– Служишь пану Тадеушу и меня не знаешь? – Александр выхватил пистоль из-за пояса и направил на солдата. – Удивляюсь, что ты до сих пор жив, но это можно быстро исправить. Господин Тадеуш давно хотел заменить охранников, а мой прямой долг – ему во всем помогать. Никого из четверых подобная перспектива принудительной ротации кадров не устраивала, поэтому они сразу поспешили к завалу. Оставалось самое трудное – нейтрализовать лысых колдунов. Александр приблизился к телеге. – Какая, однако, потешница у нас за решеткой, – произнес он. Кикимора перевела на Еремеева отрешенный взгляд, в котором затеплилась надежда. – Отвали от клетки! – грубо пробасил один из колдунов. – Мы отвечаем за пленницу лично перед господином Тадеушом. «А ведь крышку с наскока не закроешь, вон как веревкой закрепили ко дну. Пока не перережешь…» – Только не надо мне угрожать и указывать! Почему сундук не прикрыт?! – Александр попытался подойти к телеге, но его тут же отбросило невидимой силой. – Не шали, паря. Так надобно! А тебе лучше вернуться в Смоленск. – А то что? – Еремеев присел, согнув ногу в коленке, и положил на нее ствол, как на опору. Ему только и оставалось, что наглеть дальше. – В лягушку меня превратите? Да пан Тадеуш вас самих… – понимая, что к сундуку его не пустят, Александр выбрал единственный остававшийся способ. Раздался выстрел, второй. – Идиот! – заорал один из колдунов, кода разорванная веревка отпустила подпружиненные петли, захлопнув крышку. Однако Еремеев не собирался подпускать его к сундуку. Теперь в дело пошел револьвер, каждая пуля которого хоть на мгновение, но задерживала волшебника. Он успел выпустить пять пуль, прежде чем его резко ударило в грудь, подбросив в воздух и шмякнув о стоявший поблизости дуб. «Да чтоб вас всех!» Боль отключила сознание. – Эй, соколик, ты там как? Жить собираешься или тебя из милосердия в болото окунуть на пару часиков? – Скрипучий голос проник в сознание и сразу заставил очнуться. – Я же говорил, что в твоем милосердии не нуждаюсь. – У Еремеева болела спина и грудь, словно его положили на наковальню и пристукнули большим молотом. – Чего тогда стонешь, будто смертушку в гости кличешь? – Устал малость, пока через весь лес сюда добирался, вот и прикорнул на минутку. – Минутку? Да я, почитай, полчаса тебя добудиться не могу. Докладывай, зачем сюда притащился? «Ох, как же мне… не подумайте, что хорошо. Ощущение, будто ребра в обратную сторону выгнуло. Чем же они меня так приложили?» Александр осмотрелся. Лошадь и телега стояли на месте, людей и клетки не наблюдалось. Сундук остался в телеге. – Пробежку я совершал по свежему воздуху, а тут вижу – тебя везут в клетке прямо как воровку. Непорядок! Всякие чужаки приходят на болото, хозяйку за решетку – и ходу? Они хоть обвинение выдвинули, права зачитали? – Молча схватили, ироды коварные! Прикинулись в моем болоте тонущими. Я к ним с добрыми делами – помочь хотела, чтоб, значит, не мучились, тут они свой сундук и открыли. «Ну да, на каждого кощея имеется свой сундук с зайцем, уткой, яйцом и иглой. Глянуть бы, что в этом? Нет, кикимора еще волноваться начнет, да и леший наверняка где-то поблизости бродит. Да что же дышать-то так тяжело?» – Теперь не мучаются? – не без труда задал вопрос Еремеев. – Шестеро – нет, – сообщила хозяйка болота. – Я их к русалкам пешком отправила, девкам танцевать не с кем, а с блестящими на голову малость помилосердствую. Уж очень гады напрашивались. – Они того заслужили. – Шаги давались Александру с трудом, он еле сдерживал рвущийся из легких кашель. «Такое ощущение, что мне изнутри все отбили. Как теперь до Смоленска добираться – ума не приложу». – А ты знаешь, парень, что жить тебе осталось от силы неделю? – вдруг огорошила кикимора. – Это кто же мне такой диагноз поставил? – Не ведаю про дигноз, – исковеркала незнакомое слово старуха, – но, когда ребра сломаны внутрь тела, дело гиблое. Ни один еще не выжил. – Разве с такими переломами ходят? – Нет. Если бы не леший, и ты бы не смог. Мимо проходил, скока мог, добавил жизненных сил. Но сказал, надолго не хватит. «Неужели все так плохо?! – подумал Александр. – Дыхания нет, живого места нет, перспектив – тоже. Жутковато». Он бросил взгляд на зипун, и ему стало еще хуже. Раньше думал, что взмок от пота, однако вся одежда была в крови и, скорее всего, в его собственной. В голове слегка помутилось. – Но беде этой помочь можно. Выполнишь работенку – поправишь здоровьице. – На твою работу моих сил хватит? – Да тут делов-то: сундучок до места довезти да припрятать его понадежнее, чтоб уж точно никто не отыскал. – Поехали, чего время зря терять? «А то ведь недолго и коньки отбросить. Как-то я очень себе не нравлюсь, прямо до дрожи в коленях. В палате помирать было комфортнее. И стоило менять декорации ради нескольких дней бесконечных стычек с тварями всех родов и мастей? А ведь стоило! По крайней мере, скука не одолевала…» Размышления прервала кикимора: – Садись в телегу и двигай за мной. Токмо не приближайся – сундучок хоть и запертый, а меня все одно с него тошнит. Кикимора отправилась в топи, оставляя после себя твердый наст на поверхности болота шириной в полторы телеги. Лошадка неохотно двинула следом. «Если леший – нежить, то откуда у него жизненная сила? И как он сумел ее в меня влить? – задал самому себе вопрос Александр. – Допустим, я узнаю, и что это даст? Пойму, как с ними дела вести? Вряд ли. До сих пор ума не приложу, зачем он вообще со мной возился? Чтобы было, с кого второй долг стребовать? Да и болотная леди тоже ведет себя странно… Вот не верю, что она по доброте… Так, не стоит только ей про добрые дела напоминать. Оно, конечно, добро побеждает зло, и кикимора сие доказала на шестерых солдатах и двух волшебниках, но проверять на себе широту ее души не хочется». Так в тишине они и добрались до участка суши, на котором росли три невысокие березки. Лошадка, завидев островок с ярко-зеленой травой, сама прибавила шагу. – Слазь, парень. – Кикимора на островок заходить не стала, остановившись в трех шагах. – Видишь моих красавиц? – Она указала на деревца. – Одной ладонью коснись ствола левой березы, другой погладь ту, что в середке. Еремеев так и сделал, и сразу почувствовал, как внутрь бурным потоком хлынуло ласковое тепло, заполняя каждую клеточку тела. Боль, терзавшая тело, постепенно уходила, задержавшись лишь в ладони, касавшейся среднего деревца. Александру показалось, что через ствол и она ушла в землю. «А ведь я действительно был приплюснутым. Хорошо, что только сейчас это понял, иначе бы точно в обморок рухнул. Теперь вот благодаря березкам грудь в нужную сторону расправило. Пожалуй, с волшебниками лучше не связываться, пока не найду надежного средства». – Вот это да! – не скрывая радости, воскликнул Еремеев. – Огромное тебе спасибо! «Прямо хоть начинай третий день рождения справлять!» – Благодарностью не отделаешься, соколик. Теперь за работу. Видишь, вон у бережка круг водицы черной? – Его трудно не заметить. – Вот туда и бросай клятый сундук. – Зачем же сам сундук? Смотри, какая вещь добротная! Давай я просто содержимое из него вытряхну? – Александр спросил с умыслом, чтобы подтвердить собственную догадку. – Совсем ума нет?! – взвыла кикимора. – Хочешь, чтобы та гадость мое болото сгубила? «Упаковка – экран для убойного средства против нежити. Представляю, сколько оно может стоить! Видать, Тадеуш деньги лопатой загребает», – утвердился в своих предположениях Еремеев. – Тогда я лучше крышку веревкой перетяну, чтобы она ненароком в воде не открылась. – Это другое дело, – согласилась старуха. Когда сундук скрылся под водой, хозяйка болот выждала несколько секунд, после чего двинулась прочь от острова. Еремеев заметил, что наст, по которому они сюда приехали, исчез вслед за ней. – Эй, любезная, а как же я? Мы так не договаривались! – А что не так? Здоровьице поправил? Поправил. Работу выполнил. У меня к тебе притязаний нет. – И зачем мне здоровье, если тут помирать придется? – С какой стати, соколик? Жить будешь лучше многих. Харчи будут доставлять исправно, развлечения устрою, девка понадобится – отыщу. Живи и радуйся! – Да я на твоем болоте с тоски помру. Виданное ли дело – молодого парня на клочке суши держать. У меня, между прочим, дела важные остались, и сами они не сделаются! – Тут вот что… Березки эти помимо здоровья наделили тебя еще и даром, для меня опасным. А с таким отпускать негоже. Но ты не горюй, скоро русалки приплывут, будут тебе в угоду пляски устраивать. Тумана тоже напущу, а фонтаны – не обессудь, токмо ежели историю смешливую расскажешь. «Ах ты, леди… Думаешь, по-твоему будет? Не дождешься! Веревочка-то длинная, а конец ее – вот он. Не зря его ботинком придавил». – Историю хочешь?! Да я тебе прямо сейчас расскажу! – начал Еремеев. – Токмо очень грустную и правдивую. О том, как одна кикимора по глупости собственное болото сгубила. – А чего, и такие дуры бывают? Это где ж беда приключилась? – Старуха вернулась к островку. – Пока не приключилась, но скоро будет. Здесь. И в самом ближайшем будущем. – Он начал тянуть веревку. – Эй, ты чего это делаешь?