— Погаси свет, — попросил ее водитель. — Без света лучше. — Ты что, стесняешься меня? — спросила она у него. — Может я страшная как Баба-Яга, и ты меня боишься? Он улыбнулся и отбросил в сторону край одеяла. Она медленно сняла с себя ночную рубашку и осторожно легла с краю кровати. Он крепко ее обнял и начал целовать ее сначала в губы, затем в шею и когда его губы коснулись ее груди, в спальню вошел Сергеев с топором в руке. — И как это все называется? Если у женщины не хватает денег расплатиться с тобой за оба конца, ты решил получить свое вознаграждение в натуральном виде? Ты, знаешь кто она? Это моя сестра и я сейчас отсеку тебе голову, — он направился к постели. Из-за его спины показался еще один мужчина, который постоянно щелкал затвором фотоаппарата. Сергеев схватил водителя за волосы и стащил его на пол. Он хотел ударить его по лицу, но водитель оказался не робкого десятка. От сильного удара в лицо Сергеев упал, выронив топор. Второй мужчина моментально куда-то исчез, оставив на столе фотоаппарат. Водитель схватил топор и ударил обухом по фотоаппарату, разбив его вдребезги. — Ты сейчас, сука, ответишь мне за эту подставу, — разъяренный водитель направился к кровати, на которой, прикрывшись одеялом, сидела Мадина. — Я вас сейчас, гадов, всех здесь замочу. Сергеев поднялся и бросился на водителя с кулаками. Однако силы были явно не равны. Водитель борцовским приемом бросил его на пол и когда тот попытался подняться, ударил его коленом в лицо. Алексей охнул и, схватившись руками за окровавленное лицо, снова рухнул на пол. Водитель снова поднял топор и направился к Мадине, от страха трясущейся, словно осиновый лист на ветру. — Не убивай меня. Это он заставил меня это сделать. Пожалей меня и моего сына. — Живи, сука. Расписать бы твою рожу вот этим ножом, — сказал он и взял со стола нож. — Расписать так, чтоб на улицу не могла выйти. Он подошел к лежавшему на полу Сергееву и дважды ударил его кулаком в лицо. Решив, что тому хватит, он направился к своей одежде, аккуратно сложенной на стуле. Он быстро оделся и молча вышел из дома. Когда в ночной тиши смолк удаляющийся звук двигателя, Сергеев поднялся с пола. Шатаясь и опираясь об стену, он подошел к умывальнику и стал смывать с лица запекшуюся кровь. Умывшись, сел за стол. Под глазом его наливался цветом большой синяк, из сломанного носа беспрестанно струилась тонкая струйка крови. — Чего смотришь? — грубо бросил он Мадине. — Найди что-нибудь, надо остановить кровь. Пока она искала чистое полотенце, он налил себе полный стакан водки и молча выпил без закуски. * * * Я сидел в специальной библиотеке МВД, обложившись книгами и научными трудами по психологии. Некоторые труды были столь трудными для восприятия, что я не мог осилить и нескольких страниц. Я отложил в сторону очередную книгу и задумался. «А с чего ты взял, Абрамов, что все эти пропавшие без вести женщины стали жертвой одного и того же человека? Ну и что, что последним их местонахождением являлась железнодорожная станция Васильево. А одну из них видели на железнодорожной платформе пригородного вокзала? Почему ты решил, что она направлялась в Васильево, а вдруг она сошла где-нибудь на другой станции, ну например, на станции Адмиралтейская Слобода или Лагерная?». Я неоднократно задавал себе подобные вопросы, но не находил на них ответов. Какое-то внутреннее чутье, переросшее в убеждение, говорило мне, что я иду по верному следу. Проверка, которую организовал я, показала, что из тридцати проверяемых мной председателей и охранников садовых обществ трое оказались ранее судимы. Среди них был и Сергеев Алексей Васильевич, дважды судимый за изнасилование и грабеж. Однако характеристика, которую дал ему участковый инспектор Гараев, была в целом положительная. Это еще больше насторожило меня. Вчера я направил запрос в управление исправительно-трудовых учреждений по Сергееву. Меня интересовало все, начиная с его поведения в местах лишения свободы вплоть до его друзей как по воле, так и по зоне. «Нужно обязательно встретиться с этим человеком и поговорить с ним лично. Все эти характеристики никогда не заменят личного контакта с человеком», — подумал я. Из-за стеллажа вышла молодая женщина, работавшая в библиотеке, и вопросительно посмотрела на меня. Я вспомнил данное ей обещание и посмотрел на часы. Они показывали начало седьмого вечера. Я собрал все книги со стола и понес их к ее столику. — Извините, что задержал. — Не стоит извиняться. Приходите завтра. — Спасибо, — поблагодарил я ее и направился к выходу. Я пошел к себе в кабинет. Открыв дверь, я увидел у себя на столе лист бумаги. На листе крупными буквами было написано, что меня дважды спрашивал начальник управления уголовного розыска. «Интересно, зачем я ему понадобился?», — подумал я и направился к нему. — Разрешите войти, Юрий Васильевич. Мне сказали, что вы разыскивали меня. — Заходи, присаживайся, — он показал мне на стул. Я сел и приготовился к разговору. — Ну, как у тебя дела, Абрамов? — Занимаюсь, Юрий Васильевич. Однако пока, кроме предчувствия и косвенных доказательств, ничего такого нет. У меня предположение, что все эти исчезновения связаны с одним человеком. Похоже, что мы столкнулись с маньяком или серийным убийцей. Он проживает где-то в районе Васильево. Пока у меня больше ничего нет. — Ну, ты и загнул, Абрамов! Маньяк, серийный убийца. Ладно, я тебя хорошо знаю, а так бы подумал, что ты с головой плохо дружишь. С чего это ты все взял? — Не знаю, Юрий Васильевич, но мне так кажется. — Если, кажется, то нужно креститься, — проворчал он, явно недовольный моим ответом. Мы где живем? То-то и оно, что в СССР, а не в Америке. — Вот в этом я с вами не согласен. Преступность она и есть преступность. Ведь все эти преступления совершает человек, а не политическая система государства. — Ты еще это еще где-нибудь не скажи. Засмеют, и все. Запомни, у тебя осталась всего неделя. Мне нужен грамотный и вразумительный доклад по пропавшим без вести женщинам. Ты понял меня? Грамотный и аргументированный доклад. Мы его будем делать на совместной конференции прокуратуры и МВД. Я не хочу, чтобы над нами там смеялись. — Хорошо. Я постараюсь аргументировать свои слова. — Ладно, иди. Я встал из-за стола и направился к двери. — Погоди, Абрамов. Ты это серьезно заявил мне, что мы столкнулись с серийным убийцей или маньяком? — Я так считаю, Юрий Васильевич. И чем быстрее мы это осознаем, тем меньше будет жертв. — Ладно, иди. Я вышел из его кабинета и, не заходя к себе, направился к выходу из министерства. * * * Я снова видел все тот же сон. Он преследовал меня уже третью ночь подряд. Я снова бежал по горам, скрываясь от моджахедов, которые преследовали меня с момента высадки с вертолета. Уходил от моджахедов я один, но почему я оказался один, я не знал. Я залег за камень и положил перед собой автомат. Магазин был последний. Я отстегнул его, вытащил патрон и положил его в карман куртки. Этот патрон — мой шанс не попасть к ним в плен. Тот, кто воевал в Афганистане, хорошо знал, что такое плен и предпочитал плену смерть. Из-за камней показались бородатые лица преследовавших меня моджахедов. Расстояние между ними и мной сокращалось очень быстро. Подпустив их метров на тридцать, я дал первую очередь. Как это бывает во сне, я стрелял, но ни в кого не попадал. Автомат сухо щелкнул — магазин был пуст. Достав из кармана патрон, я зарядил его в магазин автомата. Передернув затвор, я уткнул ствол под подбородок. Запах пороха ударил мне в нос. Прислонившись спиной к теплому камню, я посмотрел в бездонное голубое небо, держа палец на спусковом крючке автомата. Я ждал, когда из-за камней появятся бородатые, бронзовые от солнца лица моих врагов, но их почему-то не было. Кругом стояла мертвая тишина, разрываемая иногда стрекотом кузнечиков. Мой палец одеревенел, и я испугался, что он меня может подвести в самый нужный момент. Отложив автомат, я выглянул из-за камня. Однако врагов вокруг себя я не увидел. Я хотел встать, но ноги меня не слушались. Я снова испугался, теперь уже того, что я просто умру здесь, среди этих чертовых камней, и мое тело растащат дикие животные и вороны. Одна из этих ворон уже сидела на соседнем камне и бусинкой своего черного глаза наблюдала за мной. Я хотел закричать, но не смог. У меня не было голоса. Я проснулся среди ночи, мокрый от пережитого страха. «Что это? Что творится со мной? Меня просто преследует этот сон», — была моя первая мысль. Всю оставшуюся ночь я провалялся в постели, не сомкнув глаз. Разбитый и невыспавшийся я поехал на работу. — Абрамов, что с тобой? — спросил меня начальник отделения. — Ты себя в зеркале видел? В гроб и то краше кладут. — Да, так. Я всю ночь не спал. Снится какой-то кошмар, уже которую ночь. — Смотри, крыша поедет. Кажется мне, что ты плохо кончишь, Абрамов. — Это в каком смысле? — поинтересовался я у него. — В прямом, самом прямом смысле этого слова. Я встал из-за стола и, взяв из тумбы стола папку, направился к выходу. — Ты куда? — спросил меня начальник. — Поеду в Васильево. Хочу встретиться там с одним интересным человеком. Может, он что-то прольет новенькое по этому делу. Выйдя из здания МВД, я пошел на остановку седьмого троллейбуса, который шел на железнодорожный вокзал. * * * Я вышел из электрички и, осмотревшись по сторонам, пошел в отделение милиции. Недалеко от отделения мне навстречу попался участковый инспектор Гараев.