* * * – Хотим собрать ветеранов РВСН, чтобы поздравить, вручить, пожелать и руки пожать. – А при чем здесь я? – При том, что вы работаете в военкомате и можете узнать кто заслужил, а кто нет, кто лямку честно тянул, а кто из выговоров не вылезал, разврат учинял и пьянство безобразничал. Спонсоры у нас щедрые, но строгие, абы кого к мероприятию привлекать не хотят. – Вы понимаете, что просите? Это документы с грифом ДСП! – Я всё понимаю, и готов оценить ваше участие в патриотическом деле чествования ветеранов в размере… скажем вашего двухгодичного оклада. Хорошо? Подготовьте подборочку офицеров не старше семидесятого года рождения. – Почему именно семидесятого, а не более раннего возраста, которые у истоков стояли? – Нет, тех, которые при Хрущёве и Брежневе служили, не надо. У них возраст, здоровье… Такой примет на грудь лишнего на банкете, да помрет, всем праздник испортив. Нам лучше тех, что помоложе да покрепче… Встреча состоялась. Были речи, вручение подарков и банкет. Спонсоры не поскупились. Особенно на спиртное. Таких бутылок с таким содержимым ветераны в глаза не видели. Они ведь всё больше водку употребляли и «шило». Спиртное лилось, языки развязывались. – Ты знаешь, где я служил? Я не там, – ткнул пальцем в потолок, – я там служил, – ткнул пальцем в пол. – На глубине как, блин, шахтер в забое. Под бетонным колпаком, словно в термосе. Ты прикинь, кругом бетон, один бетон, двери железные и пробка пятиметровая над головой. Ни солнца, ни неба, ни травки, ни жены! А пенсия какая – слезы. Да за такую службу надо втрое платить! – Ладно заливать, ты же, считай, на складе подвизался. Это мы на пусковых, как тараканы ошпаренные: первая «ответка» наша, все проверяющие к нам, замполиты мозги выносят про международную обстановку и боевую готовность. А ты, как крот в норе, никаким толом тебя не возьмешь! Бросишь на «изделие» матрасик и давишь на оба глаза. Какой дурак к тебе полезет… Разлить, чокнуться, опрокинуть. – Ну да, на складе… а на складе что?! То-то! Ты думаешь приятно на бомбочке спать? Да и когда, если сплошной регламент по часам и минутам расписанный. Ты что думаешь, если это склад, те «изделия» могут годами на полках валяться? Как же! Это же не чугунные болванки, они обслуживания требуют. – Чего ты заливаешь? Что там обслуживать, железо – оно и есть железо. – Так я тебе и сказал. Я подписку давал! Только если не обслуживать, чем вы пулять станете? Еще подлить, еще чокнуться… Много знают ветераны, хотя не всё рассказывают: так, по чуть-чуть. Но если суммарно, если их рассказы в ленту «склеить». Один одно сболтнул, другой другое. Тянем, соединяем, сращиваем. – Ну ладно, а жизнь-то какая у вас была, в смысле быта? – Какая на хрен жизнь на точке? Ни тебе досуга, ни магазина нормального, до ближайшего райцентра полста километров киселя хлебать. – По ямам-колдобинам подвески убивая? – Нет, дороги у нас нормальные были, грех жаловаться, мы же «изделия» по ним таскали. Только куда по той дороге ехать? Райцентр на карте в упор не разглядишь, а в другую сторону горы… И еще истории про то, как «изделие» загружали, а его в блоках заклинило и пришлось посредством лома и какой-то матери, и все в поту и в мыле, и командир чуть не на коленях… Или, допустим, проверочный тест запустили, а он ошибку выдает! И второй раз и третий… И надо спецов из НИИ вызывать, а это ЧП с разборками и оргвыводами, потому как не так хранили, не тем местом обслуживали, и конечности ваши из не правильного места растут. Приходится ключи и приборы – в руки, и чего-то там курочить и химичить, так как в любой части есть свои кулибины и эдиссоны, мать их, которые соображают и готовы даже в реактор с паяльником влезть, если им хорошую премию посулить. И делали, потому что еще советские военные вузы оканчивали, где их по электротехнике в хвост и гриву гоняли, и с ребятами из НИИ, которые «изделия» передавали, ни один ящик выкушали и в схемы совместно лазили, чтобы освоить и понять. И все это не устав, а жизнь, которая сильно не по регламентам, а иногда поперек них. Детали, детали… Которые, в целом, может вранье и бахвальство, но частности проскакивают: что, где, как, кто… – Я в тех караулах по самые… настоялся. У вас склад, а у меня периметр! В любую погоду! И солдаты-долбодоны! Может вы и в бетоне, но в тепле, а мне по постам грязь месить. А если сработает сигнал, если кабан шальной на проволоку полез? Так что вы лучше не сравнивайте. У вас «изделие», которое, как ни крути, железка, и ни одного рядового близко, а у меня взвод дебилов с автоматами, которые, только отвернись, нажрутся какой-нибудь гадости и начинают друг в друга пулять… Еще нальем, еще чокнемся… В баньку пригласим, чтобы попариться. Еще послушаем… Про ребят из НИИ, которым такую охоту организовали, что они по гроб жизни… – Что, нормальные ребята? – Вот такие! Мировые пацаны. Я с ними до сих пор приятельствую, на рыбалку вот недавно приглашал. У меня катер и места прикормленные. Уже интересно. – А что, они до сих пор работают? – Нет, пенсионеры по выслуге. Но, если по секрету, дергают их чуть не каждый месяц. Как затык какой – звонок с поклонами. У них в лаборатории молодняк нагнали, которые ни в зуб ногой. Потому что образование… Они же менеджеры все, без формул в башке. У них же папы-мамы и зачеты за сто баксов. Они паяльник в руках не держали, а те «изделия» только на картинках видели, да и нужны они им! Ну а старый конь борозды не испортит, в отличие от молодого, который вкривь и вкось. Меня вот тоже пару раз дергали по старой памяти. Начинка-то еще советская, к ней с подходцем надо, а у меня опыт обслуги пятнадцать лет. Я те «изделия» с закрытыми глазами, после литра самогона! Так, может, и теперь рыбалку организовать? За счет третьей стороны? Леску со спиннингом закинуть, водочки попить… Познакомиться поближе. Поспрашивать под хорошую закуску… И что, можно эту хреновину, которая четверть века на боку валялась, в ручном режиме запустить? Нет? Нельзя? В принципе нельзя, потому что там двухсоткилограммовый контейнер с кодом, а «изделие» внутри? – Ха… а то мы их не вскрывали, когда петух клевал! – Это уже «кладовщик». – Как два пальца!.. Потому как на всякую гайку есть контргайка, а на нее винт с потягом, а на него… Значит, можно если… нужно. Вскрыть и добраться? Если с умением и подходцем… Тех, кто эти «изделия» создавал и регламенты прописывал… Ну это теоретически, потому что никто такой задачи не ставил. А если поставить? Если продлить рыбалку на пару месяцев? Если катер на рыбалке перевернулся, а рыбаков не нашли, потому что там течение сумасшедшее и омуты. Какие-то обрывки одежды к берегу прибило, которые родственники опознали. А покойников нет, гробы пустые закопали. – Что вы хотите? – Разобраться с известным вам «изделием». С очень хорошо известным. – Зачем? – Врать не стану, всё равно не поверите: имею заказ от одного государства, которое желает жить по своим законам и без постороннего вмешательства. А это нынче возможно только если дубинку иметь, которой незваных «друзей» пугать. Оплата по факту. Треть – ваша. И можете прикупить себе бунгало где-нибудь на далеком острове… вместе с островом и обитающими там аборигенками. – Это бред, вам те «изделия» всё равно не добыть. – Это моя забота. Ваша – переключить их в ручной режим. Без этого, без демонстрации силы, тому государству никто не поверит. – А если мы откажемся? – Вы окажете плохую услугу целому народу, который не жаждет демократических преобразований ценой утраты своей национальной идентичности. Тем более, я уверен, вы согласитесь. – Почему? – Потому что у вас есть близкие: жены, дети, а у кого-то и внуки. – Неужели вы решитесь? – Уже… Вот сообщение о происшествии. Адрес, надеюсь, вам знаком? Неизвестные злоумышленники ворвались в квартиру, избили и ограбили жильцов. Можете послушать запись телефонного разговора вашей жены с подругой… Как ее зовут? Кажется, Лиза? Включаю… Долгие рыдания и всхлипы. Голос. «Лиза… Они… Они ударили меня… Я упала… Они вынесли все ценные вещи… Даже сережки сняли!..» – Узнаете голос? Не беспокойтесь, все материальные, а также моральные потери будут компенсированы в трехкратном размере. Если мы придем к согласию. – Вы… Вы… Мерзавец! – И даже больший, чем вам кажется! Ограбление – это пустяк в сравнении с тем, что может случиться с вашими близкими в ближайшее время. Хотите послушать еще одну запись? – Что вы еще… – Не я. Какие-то мерзавцы, которые пытались изнасиловать одну особу. Неудачно. В смысле, неудачно для них, удачно для потерпевшей, которая отделалась легким испугом и порванной одеждой. Ее звали, вроде бы, Ольга… Все ошарашенно молчали. А похититель попивал из чашки чай, закусывая его конфетками, и неспешно развивал свою мысль: – Согласитесь, страдания и даже смерть нескольких человек не идут ни в какое сравнение с возможной трагедией целого, угнетаемого мировым империализмом, народа. Миллионы против единиц. Это эгоистично – думать только о себе, а не о других, пусть и не знакомых вам людях. Это несопоставимые величины, и одна из них, конечно, перевесит другую. И изменить здесь что-то не в моих силах. Если мы теперь не попробуем договориться, то завтра может произойти очередное несчастье. Вернее, обязательно произойдет. А послезавтра – другое. – У нас нет инструментов… – У вас будет всё, что вы попросите. Без каких-либо ограничений. Я же не госучреждение, чтобы экономить фонды, мне нужен результат. И очень быстро. – А если мы потребуем… попросим встречи со своими близкими? Иначе откажемся от сотрудничества. – Хорошая идея. Если вы захотите встретиться со своими родственниками до принятия решения, то завтра я привезу сюда… палец вашей жены. Например, тот, что с обручальным кольцом. Послезавтра – другой. Через неделю – руку. Потом еще одну. Через месяц – голову. Я верну вам всех ваших родственников, но… частями. И то, как это сказал похититель – спокойно, между делом, без крика и угроз, убедило всех в том, что он не шутит! Тем более, что его слова были подтверждены делами. Уже подтверждены! – Вы… негодяй! И злодей! Может быть… Но что поделать, когда идет война? Когда от этих людей зависит жизнь целого народа. Не того, придуманного, но, возможно своего. В том числе их народа… Тут в тылу не отсидеться. Никому!.. * * *