкафа плечики с нарядом, повертел перед гостьей. Жену тут же перекосило, как от зубной боли. –Это, попугайское? М-да… Не Веткин фасончик. Хотя итальянцы от гламура в восторге, как сороки на всё блестящее кидаются. – Инна придирчиво оглядела изделие со всех сторон.– Вет, ну юбка здесь ничего, вполне сгодится. А вот верх… Катастрофа! Цыганщиной попахивает. –Вот и я о том же! А муж мой на дружбе народов так зациклился, что родную жену готов пугалом огородным на всеобщее обозрение выставить! Хоть свитер надевай сверху, чтобы всю эту «ляпоту» спрятать! Подруга радостно захлопала в ладоши. –Гениально! Ветка, в галерее наверняка холодрыга будет, закутайся в накидку из чернобурки, она по цвету вполне сюда подойдёт. И верх спрячешь, и местных порадуешь! –Ладно, так ещё куда ни шло… * На благотворительном аукционе она всё же не устояла, прикупила себе понравившийся пейзаж малоизвестного местного художника. Автор едва не плакал от гордости. Как же, сама Виолетта Волкова, эта утончённая загадочная русская, оценила его талант! Уже неделю вся страна восхищается этой женщиной, её имя не сходит с первых полос газет, ведущие телеканалы наперебой зазывают на пресс-конференции и ток-шоу. Женские организации всех мастей единогласно называют её своим кумиром, образцом для подражания. Мэр города со слезами умиления целует её тонкие пальцы, украшенные антикварными перстнями. О большей рекламе художник и мечтать не смел. После аукциона, оставив жену на фуршете в обществе местных дам, Бархат отправился в офис оформить необходимые бумаги. Когда для заполнения каких-то формуляров понадобился её паспорт, он с трудом разыскал её в толпе. –Милая, гони ксиву и номер страхового полиса, все документы прямо сейчас и оформят. Подойдёшь чуть позже, только автограф поставишь. Ветка вздрогнула, как от внезапного толчка. Тут же бросилась ему на шею, поцеловала в губы, уставилась на него сияющими от восторга глазами. –Миха… Ну конечно же… * Проголодавшийся Бора внимательно изучал содержимое холодильника. –Что бы нам такого вкусненького приготовить? Как ты смотришь на мясо по-французски? –С восторгом! Чёрт, я же за хлебом забыла сходить! –Алиса виновато потупила взор. –Значит, обойдёмся без хлеба, тоже мне проблема! –Нет, Серёж, я лучше смотаюсь по-быстрому! Тем более нам на мясо нужны помидоры, майонез, сухое шампанское будет очень кстати, да и молочное закончилось. – Говоря, она уже засовывала ноги в сапоги.