Баба Шура прижала мозолистые ладони к щекам, в сотый раз покачала головой. — Пусть остаётся, — сказал Свете «настоящий отец», Андрей-штрих. — Учебный год начнётся, и никуда не денется. Любой суд на нашей стороне, Света, ты же понимаешь? Да тут и суда не нужно. Достаточно обратиться в полицию или в отдел опеки. А пока пусть отдыхают в своей деревне. — Паша! — ещё раз попробовала воззвать к сыну Света, но парень продолжал равнодушно смотреть в сторону. Только губы его предательски дрожали. Махнув рукой, Света пошла к машине, и через пару минут внедорожник исчез за поворотом. Глава 3 Вспоминая потом, спустя время, этот период своей жизни, анализируя собственную доверчивость и результаты, к которым она привела, Андрей пришёл к выводу что спас и удержал его на плаву Пашка. Только он. Не будь рядом пасынка, которому, по сути, морально было намного тяжелее, чем Андрею, неизвестно, как всё сложилось бы. Пашке было тринадцать лет, самый сложный возраст. Такой, когда человек уже считает себя взрослым, самостоятельным и независимым, и в то же время нуждается в особой заботе. А главное — очень рани́м. Именно стремление максимально уберечь от стресса Пашку, желание его защитить от него самого и от жестокости мира, заставило Андрея забыть о себе, спрятать под замок собственные переживания. Андрей вспоминал себя — таким, каким он был пусть не в тринадцать, а в двенадцать лет. Вспоминал, как он лежал, скрючившись, в сухой траве и выл, как волчонок. А потом приехала тётя Тома, и поездка в город, которой Андрей так страшился, излечила его, а Тамара Константиновна и Пётр Сергеевич — вытащили из состояния глубокого стресса. К сожалению, Андрей слишком доверял Свете и не ожидал от неё подвоха. Тот факт, что Андрей когда-то посчитал себя не в праве настаивать на усыновлении, теперь сыграл решающую роль: у Андрея не было никаких юридических прав в отношении несовершеннолетнего Пашки. К счастью, Пашка понимал, насколько серьёзные неприятности могут возникнуть из-за него у Андрея, потому невыполнимых задач ни перед кем не ставил. Андрея и Светлану развели в августе, однако удалось договориться с родителями Пашки, что парень поживёт у Андрея до сентября. Сначала они жили в Заречном, а когда у Андрея закончился отпуск — в городской квартире. Тридцатого августа Андрей привёз Пашку домой к «настоящим» родителям. — Пашка, держись, — увещевал пасынка Андрей, хотя самому хотелось сейчас лечь и завыть, как тогда, в детстве. Как он сам-то будет держаться? Если его держит только Пашка? И вдруг в голове Андрея резко прояснилось. Заречное! Конечно! Теперь ничто и никто не помешает Андрею переехать и начать строительство! А Пашка сможет приезжать к нему и туда. — Я постараюсь, папа, — Пашка, склонив голову, рассматривал собственные руки. — Я уверен: нам удастся договориться с твоими… с мамой, и тебя будут отпускать ко мне. На зимние каникулы, например. А потом летом. — И на осенние каникулы тоже. И на весенние, — вскинул голову Пашка. — Конечно! А если всё получится так, как я хочу, то буду приезжать за тобой уже из Заречного. — Ты хочешь переехать туда насовсем? — Да, хочу. Теперь нет никаких причин цепляться за город. Только вот строительство сразу не получится начать: весны лучше дождаться. — А где ты будешь работать в Заречном? В город оттуда ехать далеко. — Сначала в интернете буду работать, возьму побольше нагрузки. А потом, может, придумаю что-нибудь. … Однако жизнь вновь внесла коррективы в планы Андрея. Через неделю после того, как Андрей проводил Пашку к родителям, слёг Пётр Сергеевич. Андрею всегда казалось, что Пётр Сергеевич должен прожить лет сто, не меньше, но то ли работа на вредном производстве дала себя знать, то ли просто пришёл час. Пётр Сергеевич слёг, и все понимали, что он не поднимется: болезнь проявляла себя очень агрессивно. Конечно, в такой момент Андрей не смог оставить приёмных родителей, и тяжёлые заботы опять отодвинули на второй план и осуществление планов Андрея, и подкрадывающуюся депрессию. Он вновь переехал в квартиру родителей и помогал тёте Томе ухаживать за её угасающим мужем. Родные дети Петра Сергеевича помогали материально, но приехать надолго у них не получалось. Зато Влада, любимая внучка Петра Сергеевича, которая в этом году окончила вуз, решила вдруг вернуться в родной город. Но не только затем, чтобы успеть побыть с дедом: Влада собиралась остаться в городе детства насовсем. Андрей уже хотел было переехать обратно в квартиру тёти Томы, уступить комнату Владе, пока девушка не определилась с собственным жильём, однако Влада изъявила желание жить отдельно, пусть в менее престижном районе. В квартире тёти Томы, в той самой квартире, в которой когда-то Андрей жил с семьёй и считал себя самым счастливым человеком, теперь жила Влада. Конечно, Андрей не забыл все те пакости, которые когда-то устраивала ему изобретательная Влада. Однако с тех пор минуло тринадцать лет, и пришла пора отодвинуть старые обиды. Андрей не слишком верил в то, что люди меняются кардинально, даже с возрастом, потому всегда был с Владой настороже. Однако общая беда сплотила их, вынудив постоянно общаться и взаимодействовать. А ведь они почти не виделись с тех пор, как Андрей женился. Даже тогда, когда семья Влады приезжала в гости к Петру Сергеевичу. Из худой и угловатой черноглазой девчонки с лохматыми тёмными волосами и резкими чертами лица Влада превратилась в достаточно тощую и угловатую молодую женщину. Волосы, правда, выросли длинные, до поясницы, а черты лица немного смягчились, приобрели некоторую женственность и гармонию. Однако глаза смотрели по-прежнему весело и бойко, а голос был звонкий и хорошо поставленный. В целом, Влада, как и раньше, напоминала Андрею котёнка-подростка, который неистощим на пакости, а по ночам скачет, смешно выгнув спину, выпрыгивает из-за угла, нападая на всех домашних, и виснет на шторах. Иногда Андрей даже ловил себя на том, что после визитов Влады бегло осматривает свою комнату. Влада окончила педагогический университет, получив специальность «преподаватель физической культуры», и теперь устроилась на работу в частную спортивную школу. Андрей никак не комментировал это, однако был уверен, что профессию Влада выбрала идеально. Петра Сергеевича не стало в начале ноября, как раз в разгар осенних каникул, потому у Андрея, конечно же, не получилось забрать Пашку ненадолго к себе. К счастью, Пашка всегда был очень понятливым человеком. Они с Андреем виделись достаточно часто, а длительный визит пришлось отложить до зимних каникул. Весной, когда все наследники Петра Сергеевича вступили в свои имущественные права, квартиру продали. Пётр Сергеевич завещал квартиру Тамаре Константиновне, однако она сочла, что более справедливо будет разделить деньги на три равные части, между нею и детьми покойного супруга. Родители Влады решили использовать эти деньги на покупку жилья для дочери, но Влада, положив деньги на специальный счёт, с приближением новоселья не спешила. Некоторое время пришлось жить втроём в квартире тёти Томы. Именно это обстоятельство и ускорило переезд Андрея в Заречное. Наконец-то давняя и заветная, порой казавшаяся несбыточной мечта Андрея обретала конкретные контуры. Андрей уволился с работы и собрал свои вещи. Собственно, он был готов, потому что всю мебель и бытовую технику, нажитые со Светой, он сразу отдал бывшей жене: ему не хотелось оставлять себе напоминания о холодном и расчётливом предательстве любимой женщины. Однако перед отъездом Андрей решил поговорить с тётей Томой. Тёте было почти шестьдесят девять лет, и она вышла на заслуженный отдых ещё три года назад. Андрей знал, что когда-то давно, уезжая из Заречного, тётя Тома поссорилась с родителями, и примирение произошло лишь много лет спустя, когда дед Костя и Андрей остались вдвоём. Бабушка Андрея была категорически против переезда Тамары в город и поступления в институт, потому что уже сговорилась с одной хорошей знакомой о свадьбе. Сын той знакомой влюбился в Тамару. Семья была очень состоятельная, и мать тёти Томы лелеяла мечты, которым не суждено было осуществиться: строптивая и самостоятельная дочь поступила по-своему, выбрав карьеру учителя в большом городе, пошла против воли родителей. Обо всём этом Андрей узнал от тёти Томы ещё когда учился в школе. Он был в курсе того осадка, который остался у тёти Томы от жизни в Заречном, и всё же решился на разговор: предложил ей поехать с ним. Удивительно, но тётя очень обрадовалась. Расплакалась и обняла Андрея. — Прости, Андрюша, я с возрастом сентиментальная стала. Не нарадуюсь на тебя, какой ты вырос добрый, порядочный и заботливый! Только вот зачем я тебе там, в Заречном? — Тётя Тома, что ты такое говоришь? Как зачем? А я тебе зачем тогда? — Ты мой единственный родной человек, Андрюша! — Так и ты мой единственный родной человек. У меня только вы с Пашкой есть, больше никого. — Тебе жениться надо, Андрюша. Семью создавать. Приведёшь жену, и зачем ей чужая тётка в доме, старая и ворчливая? — Во-первых, ты не старая и не ворчливая, тёть Тома. Ты самая молодая, адекватная и прогрессивная. А во-вторых, не собираюсь я жениться. Даже близко ничего подобного в уме не держу. Мне хватило семейной жизни выше крыши. Я не верю никому, и вряд ли смогу поверить когда-нибудь. Так что не переживай. — Ой, Андрей! Сегодня близко не держишь в голове, а завтра всё изменится. Девушки на селе более открытые и активные, да и все там на виду. Ты парень красивый. Только держись, какая будет охота на тебя. — Не знаю, тёть Тома, насколько я красивый, но теперь я очень осторожный, — вот это вернее. Так что соглашайся. — Что тут скрывать? — сдалась Тамара Константиновна. — Я очень надеялась, что ты меня позовёшь с собой. Одной-то оставаться — так себе перспектива в моём возрасте. Деньги, что остались от квартиры Пети, в строительство вложим. — Тётя Тома… — Не спорь со старшими. Куда мне эти деньги? Когда мой час придёт, они мне с собой в дорогу не пригодятся. А так тебе помощь, да и мне приятнее будет, что моё участие тоже есть. А в этой квартире пусть Владочка живёт, пока замуж не выйдет или с жильём не определится. Всё же свой человек, не чужому сдавать. «Коммуналку» будет платить и за квартирой присматривать. Продавать не хочу эту квартиру. Она потом тебе останется, а недвижимость в большим городе ещё ни для кого лишней не была. Андрей был очень рад, что тётя Тома согласилась на переезд, да ещё с таким энтузиазмом. К тому же, со Светой удалось договориться о том, что Пашка поедет с Андреем в Заречное и проведёт там остатки летних каникул. * * * Впервые за долгое время на душе было необыкновенно легко и светло, и Андрей чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. Видимо, на этом фоне его и мучила бессонница: он не мог уснуть, хотя уже перевалило за два часа ночи. Оставив тщетные попытки уснуть, Андрей встал и осторожно вышел из комнаты. Прошёлся до туалета, а потом закрылся в кухне и включил чайник. Андрей задумчиво пил вторую чашку чая, когда двери осторожно открылись, а потом снова плотно закрылись. В кухню вошла Влада. Она была в тонкой ночной рубашке и коротком домашнем халате. Андрей вдруг понял, что впервые видит Владу не в брюках. Даже в детстве она всегда приходила либо в трениках, либо в джинсах. И сейчас всегда ходила дома в спортивном костюме. Ноги у Влады оказались длинные, стройные и красивые, и именно это обстоятельство заставило Андрея максимально собраться и сконцентрироваться. Он внезапно понял, что Влада явилась ночью в кухню не случайно, а по его душу. Поставив перед собой чашку с чаем, Влада села напротив Андрея и несколько минут молчала, кусая губы. Андрей не собирался ей помогать. Он вообще предпочёл бы, чтобы это явление Влады оказалось досадным сном. — Андрей, возьми и меня с собой в Заречное, пожалуйста! Я очень хочу поехать с вами. Андрею стоило больших трудов не поперхнуться чаем. — Зачем? — хрипло спросил он. — Андрей, ты никогда не задумывался о том, почему я вернулась в этот город? — Нет, — честно ответил Андрей. Это была правда. Он часто мысленно спрашивал: зачем вернулась Влада? В плане — какого лешего? Почему ей на юге не жилось? А вот об истинных причинах не задумывался ни разу. — Жаль. А я вернулась из-за тебя. Приехала, как только узнала, что ты развёлся. Андрей во все глаза смотрел на Владу. Она говорила спокойно и серьёзно, даже взгляд был не такой, как всегда, а какой-то печальный. Надежда на то, что это розыгрыш, — пранк, как говорит Пашка, — таяла очень быстро. В голове застучало. Только не это, пожалуйста!