По расписанию занятий оставшееся до обеда время отводилось на рукопашный бой. Рука у подполковника Лукошкина зажила полностью, и потому Кирпичников доверил проводить занятия ему, как главному специалисту в группе. Сам же встал в строй среди простых бойцов. Лукошкин прогулялся перед строем, почесал нос, лукаво осмотрел всех и начал говорить, предваряя лекцией практические занятия: – Поскольку нам всем предстоит командировка на Северный Кавказ, считаю, что уклон в занятиях нам необходимо делать с некоторой кавказской поправкой. Например, в Дагестане говорят, что каждый местный мальчик уже рождается со спортивным разрядом по борьбе. В Дагестане раньше культивировались в основном два вида борьбы – классическая, ныне называемая греко-римской, и вольная. Объяснять разницу не буду, поскольку все ее знают. В настоящее время наиболее широко распространены так называемые смешанные единоборства, которые раньше называли боями без правил. Но правила там все же существуют, и нам всем следует уделить им особое внимание, поскольку каждый подготовленный спортсмен интуитивно выполняет те действия, которые выполняет на ковре, как боксер – те, которые выполняет в ринге. То есть боксер не умеет защищаться от ударов ногами, а борец – вообще от ударов. Боец смешанных единоборств, что очень важно, не умеет защищаться от тех ударов, которые в его виде запрещены. Более того, он просто психологически бывает не готов к получению таких ударов. – А если противник не имеет отношения к спорту? – задал «дежурный» вопрос капитан Радимов, большой любитель спросить хоть что-то. – Тем проще. Что такое спорт в боевых единоборствах? Тот, кто начинает заниматься сразу боевыми единоборствами, не имея какой-то базовой техники, как правило, чувствует себя неуютно против тех, кто имеет таковую. Кто-то – бокс, кто-то – борьбу, кто-то – карате, но все это только основа, на которой строятся тактические навыки умения вести бой. Техника приобретается уже отдельно. В любом случае спортсмен, имеющий тактические, или технические навыки, или же и те и другие, имеет преимущество перед неподготовленным противником. И оба они имеют меньше шансов в схватках с человеком, которого не сдерживают комплексы правил. И это главное, что я хотел бы вам объяснить. Да, есть виды спорта, которые называются боевыми. Боевое самбо, ушу-саньда и некоторые виды карате. Тем не менее они являются спортивными дисциплинами и настоящему боевому искусству проигрывают опять же за счет правил. Ни одни спортивные правила не позволяют наносить удары, делающие из человека инвалида. Нельзя дать пинка между ног, ударить пальцами в глаза, оторвать ухо или перебить кадык. Нас с вами эти ограничения касаться не должны, поскольку эти удары, собственно, и являются нашим основным оружием в схватке против физически подготовленных людей. Можно быть десятикратным чемпионом мира по карате, борьбе или боксу, но, получив удар между ног, любой чемпион будет уже не в состоянии сопротивляться. И не надо стесняться, нельзя сдерживать себя какими-то искусственными ограничениями. Я уяснил это еще в детстве, когда мне в руки случайно попал учебник по боевому самбо, предназначенный для сотрудников милиции. Запомнил одну картинку. На четвереньках стоит человек с ножом в руках, а здоровенный мент бьет его тяжелым сапогом под основание носа. Против человека с ножом этот удар, скорее всего, оправдан. И вообще, если вопрос стоит о смертельной схватке – а в нашей деятельности большинство схваток бывают именно такими, – оправданными бывают любые методы и удары. Главное в том, чтобы наносить их вовремя, точно и без сомнений. Физически более слабый человек не в состоянии победить физически более сильного одним ударом – но в состоянии победить умением и отсутствием ограничивающих социальных комплексов. И еще характером. Что такое характер бойца, хорошо сказал Брюс Ли: «Если противник ударит тебя, сломай ему руку. Если противник сломает тебе руку – убей его». Именно так. Нельзя бояться уничтожить противника. Мы именно для этого и вступаем в схватку. И это основное ограничение, которое спонтанно останавливает в бою спортсменов. Мы же должны научиться преодолевать барьер точно на том же спонтанном уровне, который сдерживает спортсменов. В этом не только наша сила, но и спасение... Это преамбула. А сейчас – активная разминка. И подполковник встал в строй первым, чтобы группа ориентировалась на него и повторяла его упражнения. Тренируя, Лукошкин предпочитал и сам тренироваться... ГЛАВА ТРЕТЬЯ 1 Спортивный зал базы Департамента «Х» имел в своем распоряжении пару хороших тренировочных манекенов, на которых оттачивались удары. Такие манекены имеются далеко не в каждом профессиональном спортивном зале. После активной разминки – причем такой, после которой уже хотелось забежать в душевую комнату и смыть с себя ведро пота, – подполковник Лукошкин показывал на манекенах правильность нанесения самых болезненных ударов, но перед этим снова прочитал короткую лекцию: – Первое, что вы должны понять, – при вашей схватке болельщиков не будет. Болельщик всегда желает увидеть красивый бой, – объяснял Сергей Викторович. – Но в реальном бою про красоту следует забыть напрочь. Чем короче удар, чем жестче, тем больше боли он приносит. Ваша первая задача – или принести своим ударом боль, или нанести серьезную травму, лишающую боеспособности. При этом попрошу всех учесть, что противник будет думать в том же направлении, что и вы, и может обладать теми же навыками, какими обладаете вы. Поэтому преимущество получает тот, кто первый наносит удар. Он должен быть чувствительным. Если у вас нет навыка нанесения отключающего удара, что, вообще-то, не каждому дано, – не надо стараться это сделать. Промах может обойтись дорого. Лучше нанести удар ошеломляющий и сразу после этого пробить серию в болевые точки, быструю и жесткую. Боль имеет привычку накапливаться, и следующие один за другим удары по болевым точкам обычно плюсуются до наступления болевого шока. Классические болевые точки, наверное, знают все. Начиная снизу вверх – пах, печень, солнечное сплетение, область сердца, сонная артерия, глаза. Я перечисляю по порядку, но это вовсе не говорит о том, что бить следует, соблюдая этот порядок. Наносится всегда тот удар, который может оказаться наиболее эффективным. При названии основных болевых точек подполковник наносил манекену короткий несильный удар. Но удары эти были только учебными и имели целью обозначить место, в которое следует бить. Наносились они, за исключением первого, только рукой. – Но бить по не отвечающему манекену – занятие для детей, – продолжил подполковник. – Потому давайте сделаем так... Манекен легко трансформировался, и Лукошкин быстро поставил его в классическую стойку борца со слегка выставленными вперед руками. – Я предупреждаю, что мы едем на Северный Кавказ, где даже сопливые пацаны умеют бороться. В опасном положении борец, как правило, принимает подобную стойку. Это делает наше положение, с одной стороны, не слишком выгодным, а с другой – наоборот; но только в том случае, если мы будем готовы вести себя правильно. Чтобы нанести удар, следует не забывать, что времени на засучивание рукавов нам никто отпускать не будет. Противник обязательно будет пытаться захватить ваш рукав. Даже если он не знает ни дзюдо, ни самбо, он все равно понимает, что подобный захват сделать легче, чем захват руки, и сделает это интуитивно. А хватка у борцов мощная, вырваться тяжело. Ставить задачу и спрашивать ответ я не буду, потому что большинство в группе составляют офицеры спецназа ГРУ, и они обучены действовать исходя из ситуации. Я просто объясню теорию. В данном случае борцу выгодно сближение. Не каждый человек обладает длинным ударом с дистанции, а если и обладает, то этот удар не обязательно должен иметь соответствующую останавливающую силу. Большинство людей в состоянии бить только со средней дистанции. Это статистические данные по всем видам боевых единоборств. При этом восемьдесят процентов спортсменов стараются избежать этой дистанции, потому что так легче получить случайный удар в ответ. Борцы тоже предпочитают более близкий контакт, при котором они могут использовать свои навыки и избежать удара. Значит, следует не допустить их на ближнюю дистанцию, а атаковать со средней. При этом делать это так, чтобы они сами не имели возможности ударить в ответ, потому что борцы – люди тренированные и достаточно резкие. Как сделать так, чтобы избежать обмена ударами? Самый простой способ – вызвать у противника болевой шок. И простейший его вид, технически самый доступный – это удар по глазам. Но попробуйте сделать это, когда у противника руки в защитно-атакующей позиции и он готов к любому вашему действию. А реакция у него есть, и неплохая. Выход простой: нужно предпринять действие, которое он, может быть, и ожидает, но, в силу своей спортивной подготовки, не умеет отразить. В этом случае лучше всего подходит лоу-кик[17]. Он заставит любого сменить позицию, отдернуть руки или занять другую позу. И этот момент следует ловить. Я лично имею свои наработки, но у меня хорошо поставлен удар, и я обычно в ответ на борцовскую стойку бью быструю классическую «двойку», добавляю левый боковой и уже после этого делаю вот так... Лукошкин показал, как резко он выбрасывает вперед обе руки между двух выставленных рук манекена, раздвигая их локтями, и ударил манекену в глаза большими пальцами обеих рук. – Примерно то же самое можно делать и после лоу-кика. В момент получения удара и сразу после него противник расконцентрирован. Он не готов к захвату, как это было секунду назад, и этим необходимо воспользоваться. Кто-то бьет по глазам одной рукой – так называемый известный всем удар «вилкой». Но я обычно преследую собственную цель – после удара большими пальцами делаю захват за верхнюю часть затылка, совершаю резкий рывок вниз и бью коленом в челюсть. При необходимости добавляю с амплитудным круговым вращением удар локтем в затылок. Лучше всего под него, под самое основание черепа. Это опаснее, потому что в том месте череп легко ломается. Эта атака считается фирменным каскадом спецназа ГРУ, и потому я объясняю ее суть только двум бойцам группы, не имеющим подготовки спецназа военной разведки. Но при этом не могу не добавить, что даже фирменные каскады ударов всегда используются исходя из обстановки и обязательно варьируются. Зацикливаться на одном отработанном каскаде нельзя ни в коем случае... Дверь в спортивный зал открылась. Вошел помощник дежурного по Департаменту, кашлянул в кулак, привлекая внимание, и поправил на рукаве традиционную красную повязку. – Что, капитан? – спросил полковник Кирпичников. – Генерал просил сообщить, что прибыли специалисты, которых вы ждете. Занятия через полчаса в учебном классе на первом этаже. – Я понял. Конец занятий. – Только размяться успели... – проворчала Тамара Васильевна. * * * Группа не умела долго собираться. Задержка произошла только по одной причине. Душевая в спортзале была только одна, и мужчинам пришлось ждать, когда примет душ Ставрова. Хорошо еще, что она почти не пользовалась косметикой, и потому после душа недолго приводила себя в «боевой» вид. Время уже поджимало, и потому из спортзала офицеры сразу прошли в аудиторию на первом этаже, где обычно проводились занятия по ознакомлению с новым оружием. Еще только войдя в коридор, Владимир Алексеевич слегка сбавил шаг и переглянулся с полковником Денисенко и с подполковником Лукошкиным. Они тоже отметили рядом с дверью в аудиторию высоченную, под два метра, фигуру человека, показавшуюся всем знакомой. – Никак это Вовочка, – тихо сказал из-за спины Кирпичникова подполковник Валеев. – Похож, – согласился командир. – Знакомый? – спросил майор Старогоров. – Может быть, да, а может быть, обознались. Тому-то здесь делать нечего... Ответ был обтекаемым и сказан на всякий случай, чтобы не возникло разговоров, которые могут навести Вовочку – а это был действительно он – на воспоминания. Шансов на то, что дюжий санитар запомнил кого-то из нападавших на шестнадцатое отделение психиатрической больницы, было мало. Фонарями светили только спецназовцы, и только не себе в лица. Да и знакомство было слишком кратковременным и бурным, чтобы детали врезались в память. Подошли ближе. Лоб великана был заклеен узкой полоской бактерицидного пластыря телесного цвета. Удар локтем полковник Кирпичников, по сути дела, и не наносил; Вовочка сам пожелал пободаться, за что и получил рассечение. Из двери аудитории выглянул, заслышав шаги, Иван Иванович Иванов, тоже, видимо, вызванный на службу. Приветливо кивнул всей оперативной группе. – С праздником всех! – Не вижу праздника, – сказал Кирпичников. – В праздники полагается за столом сидеть... Или вы, Иван Иванович, нам в аудитории парты накрыли? Профессор был в хорошем настроении, но, как оказалось, в рабочем, а не в праздничном и не пожелал брать на себя обязанности официанта. – Генерал говорил, вы у него на даче встречали... – Встретили, – согласно сообщил Владимир Алексеевич и вопросительно посмотрел на Вовочку, которому едва ли доставал затылком до нижней челюсти. – Вот, познакомьтесь, – сказал Иван Иванович. – Ваш временный консультант – профессор Огурцов Владимир Вадимович. Рука профессора Огурцова соответствовала его росту, и в ней уместились бы две руки полковника Кирпичникова. Впечатление Вовочка производил не меньшее, чем в шестнадцатом отделении, но тогда его можно было «уговорить» с помощью светового пистолета. Сейчас же «уговаривать» необходимости не было. Профессор явно не узнал человека, который рассек ему лоб чуть больше суток назад. Хотя присматривался он к командиру оперативной группы с явным интересом и с некоторым недоверием. – Прошу, – Иван Иванович жестом пригласил всех в аудиторию. Первым за порог шагнул Огурцов, что дало возможность спецназовцам снова переглянуться. Вовочку узнали все участники новогодней акции. Он же не узнал никого, хотя голоса, наверное, мог бы признать. Кроме того, на полковнике Кирпичникове был тот же самый американский нанокостюм, но гражданские люди с трудом различают и запоминают расцветку камуфляжа. Это уже чистая привилегия людей военных. Сразу садиться за столы, которые полковник назвал партами, не стали. Остановились перед столом на подиуме, где были расставлены три ноутбука, уже включенные и загруженные. На всех трех мониторах светилось два окна – первое с одной и той же программой, второе – с тремя картами. Здесь же стояла небольшая спортивная сумка, закрытая на замок-«молнию»; без сомнения, в ней находилось что-то, что должны показать оперативной группе. – Мне сказали, что в целом в курс дела вас уже ввели, – начал Огурцов низким хрипловатым голосом. – То есть вы уже имеете понятие о том, что такое микрочипы и как они работают. Хотя вам и не нужно знать все тонкости, только главные принципы. Не каждый человек, имеющий права автолюбителя, должен быть автомехаником. Но вот системы управления объектами, которым вживлены микрочипы, вы знать должны, поскольку будете контролировать поведение таких объектов в непосредственной близости. Мы, конечно, имеем возможность проводить контроль с помощью спутников – и будем его осуществлять. Но пока еще нет четкого понимания того, как поведут себя люди с вживленными микрочипами. По сути дела, мы в данном случае проводим не испытания, а эксперимент, совмещая его с испытаниями в условиях боевой операции. Ваша основная задача – вмешаться, если что-то пойдет не так, как планировалось. – Эксперимент на живых людях? – спросил подполковник Валеев. – Где-то я слышал, что подобные эксперименты допускаются международными конвенциями только с согласия самих участников и в том только случае, если они не несут угрозы жизни и здоровью людей... – Честно говоря, я ничего не знаю о конвенции, – признался профессор Огурцов, ничуть не смутившись. – Но считаю, что использовать террористов в качестве объекта эксперимента допустимо. Мы в любой момент можем дать объекту команду «умри», чтобы обезопасить от него общество. Эта команда, согласно нашим расчетам, будет работать безотказно. Микрочип вызовет в организме вибрации коронарных кровеносных сосудов, а это несовместимо с жизнью. Значит, со стороны участия объектов в террористической деятельности государство себя обезопасило. Что касается других сторон, то здесь уже вопрос стоит не об угрозе жизни и здоровью, а только о морали. А вас, товарищ подполковник, – Вовочка посмотрел сверху на погоны Бахтияра Ахматовича, – сильно волнует моральная составляющая вопроса? – Я бы не сказал, что сильно, но волнует. Помимо всего прочего, кроме той конвенции, о которой я говорил, есть еще и другие. О правах человека я говорить не буду, потому что в нашей стране не знают, что это такое. Я скажу только про конвенцию о военных преступлениях. Ни мне, ни моим соратникам – если вы знаете, слово «со-ратник» происходит от слова «рать» и означает товарищей по оружию, людей из одной рати – не хотелось бы попадать под международный трибунал. – Военные преступления, – объяснил недовольный вопросом профессор Огурцов, – если я, конечно, правильно помню, имеют определенный перечень деяний. Поскольку, когда конвенция разрабатывалась, никто ничего о микрочипах не слышал, в перечне нет и не может быть того, чем вы будете заниматься. Кроме того, закон об антитеррористической деятельности допускает принятие любых нестандартных методов пресечения такой деятельности. – Значит, микрочипы создаются исключительно для того, чтобы обезопасить мирное население от угрозы террористических актов? – спросил капитан Радимов. Вовочка вздохнул. – Тяжелый вы народ. А еще военные, которые должны просто подчиняться приказу... Я не очень понимаю, куда вы ведете, но чувствую, что настроены вы по отношению к нашему эксперименту отрицательно. И могу только предложить вам выполнять приказ вашего руководства. Командир группы... Огурцов требовательно посмотрел на Кирпичникова, словно призывая его призвать к порядку подчиненных офицеров. – Вам, похоже, нужны те военные, которым уже вживлены микрочипы, – сказал на это полковник Кирпичников. – Мы же привыкли знать, что делаем. – Я вам и объясняю, – Вовочка не пошел на обострение намечающегося конфликта. – Так вот и объясните. Капитан задал правомерный вопрос. – В каждом государстве существуют определенные, скажем так, группы риска. Террористы составляют только одну группу. Но есть множество других. Например, наркодельцы и прочий криминалитет. Наша разработка предназначена в основном как раз для таких групп, для контроля за их деятельностью. Это наиболее безболезненный и доступный способ осуществления контроля. И сравнительно недорогой. – Сравнительно с чем? – опять спросил капитан Радимов. – Например, с поисково-следственными действиями правоохранительных органов, в которых приходится задействовать громадное количество людей, спецтехники и, как следствие, финансовых средств. Полковник Денисенко широко улыбнулся. – Перспектива прекрасная. Статьи за терроризм предусматривают большие сроки заключения – от пожизненного и чуть-чуть ниже. Поймают террориста, «вошьют» ему эту штуку и будут наблюдать, чем он в камере занимается. Очень интересно. Только я вот никак не могу найти вариант, при котором вы можете вживить микрочип человеку, который идет совершать террористический акт. Если этого человека знают, его можно захватить и без микрочипа. Если же не знают, как ему вживят микрочип? – Варианты есть, – профессор Огурцов начал всерьез сердиться и хмурить густые брови под низким скошенным лбом. – То, что вы должны сейчас выполнить, текущая операция «Проект «Андроид», – это разве не вариант? – Это случайный вариант, а не системный, – не согласился Анатолий Станиславович. – Я что-то не понимаю, к чему мы ведем все эти разговоры, – вмешался вдруг майор Старогоров. – Мы что, отказались от участия в операции? Не отказались. Тогда зачем путать карты и забивать чепухой голову себе и профессору... – Продолжайте, Владимир Вадимович, – предложил полковник Кирпичников.