Припугнув Лидину пострашнее, Фандорин сбежал по лестнице на улицу, взял извозчика и велел что есть мочи гнать на Центральную телефонную станцию. * * * Лисицкий обустроился на новом месте с уютом. Коммутаторные барышни успели надарить ему вышитых салфеточек, на столе стояла вазочка с домашним печеньем, варенье, заварной чайничек. Кажется, бравый штабс-ротмистр пользовался здесь успехом. Увидев Фандорина, он вскочил, сдернул наушник и с энтузиазмом воскликнул: – Эраст Петрович, вы истинный гений! Второй день здесь сижу и не устаю это повторять! Ваше имя нужно высечь золотыми буквами на скрижалях полицейской истории! Вы не представляете, сколько любопытного и пикантного я узнал за эти два дня! – Не п-представляю, – перебил его Фандорин. – В квартире три, дом Бомзе, Остоженка, какой номер? – Секундочку. – Лисицкий затянул в справочник. – 37–82. – Проверьте, куда звонили с 37–82 в минувшие четверть часа. Б-быстро! Штабс-ротмистр пулей вылетел из комнаты и через три минуты вернулся. – На номер 114-22. Это пансион «Сен-Санс», на Чистопрудном бульваре, я уже проверил. Разговор был короткий, всего полминуты. – Значит, не застала… – пробормотал Фандорин. – Что за пансион? В мои времена такого не было. Учебный? – В некотором роде, – хохотнул Лисицкий. – Там обучают науке страсти нежной. Заведение известное, принадлежит некоей графине Бовада. Характернейшая особа, проходила у нас по одному делу. И в Охранном ее хорошо знают. Настоящее имя Анфиса Минкина. Биография – истинный роман Буссенара. Весь свет объездила. Личность темная, но ее терпят, потому что время от времени оказывает соответствующим ведомствам услуги. Интимного, но не обязательно полового свойства, – снова засмеялся веселый штабс-ротмистр. – Я велел подключиться к пансиону. Там зарегистрировано два номера, так я к обоим. Правильно сделал? – М-молодцом. Сидите и слушайте. А я пока сделаю один звонок. Фандорин протелефонировал к себе на квартиру и велел камердинеру отправляться на Чистопрудный бульвар – понаблюдать за одним домом. Помолчав, Маса спросил: – Господин, будет ли это вмешательством в ход войны? – Нет, – успокоил его Эраст Петрович, немного покривив душой, но другого выхода у него сейчас не было – Мыльникова нет, а железнодорожные жандармы обеспечить грамотное наблюдение не сумеют. – Ты просто будешь смотреть на пансион «Сен-Санс» и сообщишь, если увидишь что-то интересное. Там неподалеку электротеатр «Орландо», в нем есть публичный телефон. Я буду на номере… – 20–93, – подсказал Лисицкий, у которого к каждому уху было прижато по наушнику. – Звонок, по левому! – воскликнул он минуту спустя. Эраст Петрович схватил отводную трубку, услышал вальяжный мужской голос: – …Беатрисочка, душенька, горю весь, мочи нет. Сей же час к вам. Уж приготовьте мой кабинетик. И Зюлейку, непременно. – Зюлейка с кавалером, – ответил на другом конце женский голос, очень мягкий и приятный. Мужчина заполошился: – Как с кавалером? С кем? Если с Фон-Вайлем, я вам этого не прощу! – Я вам мадам Фриду приготовлю, – заворковала женщина. – Помните такую, рослую, дивного сложения. Виртуозно хлещет плеточкой, не хуже Зюлейки. Вашему превосходительству понравится. Штабс-ротмистр затрясся, давясь беззвучным смехом, Фандорин досадливо бросил трубку. В течение последующего часа звонков было много, некоторые еще более пикантного свойства, но все в левое ухо Лисицкого, то есть на номер 114-22, второй телефон молчал. Он очнулся в половине двенадцатого, причем звонили из пансиона. Мужчина попросил дать 42–13. – 42–13 – что это? – шепотом спросил инженер, пока барышня соединяла. Жандарм и сам уже шелестел страницами. Нашел, подчеркнул строчку ногтем. «Ресторан „Роза ветров“», прочел Фандорин. – Ресторан «Роза ветров», – сказали в трубке. – Слушаю-с? – Милейший, подзовите-ка мне господина Мирошниченко, он сидит за столиком у окна, один, – попросил «Сен-Санс» мужским голосом. – Сию минуту-с. Долгое, на несколько минут, молчание. Потом на ресторанном конце спокойный баритон спросил: – Это вы? – Как условились. Готовы? – Да. Будем в час ночи. – Там много. Без малого тысяча ящиков, – предупредил пансион. Фандорин стиснул трубку так, что побелели пальцы. Оружие! Транспорт с японским оружием, не иначе! – Людей достаточно, – уверенно сказал ресторан. – Как будете переправлять? По воде? – Разумеется. Иначе на что бы мне понадобился склад на реке? – Говорите, где склад. В этот миг на столе перед Лисицким замигал лампочками аппарат. – Это экстраординарный, – шепнул офицер, схватив рожок и крутанув рычаг. – Эраст Петрович, вас. Срочно. По-моему, ваш слуга. – Слушайте! – кивнул Фандорин в сторону трубки и взял рожок. – Да? – Господин, вы велели сообщить, если будет интересно, – сказал Маса по-японски. – Тут очень интересно, приезжайте. Пояснять ничего не стал – видимо, в электротеатре было много публики. Между тем разговор между «Розой ветров» и «Сен-Сансом» завершился. – Ну что, назвал м-место? – нетерпеливо повернулся инженер к Лисицкому. Тот сокрушенно развел руками: – Очевидно, в те две секунды, когда вы отложили трубку, а я еще не взял… Я слышал только, как этот, из ресторана, сказал: «Да-да, знаю». Какие будут приказания? Послать в «Розу ветров» и «Сен-Санс» наряды? – Не нужно. В ресторане вы никого уже не застанете. А пансионом я займусь сам. * * * Летя в экипаже вдоль ночных бульваров, Фандорин думал о страшной опасности, нависшей над древним городом – нет, над всем тысячелетним государством. Черные толпы, вооруженные японскими (или какими там) винтовками, стянут переулки удавкой баррикад. С окраин к центру поползет бесформенное кровавое пятно. Начнется затяжная, лютая резня, в которой победителей не будет, лишь мертвецы и проигравшие. Главный враг всей жизни Эраста Петровича, бессмысленный и дикий Хаос пялился на инженера бельмастыми глазами темных окон, скалился гнилой пастью подворотен. Разумная, цивилизованная жизнь сжалась в ломкую проволочку фонарей, беззащитно мерцающих вдоль тротуара. Маса поджидал возле решетки. – Я не знаю, что происходит, – быстро заговорил он, ведя Фандорина вдоль пруда. – Смотрите сами. Плохой человек Мырников и с ним еще пятеро прокрались в дом вон через то крыльцо. Это было… двенадцать минут назад. – Он с удовольствием взглянул на золотые часы, в свое время подаренные ему Эрастом Петровичем к 50-летию микадо. – Я тут же вам позвонил. – Ах, как скверно! – с тоской воскликнул инженер. – Этот шакал разнюхал и опять все испортил! Камердинер философски заметил: – Все равно теперь ничего не поделаешь. Давайте смотреть, что будет дальше. И они стали смотреть. Слева и справа от входа было по окну. Свет в них не горел. – Странно, – прошептал Эраст Петрович. – Что они там делают во мраке? Ни выстрелов, ни криков… И в ту же секунду крик раздался – негромкий, но полный такого звериного ужаса, что Фандорин и его слуга, не сговариваясь, выскочили из своего укрытия и побежали к дому. На крыльцо выполз человек, проворно перебирая локтями и коленками. – Банзай! Банзай! – вопил он без остановки.