Изо всех сил пытаясь унять клокочущую в груди злость, направляюсь к барахтающемуся в груде коробок придурку. Вытаскиваю его за шкирку под нелепые бормотания о неисправных тормозах и, угрожая отвертеть башку, требую как можно скорее убраться с улицы. Мало ли, вдруг сболтнёт чего лишнего, а Хоук поймёт. Хорошо, что парень осознаёт: если наш сговор раскроют, в полицию загремим оба, поэтому ретируется с места аварии так быстро, как только может толкать свой, начисто отказавшийся заводиться, мопед. Возвращаюсь к американке, стараясь не думать о колене, которое не просто саднит, а чертовски болит! Выслушиваю очередное предложение отправиться в больницу с перечислением моих травм (будто я о них и сам не знаю) и, вручив беспокойной шлем, приказываю ждать на месте. Больница, возможно, и здравая идея, но точно не для меня. Медики обязаны сообщить в районное отделение о подобных происшествиях – нереальное палево! Так что будем «лечиться» по старинке. Благо аптеки в Сеуле встречаются чаще лотков с корн-догами! Поднимаю и убираю с проезжей части байк, мысленно раз двести прося у него прощения и обещая в скором времени всё починить. Линяю с улицы за угол здания, захожу в первую попавшую аптечную лавку, покупаю заживляющую мазь, ватные палочки и пластыри – стандартный набор. На обратном пути примечаю в глубине дворов детскую площадку и, как только оказываюсь в видимости Мэри, указываю в сторону переулка. – Пошли, – бросаю безапелляционно, но девица и не думает спорить. Обхватив мой шлем, точно плюшевого медведя, она послушно плетётся следом, вплоть до места назначения, при этом (что странно) не говоря ни слова. Всё так же, не расщедриваясь на пустую болтовню, прошу, ладно, командую, сесть на скамью. Девушка слушается. Хм… Её покладистость начинает мне нравиться. Вот бы и с «Пак-Индастриал» так прокатило! По привычке разрываю пакет зубами, рассчитывая просто высыпать содержимое на лавку, но край липкой ленты цепляется за внутреннюю часть упаковки, поэтому приходится лезть в неё рукой, а ладонь настолько сбита, что любое прикосновение к ране вызывает нестерпимое жжение. Но я ведь мужик! Могу и потерпеть. Однако «замечательная» Мэри замечает, что ссадины доставляют мне боль и решает перехватить инициативу, что не очень-то радует, так как я не люблю попадать в зависимость от других людей. Хмурюсь. Опять. И вновь неосознанно – такова врождённая, а может и приобретённая, защитная реакция, когда мной пытаются помыкать. Но вскоре приходится сдаться. Эта девушка, точно танк, если что решила – не отвертишься. Короче, недовольны пыхтя, я таки протягиваю руку, позволяя янки обработать рану. В конце концов, мы оказались в данной ситуации по моей вине, пусть немного поиграется. Мэри с видом умудрённого опытом медика приступает к лечению. Её «хакерские» пальцы неожиданно оказываются невероятно нежными. Настолько, что в какой-то момент, вопреки щиплющему чувству, я ловлю себя на мысли, что хочу закрыть глаза и провалиться в сон, который непременно сотрёт из памяти все негативные события последних дней, а может и лет… Обо мне уже очень давно никто не заботился. Я так долго был сам по себе, что разучился правильно реагировать на подобное, а так же испытывать благодарность, ведь жизнь не раз доказывала – верить людям ошибка, даже тем, кто проявляет, казалось бы, искреннее участие. От того ли в данную минуту грудь сжимает странное, незнакомое чувство? Поэтому, пока девушка хлопочет над моими руками, я не могу отвести от неё взгляд? А главное – снова и снова повторяю про себя: «цель оправдывает средства», «я должен довести задуманное до конца несмотря ни на что», но с каждой секундой теряю веру в эти утверждения? Чёрт! Что же я делаю?.. Предо мной сидит симпатичная агасси, прилетевшая в Корею ради работы, наверняка имеющая множество планов на будущее, которые я собираюсь перечеркнуть своим коварным планом по разоблачению «Пак-Индастрал». И ладно если бы дело заключалось лишь в сливе инфы, но тут всё многим сложнее. Страшно представить, скольких людей председатель Пак отправил на тот свет и за меньшую провинность. Так какого рамёна я всё ещё здесь? Зачем втягиваю ничего не подозревающую девушку в неприятности? Сегодняшний инцидент – прямое доказательство того, что не все мои затеи обречены на успех! Чудо, что в аварии все трое отделались лишь ссадинами и испугом. А если бы… – Ауч! – внезапно прорывается сквозь плотно сжатые челюсти. Задумавшись, я перестал контролировать своё тело и его реакции, а девица слишком сильно надавила на открытую рану. – Прости! – виновато бормочет она, глядя на меня ну просто до одури умилительным взглядом. Длинные, изогнутые ресницы начинают быстро моргать – потешно. Нежно-розовый румянец, раскрасивший щёки, сглаживает острые черты лица, превращая молодую женщину в смущённую старшеклассницу – любопытно. Губы, и так припухшие из-за ранки, становятся ещё сочнее – цепляюще… Внезапно понимаю, что жуть как хочу к ним прикоснуться. Почувствовать пальцами, насколько те мягкие, тёплые, отзывчивые… Осознание этого так резко ударяет в голову, что инстинктивно отшатываюсь назад, упирая в брюнетку потрясённый взгляд, вскоре соскальзывающий в сторону. Неловко. Ужасно неловко. А что если она заметила?.. И, в надежде замести следы собственного замешательства, начинаю трагично охать, отвлекая внимание пытливых глаз от истинных эмоций, вызванных их хозяйкой. Работает! Янки мило хихикает, отшучивается, быстро находит тему для разговора, правда всё ту же – насчёт посещения больницы. Но, что важно, не догадывается о моём неконтролируемом системном сбое. Я расслабляюсь. На некоторое время даже перестаю отслеживать действия «медсестры», как вдруг её тонкие пальчики смело ныряют под разорванную ткань моих джинсов, пытаясь добраться до раны на колене. И это совершенно невинное прикосновение вновь запускает по телу электрический импульс. – Эй-ей! – вскрикиваю я, резко отодвигаясь. – Это уже слишком, дальше сам справлюсь! Не знаю почему, но от мысли, что Мэри будет шарить у меня под одеждой, хотя происходящее вот совсем не имеет сексуального подтекста, сводит желудок. Или не желудок вовсе?.. Брррр. Пора срочно заканчивать эти «лечебные» процедуры, пока совсем не заглючило! И только я решаю встать, как мисс Хоук, с надменным видом узурпатора отбрасывает мои руки, закрывающие прорезь на колене, вновь забираясь под ткань, оставляя на ране смачный слой мази. – Не будь ребёнком, – усмехается она, начиная размазывать лекарство по коже. Вот же упрямая! Ладно. Просто нужно подумать о чём-то другом, абстрагироваться. Например… Например? Хм, а руки-то у неё холодные… Замёрзла? Может, отдать куртку? Пальчики такие изящные, тонюсенькие. Ногти короткие, аккуратные. Люблю, когда у девушек… ЧТО?! Стоп! Со Джин, завязывай давай! Хмурюсь. Отворачиваюсь, зависая взглядом на… Да фиг его знает на чём, главное не смотреть на янки. Спустя минуты три Мэри наконец-то заканчивает лапать мои конечности и я вроде как могу расслабиться. Но очередная благодарственная речь девушки встаёт поперёк горла удушливым комом. Да уж, действительно, герой! Сначала чуть не угробил, а потом спас! Самому от себя тошно! От угнетающего приступа самобичевания спасает вопрос: что я здесь делаю? И действительно – что? Интересно, как отреагирует «леди в беде», если узнает правду, не всю, конечно, а лишь ту, что причина быть тут – она. Мэри безотрывно смотрит в мои глаза. Ожидание делает её взгляд по-детски наивным, таким открытым и трогательным, что сердцу вновь становится тесно в груди из-за чувства вины, и я решаюсь повторить фокус с отвлечением внимания, тыча американке в бедро раненным коленом. – Ты обещала подуть… Знаешь, как жжётся? Хоук сначала теряется, но быстро вникает в суть просьбы и наигранно закатывает глаза, мол: «Со Джин, ты совсем охренел?». Выглядит безумно мило, ОПЯТЬ, и побуждает меня не только широко улыбнуться, но и таки сказать правду. – Я знал, что ты будешь искать способ слить меня сегодня. Поэтому приехал к отелю раньше. Выжидаю, ловя на себе не то удивлённый, не то возмущённый взгляд, легонько усмехаясь. – Чего так смотришь? Нужно было соврать, будто наша встреча случайность? Брось! Мы ведь оба работаем с цифрами, кода́ми, закономерностями и знаем – вероятность подобного совпадения равна нулю. Так что… – пожимаю плечами, с намёком «а что собственно тут такого?», и тут же, не давая девице опомниться, спрашиваю в лоб: – Хочешь съесть что-нибудь корейское? Как-то неправильно в свой первый вечер заграницей есть вафли, которые готовят везде одинаково. Острое любишь? Мэри растерянно кивает. Я, не теряя времени, вскакиваю на ноги, забывая про фееричное столкновение с асфальтом. Однако тело помнит и мгновенно даёт об этом знать, отчего из груди вырывается сдавленный выдох. Девушка, подмечая его, тоже начинает подниматься с лавки, но я резко выбрасываю вперёд ладонь, препятствуя её порыву. – Всё норм. Жди здесь. Я быстро! – И скорым шагом, насколько позволяет колено, направляюсь обратно к месту «Х». Там на параллельной улице нахожу ресторанчик быстрой еды. Заказываю две порции умеренно острых ттокпоккиcontentnotes0.html#note_18, полагая, что Мэри недооценивает могущество корейских специй, по одному корн-догу с сыром и большой стакан лимонада в непрозрачном бумажном стакане, куда позже намереваюсь перелить соджу. Сгодилось бы и пиво, но стресс после аварии, да снедающий стыд за содеянное, требуют градус повыше. Возвращаюсь к уже заскучавшей девице. Пару минут наблюдаю за ней из тени: сидит, любуясь заходящим сеульским солнцем, болтая ногами будто маленький ребёнок. Милашка, такая беззащитная и… красивая… Ащщ! Да что сегодня со мной? Головой вроде не бился, а мысли лезут странные, не свойственные. Чертыхаюсь и твёрдым шагом направляюсь к скамье, типа весь такой невозмутимый, холодный и равнодушный. Ни слова не говоря, достаю из пакетов еду, выкладывая её между нами, как бы проводя разделительную черту. Вручаю американке сосиску на палке. Открываю стакан с лимонадом и без сожалений выплёскиваю содержимое в траву, тут же наполняя ёмкость соджу, которое купил в том самом супермаркете. Не могу ждать. Мозг разорвёт если не сдобрить его «успокоительным». Ещё и чёртов закат, играющий на лице моей спутнице золотисто-алыми бликами… Ненавижу закаты! Не выношу их до скрипа зубов! И дело вовсе не в Мэри или ситуации в целом. Просто так сложилось, что в моей жизни всегда, АБСОЛЮТНО ВСЕГДА, всё самое непоправимое случается на фоне кроваво алых небес! Глава 12: Мария Соколова Вместо желанного ответа, мистер, а нет, не так – господин Ли (тут вроде так принято, я в режиме адаптации), тычет мне в бедро ногой с каким-то уж слишком хитрым взглядом. В ответ смотрю непонимающе. – Ты обещала подуть… Знаешь, как жжётся? – жалостливым голосом поясняет он, подавляя ухмылку. Цокаю языком, кривя губы, а после гляжу на собеседника так, чтобы без слов понял: «ага, сейчас же». Вот дурачок! Кто бы мог подумать, что он способен на такие глупости? Впрочем, я одобряю. Этот Со Джин мне определенно импонирует. Хм, не могу припомнить, доводилось ли раньше видеть его улыбку? Прежде она «не появлялась» или я просто не обращала внимания? С ней лицо парня, эм… живее? Да, именно так! Обычно – исключая «хищный взгляд» в номере – его лицо кажется таким отстраненным, холодным, сдержанным, словно не с человеком болтаешь, а с новой версией андроида. Хотя нет, стоп, было у Ли и другое выражение лица, в кофейне – до боли раздражающее высокомерием! Даже вспоминать об этом не хочу! Тот парень мне не нравится. Тот парень бесит до дрожи на кончиках пальцев. Он противный, заносчивый и не за что бы ни стал помогать незнакомке на улице, провожать в здание на собеседование и уж точно не понёс бы на руках в больницу! Ой! Кажется, отвлекаюсь от сути… Удивительно, насколько сильно может сбить с мысли одна единственная улыбка. Так о чём я? Ах, да: почему Со Джин оказался здесь? Гляжу на парня в ожидании. Он медлит с ответом. Наверное, выдумывает невероятную историю о том, как бороздил просторы соседних галактик на своём стальном коне, и путь по звездам случайно завёл их в богом забытую подворотню, где, подобно рыцарю в чёрных доспехах, ему пришлось спасать меня от надвигающегося монстра. Разумеется, Ли так не скажет, ответит нечто на подобии: «просто проезжал мимо», а то и вовсе молча пожмёт плечами. Но, нет… Сегодня всё иначе! Парень говорит ПРАВДУ, и я окончательно теряюсь, пытаясь понять, не послышалось ли мне. Он действительно признался в том, что следил за мной? Вот так в лоб? Ответить ничего не успеваю, разговор продолжает некогда молчаливый «друг». – Чего так смотришь? Нужно было соврать, будто наша встреча случайность? Брось! Мы ведь оба работаем с цифрами, кода́ми, закономерностями и знаем – вероятность подобного совпадения равна нулю. Так что… – короткая пауза на раздумья. – Хочешь съесть что-нибудь корейское? Как-то неправильно в свой первый вечер заграницей есть вафли, которые готовят везде одинаково. Острое любишь? Чуть улыбаюсь, смущенно, от осознания – Со Джин тараторит. Впервые слышу от него так много слов без остановки и, что немаловажно, без напыщенности. Сейчас он кажется открытым, человечным, способным испытывать эмоции. Хочу ли я поесть? Люблю ли острое? Да, острое, солёное, кислое, сладкое – всё с ярко выраженным вкусом. Но быстрая речь спасителя настолько умиляет, что не решаюсь говорить, лишь киваю. Неважно, на что именно, на всё сразу тоже годится. Ли почти сразу вскакивает. Из его груди вырывается сдавленный выдох. Понимаю – ему больно. Хочу помочь, хоть и не знаю как, но Со Джин останавливает меня. Прикольное чувство, мы будто местами поменялись. Уже по привычке провожаю его взглядом. Странно, не припомню, чтобы делала так с другими парнями. Получается, он меня интригует? Да боже! Что со мной не так? Одуревший от количества событий мозг начинает сходить с ума? Слишком много общения, заботы, тактильности! Ещё немного, и перенасыщенный дофамином «генератор дурных идей» начнёт путать признательность с влюбленностью! Тем временем небо окрашивается в алый, разбавленный темно-синими красками с золотыми лучиками. Красиво. Глядя на закат, почти всегда вспоминаю лето и свои поездки к бабушке в деревню. Помню, как черты её лица смягчались, когда она обнимала меня за плечи, присев рядом. Знаю, о чём думала – папа любил закаты, мог часами на них смотреть. Ей его не хватало, как и мне, но эта тоска больше не приносила жгучей боли, скорее, разливала по груди тепло нежных воспоминаний. Погрузившись в прошлое, не сразу замечаю, как появляется Ли. Идёт весь такой сконцентрированный. Присаживается на другой край лавочки, достает еду, вручает мне какую-то аппетитную штуку на палке, и всё это молча – вот он уже знакомый робот. Любопытный взгляд тут же фокусируется на большом стакане, из которого жидкость сначала безжалостно выливается, а после подменяется чем-то другим из бутылки. Нутро подсказывает – алкоголь. – Это что? – поворачиваюсь, подтягиваю ноги под себя, занимая упрощенную версию позы «по-турецки». – Спиртное, да? Отлично! То, что нужно. Ответа не жду. Забираю стакан и делаю жадный глоток. Напиток мгновенно обжигает трещину на губе, от чего сквозь нервный, почти неразличимый, смешок начинаю повторять жалобное: «ай, ай, ай»! И плевать, что больно, зато теперь рана обеззаражена, а мерзкий вкус крови исчез. Со Джин в этот момент внезапно оказывается рядом, слишком близко. Прижимает салфетку к моему рту, проникновенно глядя в глаза. Замираю, пока не зная, как реагировать. Повторяю – слишком много тактильности! К счастью, Ли приходит в себя раньше, чем я успеваю что-либо спросить, и одергивает руку. Перехватываю салфетку, произнося невнятное: «фпасибо», потому что язык истерично пытается отыскать на губе трещину и убрать оттуда остатки алкоголя. Господин робот сосредоточенно распаковывает палочки, на меня больше не смотрит. Поясняет, что сжалился и взял одноразовую вилку, так как блюдо (название которого я не смогу повторить даже под угрозой смерти) – скользкое. – Хорошо, тогда с него и начну, – слишком резво и не аккуратно подхватываю контейнер. Его край тотчас врезается в повреждённую на ладони плоть. Рефлекторно дергаюсь, звучно шипя. Да что я за несчастье такое? Парень отставляет еду. Спокойно забирает из моих рук емкость. Понимаю, что происходит, лишь когда он начинает протирать антисептической салфеткой пострадавшую кожу. Стискиваю зубы – щиплет. Это, блин, больно! Отворачиваюсь, не желая смотреть на истязания, но резко выравниваюсь, чувствуя легкий холодок на ране, отгоняющий не только болезненные ощущения, но и возможность трезво мыслить. Он что, дует на руку?! Не двигаюсь, почти не дышу: мне нужна минутка. Это так обезоруживающе мило, что у меня голова начинает кружиться. Глупые, глупые дофамины! Соберись, тряпка!