Кузя потер затылок. – Дальше жизнь Николаева открыта и ясна. Женитьба, строительство дома дети, гимназия. Но он по-прежнему вместе с Михаилом обманывал людей. – Одно время мы полагали, что смерть вашего супруга связана с его мошеннической деятельностью, – признался Семен, – но все оказалось намного проще. Григорий Викторович решил составить завещание. Сначала он хотел отдать дом и гимназию Андрею, но после разговора с вами переменил свое решение. Все попадет в руки Кате. Ее брату достанется лишь некая сумма. – Екатерина недобрый человек, она изображает из себя гадалку, астролога, – жестко произнес Дегтярев, – вероятно, склонность к аферам дочь получила от отца. Катя неразборчива в связях, ее привлекают плохие парни. Нынешний ее… – …Йося! – перебил Дегтярева Кузя. – У него дурная слава. Его подозревали в нескольких изнасилованиях, но ничего доказать не смогли. Иосиф сбежал в другую страну. Сейчас красавцу требуются деньги, он весь в долгах. Катя нужна ему в качестве финансового донора. – Муж выяснил правду о Йосе, – залепетала Софья, – но ведь все это неправда. Его оболгали, так мне Катюша объяснила. Кто виноват – того сажают в тюрьму, а Иосиф на свободе! Катенька обожает его! У них все будет хорошо. – Ага, – кивнул Сеня, – уже прекрасно получилось. Иосиф – химик, между прочим, очень талантливый. Что не мешает ему быть подлецом по жизни. Екатерина на сайте торгует всякой ерундой, Йося изготовил особую свечу, а потом дочка сделала отцу подарок. Катя знала, что папа любил резкие противные запахи. И, конечно, она знала, что он пойдет со свечой в баню, попарится, затем ляжет в комнате отдыха. Он там постоянно ароматические свечки зажигал. Григория Викторовича надо было побыстрее убрать, вдруг он изменит завещание? И вообще любимый папулечка здоров как бык, может долго прожить, не даст Катюше и Йосе пожениться. И Николаев умирает. Почему Катя не выбросила огарок свечи, а отдала его Зинаиде? По злобе характера. Наверное, в тот день прислуга разозлила ее, может, не так на Катю посмотрела. Собачкин замолчал, остальные тоже сидели, не произнося ни слова. Когда тишина стала гнетущей, Софья Петровна исподлобья посмотрела на Дегтярева. – Значит, мой покойный муж на самом деле Федор Гусев, который вместе со своим братом Михаилом присвоил себе имущество Григория Николаева и всю жизнь врал мне! А еще он мошенник, который до последних своих дней водил за нос наивных больных людей, приводил их в лес к руинам, где якобы жил «подземный монах-целитель», и получал тысячи евро. Вы небось считаете, что особняк Гришенька построил, чтобы далеко на работу не ходить! – Нет, – возразил полковник. – Думаю, что землю Федор купил, потому что Надежда Воронина написала про руины монастыря. Место глухое, отлично подходило для спектаклей, которые аферисты устраивали. – Думаю… – повторила Софья, – думаю… А где доказательства? – Свеча точно была отравлена, – сказал Кузя. – Кто видел, что ее обработал Йося? – спросила вдова. – У вас только «думаю», «полагаю», «считаю»… Думать, полагать, считать – это не синонимы слов «знать» и «доказать». Вы оговорили моего мужа, доченьку, превратили их в монстров. Не желаю больше иметь с вами никаких дел! Предупреждаю: если вы посмеете распространять о моей семье клевету, я не пожалею денег на адвокатов, которые вас засудят. А вот платить вам за, так сказать, работу я не стану. Прощайте. – Не каждый человек способен принять правду, в особенности, если она горькая, – вздохнул Леня, когда Софья ушла. – Бедная Софья Петровна, – сказала я, – ее ждет горькое разочарование. Катя быстро растратит все наследство, Йося ее бросит. Дочь вернется к матери. И как они жить станут? Дегтярев встал. – Софья права. Доказательств у нас нет. Есть лишь предположения, догадки. Но больше мы этим делом не занимаемся, клиент нас покинул. – Лично мне все ясно! – заявил Сеня. – Мы сделали что могли, – подхватил Кузя, – но мы не все можем. – Это верно, – неожиданно согласился полковник, – в моей практике было несколько случаев, когда человек уходил из кабинета, а я смотрел ему в спину и думал: «Знаю, что ты убийца, мерзавец, подлец! Знаю, но доказать не могу. Плохо я работал. Моя вина! И что поделать? Размышления, подозрения в суд не понесешь». А теперь мы частные детективы, к нам в основном обращаются те, кто хочет знать правду, но по разным причинам не желают обращаться в полицию. Софья Петровна из таких. Думаю, она поняла, кто лишил жизни Григория Викторовича, но патологическая любовь к дочери не позволяет ей принять правду. Дело закрыто, больше мы к нему не возвращаемся. Я пошел в особняк, хочется есть. – Я тоже не прочь подкрепиться, – обрадовался Кузя. – Хорошая идея, – одобрил Леня. – Согласен, – потер руки Сеня. А я молча пошла в особняк. Не успела я открыть входную дверь, как в холл выскочила Нина и затараторила: – Гектор сообщил, что Марк не будет носить памперсы. Я изумилась: – У нашего ворона запас слов первоклассника, но фраза, которую ты произнесла, слишком сложная даже для него. – Я сказала: «Он сообщил», – уточнила помощница. – Как? – рассмеялся Дегтярев. – Прислал письмо по электронной почте? Послышался шорох, из коридора вылетел Гектор, за ним тенью следовал Марк. Младшая птица села на консоль, старшая пристроилась рядом, живо содрала клювом с птенца подгузник, швырнула его на пол и заорала: – Нет! Позор! Стыд! Никогда! Объяснив свое отношение к подгузникам, Гектор исчез внутри дома, Марк ринулся за ним. – Круто, – восхитился Сеня, – некоторые люди часами излагают свое мнение по какому-то вопросу, и все равно ни фига никому не понятно. А тут! Четыре слова! Пара движений головой, и получите меморандум господина Гектора. Я направилась в столовую, говоря на ходу: – Ну уж нет! Если ворон недоволен памперсами, то пусть выпихивает Марка в сад, когда тому захочется… – Смотри, – перебила меня Марина и показала свою ладонь, на которой лежало нечто лохматое. Я прищурилась. – Морская свинка! Ты отняла ее у Бриззи-Жиззи? Ох, опять я, кажется, имя перепутала. Как она к нам попала? Я имею в виду ту, кого ты принесла. Марина дернула крохотное существо за хвост. По комнате понесся отчаянный визг. В ту же секунду перед нами возникла мини-пигалица и начала нервно похрюкивать. – Осторожно, ей больно, – занервничала я. Марина рассмеялась, схватила морскую свинку за ногу и бросила ее на пол. Я онемела, а Нина сказала: – Дашенька, Милли – игрушка! – Милли? – растерянно повторила я. – Ты ей имя дала? – Да, – кивнула Нина. – Она теплая на ощупь, – пробормотала я, – дышит, моргает. И не живая? Марина кивнула. – Я сама так сначала решила. Сегодня утром Милли перестала двигаться. – Мы подумали, что она умерла, – перебила Нина жену полковника, – а потом поняли – это игрушка! Батарейка у нее села! Пока работала, Милли была как настоящая. Я вставила новый элемент питания, и морская свинка ожила! Минипиг ее полюбила. И вспомнила я, как зашла пару месяцев назад в детскую, а около Дусеньки Милли лежит. Девочка была еще мала с такой играть, я убрала морскую свинку и забыла, куда ее спрятала. А минипиг ее нашла! Сейчас таких игрушек в магазинах много, зверушки как настоящие. Марина покачала головой. – Откуда она у Дусеньки? Неподходящая для ее возраста забава. – Наверное, Александр Михайлович подарил, – предположила Нина, – он очень любит девочку, постоянно что-то ей приносит. Но покупает то, что ему самому нравится, смотрит на игрушку с точки зрения взрослого, а не младенца. Когда Дусеньке исполнилось три месяца, полковник подарил ей самокат. Я ухмыльнулась. – А потом обиделся, что девочка на нем не катается. – Виззи-Колиззи нашла где-то морскую свинку, – повторила Марина. – Может, отдать ей игрушку? Влюбилась миги-пигалица в нее! – Конечно, – согласилась я, – пусть играет. – Мы когда-нибудь запомним правильное имя минипига? – осведомилась Нина. – Сомневаюсь, – ответила я, – скоро вернется Лариска и заберет свой зоопарк. Пошли поедим! Кузя, Леня, Марина и Нина поспешили вглубь дома. А мы с Сеней замешкались. – Ты уверена? – вдруг спросил приятель. – В чем? – не поняла я. – В том, что Воротникова не оставит навсегда в Ложкине свой зверинец? – уточнил Сеня. Я вздрогнула. – Лариска обожает котов, поросенка, Марка, конечно, она их увезет домой. И она понимает, что у нас своих хвостатых чад много. Пошли, а то без нас все вкусное съедят! Глава сорок первая