– Средневековье средневековьем, – сказал Кирпичников, – но имеем ли мы право вот так вот напасть на человека только потому, что он лежит там с «Винторезом»? Мы даже не знаем, кого он дожидается. Может быть, наши объекты, может быть, кого-то из второй пары. А понять этого человека тоже можно. Вот, скажем, Станислав Юрьевич, твоего сына кто-то убил бы. Ни в чем не повинного мальчишку. И убийце дали бы срок только за хранение оружия. Ты не стал бы сам уничтожать его? Старогоров промолчал. Видимо, задумался и не сумел соврать, а честно ответить не захотел, потому что это было бы согласием с противоположной стороной. Но майор, видимо, судил так, как обычно судят все: мое – это мое, а чужое – это чужое. Пусть чужое творится по обстоятельствам, которые называют законом, а свое я должен творить сам. – Вот так, возможно, и с тем человеком. – Но если он уничтожит наш объект? – Старогоров нашел, за что зацепиться. – Это грозит срывом испытаний. – Выпускают четверых. У нас только двадцать пять процентов на то, что уничтожать будут именно наш объект. Но и в этом случае испытания провалены не будут, потому что у нас еще есть два вживленных микрочипа: у второго бандита и у тебя. – А если и со вторым бандитом что-то случится? – спросил Вельчанинов, кажется, склоняющийся к точке зрения Старогорова. – А если этот «Винторез» двоих застрелит? Мы потеряем возможность выйти на банду Газалиева. Это реально. Скорострельность «Винтореза» позволяет это сделать, если только второй бандит не среагирует правильно. А их этому не учили. Редко кто может правильно среагировать на снайпера, не имея за плечами систематической школы... С чем мы тогда рискуем остаться? – Да, есть риск, – согласился Кирпичников. – Можете обвинить меня в саботаже, но я предпочитаю рискнуть, и этот риск кажется мне оправданным. Это приказ. Кроме того, к Абдулмуслиму ведет и другой путь... Вельчанинов не ответил – может быть, тоже просчитал новый вариант, а может быть, решил положиться на Кирпичникова. При этом сам Владимир Алексеевич отдавал себе отчет в том, что очень хотел бы, чтобы человек с «Винторезом» поджидал одного из бандитов с вживленным микрочипом. Это было бы ударом по проекту профессора Огурцова, при этом отнюдь не мешая операции «Проект «Андроид», основной целью которой полковник видел не официально поставленные задачи, а полное уничтожение банды террористов во главе с амиром Абдулмуслимом Газалиевым. Выстрелит человек с «Винторезом» один раз – одним бандитом станет меньше. Это, конечно, автоматически означает, что и одной нитью, ведущей к банде, станет меньше. Если выстрелит дважды – меньше станет уже двумя бандитами, и обе нити оборвутся. Но вместе с тем появлялась и иная нить, не ожидаемая раньше и не проработанная оперативным отделом до тонкостей, но тем не менее вполне реальная и живая. Эта нить – человек с «Винторезом». Если он уничтожает одного из членов банды или даже сразу двух, он, вне всякого сомнения, знает много и о банде – хотя, наверное, не может добраться до самого амира. В одиночку это сделать тоже можно, хотя слишком сложно. Но естественно предположить, что Абдулмуслим у человека с «Винторезом» стоит на очереди. И в стремлении свидеться с Газалиевым ему не грех помочь. Даже обязательно стоит помочь... * * * Лукошкин все же не стал возвращаться на свое прежнее место, и кто-то воспользовался его ковриком из гермафлекса, не желая переохлаждаться на холодных камнях. Сам же подполковник так и находился в непосредственной близости от непонятно чьей засады, выставленной неизвестно против кого. И при такой расстановке сил потянулось ожидание. Рассвет пришел сначала серый и мрачный, словно обещающий снегопад, но потом, когда солнце полностью вышло из-за гор, верховой ветер разогнал тучи, сначала освободив только небольшое пространство чистого неба, а потом и полностью очистив его. Солнце даже стало припекать, быстро разогревая землю, но, к сожалению, не скалы. Камни накопили за зиму большое количество холода, и пока еще никакое солнце прогреть их не могло. Не тот сезон. – Я – Гусар. Первый, как слышишь? – Нормально слышу. Что у тебя? – Вдали на дороге белая «Мазда-3». Движется на большой скорости, но начинает притормаживать. Пора бы уже, а то в поворот не впишется... – Не выпускай из вида. Продолжай наблюдение. – Останавливается, не доезжая поворота. Разворачивается. И – все... Стоит на месте. И долго, думаю, так простоит. Пока «Винторез» не отстреляется. – Понял. Все равно присматривай за машиной. – Присматриваю. Могу даже прострелить, если понадобится. – Едва ли понадобится. Хотя машину, возможно, придется тоже захватывать. Есть возможность подобраться ближе? – Хоть под машину залезть. Правда, там просвет маловат, не помещусь... – Возьми с собой капитана. В случае чего вдвоем попробуете. Слышишь, НЛО? – Понял, товарищ полковник. Мы двинули. – Подожди... Относительно твоих способностей... Попробуй увидеть, что там «Винторез» задумал. Может, получится? Владимир Алексеевич сам не знал, верить ему или не верить в возможности капитана Радимова видеть будущие события. По крайней мере, дважды встретившись с этим умением, полковник был твердо убежден, что получилось оба раза. – Я уже пробовал, Первый. Ничего не вижу. Не могу сказать. Пробовал, еще когда они только появились здесь и залегли под нами. – Ладно. Иди с Гусаром. Работайте по обстановке. Кирпичников посмотрел на часы. У группы оставалось еще около сорока минут в запасе. – Я – Первый. Лесник, доложи свое положение и возможности. – Положение горизонтальное, только чуть-чуть вниз головой. Но это сильно не мешает, только шея начинает затекать. – Не ерничай! – Все, перестал. Расстояние до «Винтореза» могу преодолеть за десять секунд. Предварительно требуется сместиться вправо, чтобы передвигаться за камнями. Так не увидят. Чтобы уложить обоих, требуется еще две с половиной секунды. Если потребуется, могу уложиться в две. Это несложно. Командой мне, как я понимаю, будет выстрел «Винтореза» или два выстрела, что сути не меняет. – Боюсь я твоих кулаков, – сказал полковник. – Это правильно, – согласился Лукошкин. – Но я не вверх взбираться буду, а вниз скакать. Тебя, командир, оттуда я не достану при всем желании. – Боюсь, что ты людей изуродуешь, а они мне нужны свеженькие и здоровые, готовые к сотрудничеству. Тогда, пожалуй, надо будет тебе помочь. Терек, будь у Лесника тормозом. Перебирайся к нему. – Понял, лечу, – отозвался Вельчанинов. * * * Минут за пять до предполагаемого времени, когда должны были выпустить заключенных, со стороны поселка, а вовсе не со стороны города подъехала машина, из которой вышли двое. Посмотрели на часы и стали ходить по дороге в одну и в другую сторону. Потом подошли еще четыре человека, среди них одна женщина, с первыми двумя вроде бы не знакомые. Обе группы посматривали друг на друга то ли с вызовом, то ли с подозрением. Было ясно, что это две группы встречающих. Потом в сторону поселка прошел автобус. Заключенных выпускали специально в такое время, чтобы они успели именно на этот автобус. Момент наступил. – Я – Андроид, – сообщил в эфир майор Старогоров. – Мой объект движется в сторону ворот. Уже рядом. – Я – Психо. Мой объект тоже там, – доложила майор Ставрова. – Понятно, что они выходят вместе, – сказал полковник Денисенко. – И не одни они, наверное. Я думаю, сразу всех четверых выпустят. Толпа не зря ждет... – Я – Робин, – заметил до того больше молчавший подполковник Валеев. – Прошу обратить внимание на женщину в группе встречающих. – Сильно понравилась? – спросил Лукошкин. – Меняй позывной на «Бабник». – Я в прицел смотрю, увеличение хорошее, – объяснил Бахтияр Ахматович. – У меня такое мнение складывается, что она пьяна. – Восточные женщины редко пьют, – высказал свое мнение командир. – Присмотрись внимательнее. У нас нет такой оптики, как у тебя. Это может что-то значить. Дальнобойная снайперская винтовка подполковника Валеева с такой дистанции позволяла рассмотреть даже выражение глаз, и потому на мнение подполковника можно было полагаться. – Обратите внимание, – продолжил Робин, – две группы идут одна навстречу другой. Встречаются, проходят мимо. Идут дальше, начинают разворачиваться для обратного движения. Женщину берут за локоть, иначе она может не сообразить, что нужно идти в обратную сторону. Она бы и дальше пошла, если бы ее не остановили. И так уже не в первый раз. – Я – Психо, – высказала свое мнение майор Ставрова. – Как врач, могу даже по этим наблюдениям высказать предположение. Посмотрите на ноги женщины. Если бы она носила брюки, это было бы более заметно, но даже в длинной юбке невозможно скрыть походку наркомана. Ноги словно на шарнирах. Это характерный признак. Она под воздействием наркотиков. – Внимание, – сказал Старогоров. – Мой объект уже около ворот. – Мой тоже, – добавила Ставрова. – Лесник, Терек, будьте готовы! – предупредил Кирпичников. – Мы на «низком старте», – доложил Вельчанинов. – Калитка в воротах... – предупредил Валеев. Все и так видели, что калитка в воротах стала открываться, и вышел какой-то человек в военной форме – видимо, офицер охраны; осмотрелся окрест, окинул взглядом встречающих, которые торопливо двинулись в сторону калитки, потом обернулся и сказал что-то за спину. Один за другим вышли три человека; потом, чуть задержавшись, вышел четвертый, но споткнулся о высокий порог и едва удержал равновесие. – Мой клиент, – непонятно чему радуясь, сказал Старогоров. Первую пару встретили люди, приехавшие на машине. Как и полагается по кавказскому обычаю, пожали вышедшим руки и приложились щека к щеке. Пришедшие пешком встретили вторую пару точно так же, только женщина стояла чуть в стороне от всех. Так и полагается женщине в местных условиях. Бандит, вышедший последним, поздоровавшись с мужчинами, шагнул к ней и положил руки на плечи. Что при этом произошло, поняли не все. Голова женщины вдруг дернулась в сторону, и сама она упала. Второй выстрел прозвучал, видимо, сразу за первым; пуля угодила в голову мужчине, подошедшему к ней. Звук выстрела, скорее всего, донесся до Лукошкина и Вельчанинова, поскольку они находилось неподалеку, но другим слышно его не было. Тем не менее они понимали, что произошло. Все трое оставшихся в живых недавних заключенных среагировали быстро и правильно – свалились под сугроб, отгораживающий дорогу от тротуара. И наверняка сразу же расползлись в стороны. Наугад лупить пулей через сугроб можно было бы только из пулемета, но никак не из «Винтореза», который предназначен для точной выборочной стрельбы. Предположить, где расположился снайпер, было несложно. Выстрелы могли раздаться или с холма, или с одной из двух угловых охранных вышек. Но с вышек солдаты стреляли бы очередями и достаточно громко. И потому выбор укрытия был естественным. Тревогу, видимо, подняли как раз солдаты охраны. Вскоре снова распахнулась калитка, и выскочило сразу не менее десятка вооруженных солдат и офицеров. Они не боялись снайпера, то ли понимая, что по ним стрелять не будут, то ли просто по глупости. Полковник Кирпичников даже ладонь приложил к уху, чтобы ничто не помешало услышать звуки из микрофона «подснежника». Но Лукошкин с Вельчаниновым, наверное, выключили свои микрофоны. А пора уже было вызывать машины и принимать какое-то решение, потому что после этих выстрелов вполне могла возникнуть и такая ситуация, что охрана «зоны» вышлет группу солдат на прочесывание холма. Время поджимало, и дорога была каждая секунда. И только через пару минут подполковник Вельчанинов вышел в эфир. – Я – Терек. Как слышишь, Первый? – Я – Первый. Докладывай, – Владимир Алексеевич удержался и не стал ворчать по поводу выключенных микрофонов, хотя потеря времени и неинформированность раздражали. Все-таки Василий Юрьевич не его подчиненный, а подполковник Лукошкин действовал в унисон с Вельчаниновым. – Выходим к «Мазде», время поджимает, – потребовал Вельчанинов. – Вызывай наши машины. Я знаю, что нужно делать. Мне Абдулкадыр Бадавиевич объяснил. Кто такой Абдулкадыр Бадавиевич, полковник Кирпичников догадался без труда. Поскольку в его группе такого бойца не было, это мог быть или сам снайпер, или его напарник. Но слова Вельчанинова было достаточно для принятия решения. – Выходим. Где Лесник? – на всякий случай спросил Кирпичников в дополнение. – Я уже почти около «Мазды», – доложил подполковник Лукошкин. – Жду на месте.