– Я могу позвонить командующему, пусть он попросит управление космической разведки. Я не уверен, что наши спутники смогут без знания диапазона поймать сигнал от микрочипа, но пусть хотя бы попробуют. Для наших это лишнее испытание оборудования, а нам, глядишь, это может сгодиться. – Звони, – согласился Кирпичников. – Но у меня есть вопрос. Командующий в курсе того, чем мы здесь занимаемся? Вельчанинов улыбнулся. – Мне кажется, что он в курсе всего и лучше меня знает некоторые детали. Насколько мне известно, он беседовал по поводу моей группы с генералом Апраксиным... – Но продолжать разговор на эту тему подполковник не стал. – Кстати, что ты так при своем майоре? Ненадежен? – Боюсь, он обижен на меня. Станислав Юрьевич надеялся остаться командиром оперативной группы – в первой операции командовал он. А на вторую привлекли уже меня. На обиженных, как ты знаешь, воду возят, но самим обиженным это не нравится. И он становится в непонятную позу. – Например? – Например, добровольно захотел стать «андроидом» и согласился на вживление микрочипа. После этого согласился пройти гипноз, чтобы воспринимать команды микрочипа, в том числе и команду «умри». Полностью отдал себя в чужие руки. И это при том, что все остальные отказались как от чипирования, так и от гипноза, и генерал поддержал нас в этом. – Он что, с головой категорически не дружит? – У меня складывается именно такое мнение. Но при нем следует быть осторожнее. И вообще, я даже своему генералу не доложу, если спутник ГРУ включится в дело... – Это понятно. Я даже и не думал просить тебя об этом... * * * Связь с наблюдательными постами возле ворот «зоны» предусматривалась только посредством телефона спутниковой связи, поскольку «подснежник» обладал весьма ограниченным радиусом действия и был не в состоянии связать наблюдателей с базой спецназа ГРУ. Но и о телефонной связи договорились только на случай чрезвычайных обстоятельств. И полковник Кирпичников, готовясь с группой ночью к посадке в машины, чтобы выехать на позицию слежения, понял, что чрезвычайные обстоятельства наступили, когда позвонил подполковник Вельчанинов, единственный из оставшихся, имеющий спутниковую трубку. В принципе он мог позвонить и для того, чтобы доложить о результате своего разговора с командующим войсками спецназа ГРУ о дополнительной возможности спутникового слежения. Но за ночь командующий спецназом полковник Мочилов решить этот вопрос, скорее всего, не мог – слишком много подписей и согласований требовалось для этого, – и потому логичным было предположить, что под стенами «зоны» произошло нечто. – Слушаю тебя, Василий Юрьевич... – Разговаривать Кирпичников начал, только отойдя в сторону от общей группы. – Что-то произошло? – Как сказать, – ответил подполковник. – Вообще-то, произошло, но не знаю, насколько оно связано с нашим делом. К сожалению, мы не имеем биноклей с тепловизорами; хорошо еще, что ночь такая светлая... Короче говоря, подъехала машина. Издали трудно рассмотреть, но Лесник утверждает, что это «Мазда-3», причем предыдущего поколения. Лесник лежит ближе к дороге, ему виднее. Машина белого цвета. Из нее высадились два человека, один из них с оружием. Возможно, автомат, возможно, винтовка, хотя, может быть, и какая-то палка. Трудно было рассмотреть. Люди пробрались в каменные россыпи впереди нас и залегли там прямо напротив ворот «зоны». Мы с Лесником их практически не видим. У нас только НЛО в такой позиции, что может рассмотреть одного из двоих. Говорит, залегли на заранее подготовленную лежанку. Вроде бы там даже бруствер имеется. – Понял. Машина давно ушла? – Минут десять назад. – Понятно. Есть возможность перехватить, чтобы узнать координаты. Мы выезжаем. Присматривайте за гостями. – Понял. Ждем. Может, стоит подобраться ближе? – Если что, будем использовать возможности Робина. – А если он не увидит? Там позиция сложная – профиль тяжелый, скалы... – Сумеешь один? – О чем разговор! И я сумею, и Лесник просится. Это его идея. – Хорошо. Тогда ему и идти. Себя «светить» только в крайнем случае. Пусть ищет место, откуда и посмотреть можно, и нам доложить, и в случае чего вмешаться. – Добро. Я проинструктирую. Ждем группу. Группа уже ждала своего командира. Но до того, как сесть в машину, полковник Кирпичников, не подходя близко к машинам, набрал еще и номер капитана Омаханова. Тот ответил сонным голосом, но сразу – видимо, держал трубку рядом с головой на случай непредвиденных обстоятельств.. – Капитан Омаханов. Слушаю вас... – Полковник Кирпичников. Разбудил? – Здравия желаю, товарищ полковник. Я привычный. Есть проблемы? – Проснувшись, Латиф Магомедович заговорил совсем другим голосом. – Есть проблемы... Владимир Алексеевич описал, что произошло неподалеку от ворот «зоны». – Необходимо выставить пост и проверить белую «Мазду-3», что будет возвращаться с того направления. Все данные записать, машину отпустить. Мы выезжаем. Пусть нас не задерживают по дороге. – Я понял, товарищ полковник. Сейчас же позвоню дежурному. Завтра, кстати – вернее, уже сегодня, – выпускают сразу четверых. Двое наших клиентов и еще двое. Так что неизвестно, кого встречают люди из «Мазды». Но я понимаю, что лучше подстраховаться. – У меня все. До встречи. К нашему возвращению будете на базе? – Обязательно. Даже раньше. Буду ждать и свою машину подгоню. – Договорились. Данные на «Мазду» подготовьте. 2 Владимир Алексеевич отключился от разговора и сел в машину. Водители дорогу знали и сразу, не задавая вопросов, двинулись в нужном направлении. Все так же миновали город, в котором ментовских постов в ночное время меньше не стало, так же набрали скорость за пределами города. Ночью ехать было, конечно, опаснее, но в темноте фары выхватывали только полотно дороги, а обрывы рядом с ней видны не были, и потому ощущение опасности притуплялось. Неожиданно увидели впереди пост, которого не было днем. Но машины управления ФСБ никто не остановил, как и договаривался полковник с капитаном. А через несколько минут после поста впереди появились яркие фары идущей навстречу машины. Водитель машины ФСБ не только переключился на ближний свет, чтобы не ослеплять встречную машину, но и трижды мигнул фарами, что на языке автомобилистов во всем мире означает одно: впереди пост. И встречная машина заметно сбросила скорость. Фары мешали увидеть издали, что за машина движется навстречу. И только в последний момент полковник Кирпичников сумел различить белую легковушку, хотя ее марку на встречном движении ночью разобрать было невозможно. Делать выговор водителю своей машины за предупреждение «Мазды» полковник не стал. Это даже хорошо, что предупредил и что «Мазда» сбросила скорость. Остановится, когда будут останавливать, и все обойдется без стрельбы. И лишних подозрений остановка не вызовет – обычная проверка. Машины ФСБ, в отличие от «Мазды», скорости не сбрасывали и ехали так же быстро, как и в светлое время суток. Высадка повторилась в том же порядке, что и раньше. Только перед этим Кирпичников обратился к Вельчанинову через «подснежник»: – Я – Первый. Терек, видишь нас? – Я – Терек. Вижу. Высаживайтесь. – Чужие наблюдатели не заметят? – Я – Лесник. Они залегли слишком низко, – ответил подполковник Лукошкин. – Даже мне дорогу видно только перед собой. Им – тем более. Шуруй, командир... После высадки машины сразу разворачивались и отправлялись на знакомую уже площадку. Три группы разошлись по своим местам наблюдения. Но пока наблюдать еще было нечего и потому можно было расслабиться хотя бы до рассвета. Беспокойство вызывали только посторонние наблюдатели. – Я – Первый. Лесник, докладывать можешь? – Если не кричать, то без проблем, – отозвался Лукошкин. – Тогда давай... – А что тут докладывать? Как залегли, так и лежат. Один, правда, на колени вставал, хлопал себя крыльями по бедрам. Руки у него, похоже, замерзли. Я совсем близко подбирался, дорогу исследовал; мог бы захватить парней... Там, вообще-то, только один парень – второй уже мужик в моем возрасте. Солидный, значит. Это у него пальцы мерзнут. Кстати, у него с собой «Винторез». Я так полагаю, что кого-то дожидается. Скорее всего, наших друзей... – Сегодня из «зоны» четверо выходят. Может быть, и не наших. – Я – НЛО, – вступил в разговор капитан Радимов. – У меня вопрос к обществу. Можно задать, товарищ полковник? – Бога ради. Только сильно не смеши, чтобы наш смех никто не услышал... – А хорошие люди в наше время на «зоне» сидят? Особенно здесь, в республике. – Бывают, но редко, – сказал Вельчанинов. – А хороших людей убивают? – Хороших людей любят, – высказал свою точку зрения Денисенко. – Вот меня, например, просто невозможно не любить. – Это потому, что вы, товарищ полковник, пока еще на свободе, – съязвил Старогоров. – Не зарекайтесь только... Денисенко слегка кашлянул в микрофон, но отвечать не стал. – Что ты хотел сказать, НЛО? – спросил Кирпичников. – Человек с «Винторезом» не приедет сюда просто пугнуть кого-то. Или он решил этого «кого-то» здесь защищать – и следовательно, нам надо ждать появления новых действующих лиц, – или он приехал сюда кого-то убить. И как я думаю, не без причины. Кавказ – дело тонкое. Я допускаю такой вариант, что человек с «Винторезом» был не удовлетворен решением суда. Сам он обладает большей информацией, чем была у следствия, и желает совершить акт справедливости. Стоит ли этому мешать? – Допустить самосуд? – спросил Старогоров. – Это уже перегиб. – Извини, Станислав Юрьевич, – возразил Радимов. – Ты хотя и служил раньше в Дагестане, но на своей отдаленной горной заставе, наверное, не встречался с местным правосудием. А нам постоянно приходилось с этим сталкиваться. Настоящие бандиты если даже получают сроки, то минимальные и, отсидев только часть, выходят и принимаются за старое. Я сам несколько раз сталкивался с такими фактами. И совсем они не боятся снова попасть на «зону», потому что там у них обслуживание лучше, чем на свободе. И все удобства. Они там себя королями чувствуют и знают, что скоро их выкупят. В народе давно уже поднимается недовольство таким положением вещей. В Ингушетии вообще какое-то антитеррористическое подполье действует, по законам адата. Простые люди берут в руки оружие и мстят родственникам террористов. И это становится гораздо более действенным, чем судебный приговор. Я лично такое движение одобряю. Это процесс самовыживания народа, когда силовые структуры бессильны решить что-то кардинально. – Средневековье, – заключил Старогоров. – Нельзя этому потакать. Но полковник Кирпичников уже уловил здравое зерно в рассуждениях капитана. И мысли Радимова полностью соответствовали мыслям полковника. Даже в том случае, если капитан не мыслил так, как предполагал Владимир Алексеевич, даже если он в своей мысли остановился только на допустимости адата как орудия в борьбе с терроризмом, полковник получил верное направление своей мысли. И если раньше в нем только в глубине подсознания жило желание оказать сопротивление испытаниям микрочипов, то в данном случае он понял конкретно, что сопротивляться этому следует. Но делать это необходимо осторожно и аккуратно, чтобы и себя не подставить, и не доставить неприятностей генералу Апраксину.