– Сонное зелье? Владелец только моргнул в ответ. Александр очень постарался опустошить полбутылки, не влив в себя ни капли, а после этого «отрубился». Когда его обыскивали, он порадовался, что в карман с «платком» так никто и не полез, просто ощупали. Пистоль с надписями на стволе также не взяли с собой, оставив валяться на полу. Зато не поленились снять кафтан, ремень, сапоги и кобуру с револьвером. Последний было жаль особо. «И где я другой такой возьму? Может, «очнуться» и объяснить, что чужое брать негоже? И ведь фиг убедишь, они-то мое добро трофеями считают. До чего же неудобно притворяться спящим в мокрой вонючей рубахе». Чтобы не вызвать подозрений, Еремеев третий бокал опрокинул на себя, когда падал со стула. Два предыдущих также приняла на себя одежда. – Тут зелья – быка свалить можно, – разговаривали два типа, которые выносили тело из харчевни. – Как он еще два бокала осилил? Теперь сутки не добудишься. – В тюрьме умеют приводить в чувство, – со знанием дела заметил второй. – Ну да, ежели в руки Сахида попадет, тот мертвого говорить заставит. Вязать будем? – А как же? Вдруг он во сне брыкаться начнет? В карете ему руки скрутили за спиной, а щиколотки плотно стянули веревками. «А на что ты, Сашка, надеялся? Что они совсем страх потеряют – бросят, как колоду, и охраны не выставят? – Сам же себе и ответил: – Да, хотелось бы, чтобы враги оказались дураками и недотепами, однако не все хотелки сбываются. К тому же у меня припасен важный козырь в рукаве: сегодня должно исполниться мое сокровенное желание, и я точно знаю – оно с тюрьмой не связано». – У нас все камеры переполнены, – пробурчали принимающие спящего пленника. – К кому его подселить? – Этот очень важный, потому без ведома пана с ним ничего не должно случиться. – Сами говорите, что сутки дрыхнуть будет. Чего с ним стрястись может? – Народец нынче лихой, еще придушат ненароком, а спрос с вас. – Лады, есть у нас одна камера, где еще один важный постоялец сидит, туда и направим. А чего он мокрый? Еремеев слушал голоса, изо всех сил изображая спящего. Ему уже самому не терпелось попасть в камеру. «Сосредоточиться не дают. Тут столько задачек решить нужно, а они… И вообще, для столь важного клиента могли бы и одиночную камеру подготовить. Никакого уважения к главной занозе господина Тадеуша. При встрече со шляхтичем обязательно пожалуюсь!» На каменный пол его кинули без всякого почтения, он едва не вскрикнул от боли. Скрежет ключа в замочной скважине оповестил, что Данила-купец обрел новое временное жилище. – Эй, ты, живой? – Через пару минут кто-то дотронулся до плеча. Голос показался Еремееву знакомым. – Да очнись ты! Он открыл глаза, которые тут же полезли на лоб, поскольку склонилась над ним действительно знакомая особа. Но самое невероятное состояло в том, что она подпадала под предсказанное Мирославой исполнение желания – ведь Александр неоднократно признавался себе, что многое отдал бы, чтобы хоть одним глазком еще раз увидеть Зарину. И увидел-таки! Сейчас она сидела перед ним. Единственное, что поспешил сделать пленник, – тихо произнес: – Тюремщики должны думать, что я под воздействием сонного зелья. А говорили, что проклятия только Горислава насылает. А это тогда как назвать? Ну да, можно еще и на эшафоте повстречаться. Так, стоп, крайностей на сегодня хватит! Впрочем, Зарина и не собиралась шумно выражать эмоции, она выглядела очень уставшей и лишь слегка удивленной. – Опять ты? Каким ветром занесло на этот раз? Да не пугайся, никто за нами не смотрит. Они уверены – все, что нужно, выведают другим способом. Весьма болезненым. Ты как сюда попал? – расспрашивала соседка по камере. На этот раз она была одета в богатый сарафан красного цвета, расшитый жемчугами и перевязанный широким поясом на талии. – За тобой пришел, – не моргнув глазом соврал Еремеев. Хотя сейчас он был в этом настолько уверен, что и обманом не считал. – Пусть даже это твое призвание – меня из беды вытаскивать, – Зарина покачала головой, – сегодня ничего не выйдет. Стены здесь крепкие и стража несговорчивая. – Сломать стену? – Александр с трудом сел на полу – мешали связанные за спиной руки. – Об этом я пока не думал, а вот договориться с охранниками можно попробовать. Нам бы только до ночи продержаться. Ты мне руки не развяжешь? – Надеюсь, не для того, чтобы ты их тут распускать начал? Хотя… – Она задумалась, а потом очень внимательно изучила веревки и продолжила: – Слушай, парень, я тебя развяжу, но пообещай, что выполнишь мою просьбу. Тон и взгляд девушки насторожил Еремеева. – Не всякая просьба выполнима, Зарина. Тебе приглянулись мои веревки? Уж не для того ли, чтобы повеситься? – Нет, я такой грех на душу не возьму. Хочу, чтобы ты меня убил. – Ты ничего интереснее придумать не могла? – Пойми – они начнут меня мучить, надругаются, а потом все равно убьют. А ты это сделаешь быстро. И главное – они не узнают то, чего не должны. Сие весьма важно, – принялась горячо убеждать сокамерника Зарина. – Вот скажи мне на милость: ты бы смогла убить того, кого любишь? Она ответила не сразу. Сначала нахмурила бровки, пристально всмотрелась в собеседника, а когда он не отвел взгляда, убедительно заявила: – Смогла бы. Ради спасения его души, ради облегчения участи, ради великой цели смогла бы. «И ведь я ей верю! – размышлял связанный, слушая проникновенную речь. – Только все это неправильно!» – Но только в том случае, ежели другого выхода бы не предвиделось, правильно? – Еремеев слегка сместил акценты. – Как раз наш случай, – печально произнесла она. – Думаешь, я шутил, когда сказал, что пришел сюда за тобой? Хочешь, поклянусь? – Не надо клятв. Пришел – уже сотворил глупость. И меня не спасешь, и сам погибнешь. – Ну конечно, ежели с меня веревки не снимешь, так и будет. – Я тебе не верю. – Опять начинается! В прошлый раз не верила, сейчас не веришь. И сильно тебе помогло это бесконечное неверие? Делай, что тебе говорят старшие! – Еремееву пришлось повысить голос. – А ты попроси как следует, может, и развяжу. – Она слегка усмехнулась. – Ваше восхитительное высочество, не будешь ли ты столь любезна освободить недостойного смерда, что у ног твоих стройных грязью лежит? – Еще раз назовешь меня высочеством, сама тебя убью! – почему-то разозлилась она из-за безобидной шутки. – Вот это настроение мне нравится! Надо врагов смерти предавать, а не самим ее искать. Меня сегодня развяжут? – Развяжу. Только пообещай, что хотя бы болтать меньше станешь. – Да что же тебе обязательно с меня обещание стребовать? Я ведь тоже могу условия ставить! – Еремеев никогда не считал себя болтуном, поэтому замечание Зарины его почти развеселило. – Это какие еще условия? – Пообещай замуж за меня пойти, ежели из тюрьмы освобожу. – Чего? Да как ты смеешь? Я… В дверях заскрежетал ключ, Зарина подскочила, а связанный снова рухнул на пол. Вошедший охранник осмотрелся по сторонам. – Кто тут орал? Ты, что ли? – Вы зачем труп притащили? Я с детства мертвяков боюсь! – истерично заголосила Зарина. – Вот и славно! Глядишь – к приходу господина созреешь для дознания. – Уберите его, ну пожалуйста… – Перебьешься до вечера. А будешь орать – мы тебе еще одного притащим, – довольный собой, охранник вышел и запер дверь. Только после ухода надсмотрщика Зарина принялась развязывать сокамерника. – Замуж я за тебя не пойду по трем причинам. Во-первых, ты слишком для меня молод, во-вторых, я, с твоих слов, принцесса, а ты всего лишь купец, и в-третьих, мои женихи до свадьбы так и не доживали. – Фу-у-ух, – облегченно вздохнул Еремеев, разминая затекшие от веревок руки. – Главной причины не прозвучало, а с остальными справимся. – Это какая же главная? – Если бы ты сказала, что на самом деле являешься мужчиной, то всем моим надеждам действительно пришел бы конец. – Данила, я тоже не шутила, когда сказала о смерти женихов, – нахмурилась Зарина. – Последнего звали Огнедаром? – наобум предположил Александр. – А ты откуда знаешь? – Природная догадливость. Я, ежели ты успела заметить, весьма сообразительный…