Ну то есть скорее урвал возможность. Как Эдмон Дантес в замке Иф после смерти аббата Фариа. Подобные случаи выпадают лишь раз. Поэтому, недолго думая, надо за них хвататься. Так вот, когда я услышал в очереди в столовой (я следил за всем процессом совсем близко, передо мной стояли только три человека), что она забыла в раздевалке спортивную сумку, то тут же понял: мне выпал шанс. – Я с тобой, – отозвался темноволосый хвостик. – Нет, иначе потеряем место в очереди и придется отстоять ее заново. А одну меня наверняка пропустят к вам, – ответила наша прекрасная героиня. Чтобы понять этот разговор, нужно знать основы жизни в лицее: уроки заканчиваются в полдень, и очередь в столовую вырастает длиннее Великой Китайской стены в ее лучшие времена. Если потерял место – твои проблемы, особенно если в час тебя ждет урок греческого, как Моргану. Стоит полезть без очереди, и все начинают возмущаться. Правда, если ты не красавица Моргана или наглец Элиас. О н-то всегда выкрутится. Короче, у темноволосого хвостика (который ни красотой, ни наглостью не отличался) не было бы никаких шансов протиснуться обратно на свое место в очереди. Хотя мне страшно хотелось есть после завтрака из цельных злаков и козьего сыра, к которым я едва притронулся, я последовал за Морганой, едва та покинула очередь. В жизни важно уметь расставлять приоритеты. Она поняла, что я иду за ней, уже у спортзала. Вокруг никого не было, так что остаться незамеченным все равно не получилось бы. Но она сделала вид, что не увидела меня. Сам не знаю почему, меня это взбесило. Бегом я догнал ее ровно в тот момент, когда она собиралась открыть железную дверь. Я, конечно, не Усэйн Болт[7]. Не чемпион. То есть совсем не чемпион. Однако мне удалось добраться до Морганы раньше, чем она вошла в зал. – Моргана, нам нужно поговорить. Вот он, момент, когда могла разыграться сцена, описанная выше. Но музыка не заиграла. Удивительно, насколько важен саундтрек. Наверняка та девчонка из фильма вряд ли запала бы на Тома Круза, если бы их встречи сопровождали звуки отбойного молотка и бетономешалки (на улице рядом со спортзалом идут ремонтные работы). А тут не Том Круз, а Ромен Валинцки… – Мне нечего тебе сказать, – хлестко отозвался голос героини. – И у меня нет времени. Она даже не взглянула на меня, торопясь забрать свою сумку, полную пропотевшей одежды (упс, простите, пахнущей розами, потому что девчонки вроде Морганы не воняют). Это (снова) меня взбесило. Будто ее сумка взорвется, если она уделит мне пару секунд. – А я уверен, что есть. Я преградил ей путь, и Моргана ошарашенно уставилась на меня. – Ты выпил, что ли? Этот вопрос мне показался очень глупым. С чего вдруг ученик второго класса будет расхаживать по лицею пьяный в полдень пятницы? – Дурацкий вопрос. Ее зеленые глаза округлились настолько, что превратились в два гигантских изумруда, достойных украшать корону королевы Англии. – Вот это да, – выдохнула она. – Почему ты так реагируешь? – Потому что ты никогда так не разговариваешь! – А как я разговариваю? – Ты вообще не разговариваешь. В этот раз выдохнул я. Я уже понял, что не был гением общительности, но настолько, чтобы не разговаривать вообще… Воспользовавшись моментом, Моргана открыла дверь и проскользнула внутрь. – Оставь меня в покое! Мне нечего тебе сказать, – повторила она. – Подожди, мы же с тобой дружили! Ты приносила мне задания, когда я был болен! Она замерла. – Ты помнишь? – Нет, мне мама рассказала. Кажется, она с облегчением вздохнула. – Тогда забудь. – И не подумаю! С моей амнезией глупо забывать то немногое, что я знаю! Моргана как-то странно на меня посмотрела, словно спрашивая себя: а не издеваюсь ли я над ней, часом? Отчасти это была правда. Затем она оглянулась, будто решив, что все это розыгрыш. – Не беспокойся, тут нет скрытой камеры. Кажется, моя шутка только еще больше ее разозлила. – Короче, все это было ошибкой, – наконец сказала она ледяным голосом, – я не должна была этого делать. Подняв кверху тонкий палец, на ногте которого были нарисованы сине-белые цветы на красном фоне, она отчетливо произнесла: – И запомни: мы никогда не дружили. Дверь звонко захлопнулась, и ее грохот отозвался у меня внутри сильнее любых отбойных молотков. Я развернулся и побрел к столовой. Моргана точно больше ни слова не скажет. Нечего настаивать. Да и что взять с девчонки, которая шуток не понимает? Однако жаль. Мне казалось, я неплохо выглядел. Суббота, 29 мая 20 часов 35 минут Жизнь полна сюрпризов. Угадайте, кто сегодня прислал мне СМС? Нет, не она! Элиас, самый крутой парень в классе (а может, и во всем лицее!). Жизнь и вправду меняется с десятым айфоном. Он пригласил меня прогуляться по городу. Я обрадовался, хоть и был немного разочарован, увидев, что с ним притащились Натан и Ясер. После того как Натан заявил, что я no life, мне не очень хотелось с ним видеться. Ясер тоже учился в нашем классе, но о нем я еще не успел составить мнение: он мало говорит и все время сидит в телефоне. Наверное, как я раньше. Я написал «раньше», потому что сейчас с большим трудом удерживаю рот на замке. Например, когда я собирался выходить, Беатриса сказала: «И куда же ты идешь, Ромен? Обычно ты сидишь дома!» На что я ответил: «Правда? Наверное, просто забыл!» (Мне это показалось забавным, но Беатриса не рассмеялась, как и Моргана. Либо моя карьера комика переживает кризис, либо мне стоит поискать другую публику.) Шутки в сторону: конечно, я сообщил ей, куда иду. Не то чтобы она сильно обрадовалась, но без Арно ее слова потеряли всякий вес. Мы направились в торговый центр. Болтаясь между витринами, Элиас прочел нам целую лекцию о каждой модели смартфона и особых геймерских компьютерах – он явно в этом понимает. Пожалуй, технологии интересуют его больше, чем «Антигона». В конце одного из таких рядов кое-что произошло. Натан споткнулся и толкнул меня. Я потерял равновесие и, падая, зацепил столик, на котором были разложены диски, смахнув в итоге пару десятков из них в проход, куда тут же вызвали троих продавцов. Какой стыд! Я рассыпа́лся в извинениях, помогая им собирать с пола диски Джонни Холлидея[8], Майкла Джексона и других мертвых музыкантов. Вынужден признать, Элиас очень круто замял конфликт. Когда мы всё сложили на место и продавцы собирались отчитать меня, он вдруг вмешался. – Попрошу немного сочувствия, – произнес он с привычной самоуверенностью, – этот молодой человек пережил черепно-мозговую травму и буквально только что выписался из больницы. Он не виноват, если все еще теряет равновесие. Сказав это, он приподнял прядь моих волос, чтобы показать остатки фиолетово-горчичного яйца, еще заметного у меня на лбу. Подействовало: продавцы тут же сменили гнев на милость и принялись извиняться. Натану и Ясеру, естественно, было все равно, что там со мной происходит. Вместо того чтобы подойти и убедиться, что я в порядке, они хихикали в углу, просматривая какое-то видео на телефоне Ясера. Супер. Когда мы вышли из магазина, Элиас предложил зайти к нему послушать музыку. Он жил в шикарном районе в доме XIX века со скульптурами по всему фасаду и коваными решетками на узких балконах. Классно. Внутри тоже было классно. В прямом и в переносном смысле. То есть в гостиную, больше похожую на выставочный зал антиквариата, без труда поместился бы целый класс. Напротив дивана стояли три кресла в стиле Людовика-какого-то-там, а между окнами – столики с резными ножками. Зеркала на противоположной стене придавали помещению чуть ли не версальскую атмосферу. На остальных стенах висели картины импрессионистов в золоченых рамах. На вощеном паркете толстые цветастые ковры приглушали наши шаги. Стоит ли говорить, что в кроссовках мы вообще шли бесшумно, будто в невесомости. – Тебе тут нравится? – спросил Элиас, приобняв меня за плечи. Я сдержался и не оттолкнул его, хотя мне не нравилось его прикосновение. Сам не знаю почему. Никакой двусмысленности в этом не было. Может, просто потому, что я из семьи, где никто ни к кому не прикасается. А может, из-за взглядов Натана и Ясера. И их ухмылок. Будто на вопрос Элиаса можно было ответить верно или неверно. Мне стало не по себе. Что вообще среднестатистический школьник может ответить на подобный вопрос? Естественно, я был поражен увиденным в гостиной, но внутренний голос подсказал мне, что не стоит этого показывать. – Ага, неплохо, – ответил я. Кажется, Элиас остался доволен, поэтому я решил не обращать внимания на двух других. – Посмотри, какой крутой вид открывается с балкона. Мы подошли к высоченным застекленным дверям: рамы их были белыми, а створки поделены на три части, с фасками[9] на каждом стекле. По обе стороны висели шторы королевского голубого цвета, перетянутые плетеными шнурами с кисточками. Позолоченная овальная ручка выглядела как произведение искусства. Едва Элиас повернул ее и открыл стеклянную дверь, я почувствовал прилив тревоги. – Ты идешь? – спросил он с воодушевляющей улыбкой. – Не знаю… Я… не очень хорошо себя чувствую. Голова кружится. Квартира родителей Элиаса располагалась на седьмом этаже, но с потолками не меньше трех метров казалось, будто мы на девятом.