Бианакит искренне удивился: – А что, его где-то учат пить? Дашь мне в ту школу рекомендацию хоть на один курс? Михаил сел за стол с ним рядом, из кухни мягко выкатился на резиновых колесиках загруженный столик. Обизат подпрыгнула и вскинула ладонь к плечу, где пальцы должны ухватиться за рифленую рукоять узкого меча, но отважные мужчины не обращают на столик внимания, и она опустила руку, стараясь делать это понезаметнее. На верхнем этаже двигающегося столика три тушки обжаренных кур, на втором блюда с рыбой, хлеб, специи и даже большая бутылка с вином. Азазель с заметным удовольствием расставил бокалы, разлил вино. Обизат смотрела на Михаила и старалась держаться, как и он, а после второго бокала вина, уже с разрумянившимися щеками, спросила стеснительно: – Мой господин, а какое великое деяние вы совершаете в этом жутком мире людей? Мне будет легче служить вам, если буду знать. Михаил запнулся с ответом, на помощь пришел злорадно улыбающийся Азазель: – Вообще-то, лапушка, помогаем Творцу. Она в великом изумлении распахнула розовый ротик: – Что-о-о? – Правда, – уточнил он, – ему не сообщая и даже не спрашивая разрешения. Михаил спросил с сомнением: – У тебя это помощь… бунтарство или подхалимаж? Что-то не пойму. – Да, – произнесла Обизат с недетской осторожностью, – и мне как-то непонятно. Хотя я с теми, за кого мой господин, и против тех, с кем он сражается. Азазель отмахнулся: – А ты вообще не пищи. Хотя, конечно, каждый солдат должон знать свой маневр, но какой ты солдат, если у тебя сиськи? Даже две! Михаил буркнул: – Вообще-то в армию теперь берут и самочек. Обизат посмотрела на него с горячей благодарностью, Азазель подумал и кивнул: – Да, беру свои слова в зад. – Засовываю, – уточнил Михаил. – Теперь так говорят. Даже в приличном обществе. – Да где теперь приличное, – сказал Азазель с тоской, – я один в мире, живу без ласки, грусть затая, всегда быть в маске судьба моя… Обизат, давай налью еще, а то Мишка современный, дескать, пусть женщины сами за собой, а я воспитанный интеллигент древней и вымирающей формации, блюду традиции… Она проследила взглядом, как он наполнил ей бокал темно-красным вином, за это время бутылка заполнилась снова, вообще-то пижонство, мог бы сразу в фужерах, но любит то ли повыпендриваться, то ли показать себя заботливых хозяином. – В общем, – велел он ласково, – лучше не рассуждай, а просто пей и слушайся. Все, что ни делаем, правильно и прилично. И что делаем, тоже прилично и правильно. Почти всегда, хоть и невпопад. Но ведь главное, чистые намерения? Всевышний одобрил бы, как и Люцифер. Люцифер хоть и оппозиционер, но системный оппозиционер. С разных сторон работаем над одной проблемой. Она спросила детским голоском и с большим бокалом вина в руке: – Какой? Азазель пожал плечами. – Неисповедимы пути Всевышнего. А говоря попросту, генералы не раскрывают солдатам планы Генштаба. – Но как же вы тогда… – По интуиции, – пояснил Азазель. – Ты пей, пей. Создатель отдал этот мир человеку, а не нам, из-за чего и вспыхнула та свара. Все чаще кажется, что он знал, что делал. Человек за это время размножился и уже сам так дико и странно меняет мир, что понять его закидоны может разве что сам Творец. Теперь помогаем человеку… ну, как получается. Чем больше у человека успехов, тем больше и врагов, поняла? Как и обещал Иосиф Виссарионович. Она сделала глоток, послушно кивнула, подняла на него взгляд удивительно крупных зеленых глаз. – Мужчины всегда правы, – ответила она рассудительно, – так мне сказали в семье. Женщина должна идти за лучшим… Михаил ощутил, что сейчас скажет свое «…и рожать от него детей», прервал поспешно: – Обизат, тебе рыбу или крылышко? Азазель хохотнул: – Обизат, не пугайся, Мишка старается быть культурным. Мишка, ей еще расти, потому какое крылышко? Клади тушку. Обизат здоровая девочка, слопает и не хрюкнет. Звякнул сигнал вызова, Михаил повернулся в сторону двери, а Азазель к стене, где экран во всю ширь, щелкнул пальцами. На фоне захламленного склада появилось вытянутое лицо мужчины среднего возраста с неопрятной бородкой и серьгами в обоих ушах. Михаил старался вспомнить, что это означает, но в голову лезли то шумерские обычаи, то их наследников на Дону, но современная информация куда-то затерялась. Серьгастый бородач бросил настороженный взгляд на Азазеля, потом на Михаила, что неуклюже старался положить на тарелку Обизат ярко-красные куски форели. – Это кто у тебя? Голос его прозвучал скрипуче и неприятно, словно он нарочито старался говорить не своим голосом. – Работники на кухне, – ответил Азазель, – я же теперь капиталист-предприниматель. И племянница, иначе какой я капиталист без права на непристойный отдых?.. Что у тебя, Авазарник? – А как они насчет… – Посвящены, – договорил Азазель. – Хотя вроде нолов, ничего не понимают, но исполнительные. Что стряслось? – Непонятный демон, – ответил неопрятный бородач, которого Азазель назвал Авазарником. – По каналам? – Нет, – ответил Авазарник и посмотрел на Азазеля с хмурой насмешкой и одновременно надеждой. – В подмосковном лесу замечен демон рядом с деревней Оксино. Достаточно крепкий, сильный и опасный. Живет по-прежнему в лесу… Как попал туда, неизвестно. Каналы я проверил. – Уровень? – Разговаривать не умеет, – сообщил Авазарник. – На уровне нола, но демон. – Чем питается? – спросил Азазель. – Лесным зверьем? По лицу Авазарника Михаил понял, что очень хотел бы подтвердить, но от Азазеля брехню скрыть трудно, потому сказал вынужденно: – Древесину жреть… Ветки, листья, корни… Что с ним делать? – Как он к людям? Авазарник ответил с еще большей неохотой: – Один раз помог заблудившемуся дураку… Но все-таки демон, надо бы ликвидировать… Азазель сказал недовольно: – Ладно, подумаем. Он отключил связь, Бианакит и Обизат деликатно помалкивали, а Михаил поинтересовался: – Что будешь с ним делать? – В смысле? – спросил Азазель. – А что бы сделал ты? – Да пусть так и живет, – сказал Михаил раздраженно. – Почему обязательно что-то делать? Начнем заниматься такими мелочами, разучимся сражаться с Великим Злом. Азазель вздохнул: – Жаль, даже пристроить его некуда. Был бы у меня коттедж с козами и курами, поселил бы с ними, чтобы чистил и навоз убирал… Ладно, пусть живет. Живут же бобры? Здоровые деревья грызут, вред наносят лесопосадкам и даже причиняют. – Лесопосадкам? Азазель отмахнулся: – Не будь занудой. Это в Европе нет леса, только лесопосадки, а у нас настоящий дикий лес, тайга, дремучесть с курьими ножками!.. Ладно, проехали. Поднимем бокалы за наши победы!.. Как прошлые, так и будущие! С роскошным обедом, что не просто обед, а победный пир, расправлялись долго, а потом, распустив пояса, наслаждались десертом. Сири заставила всю столешницу изысканными пирогами, восточными сладостями и пирожными всех видов и форм, Обизат лопала все с вытаращенными в диком восторге глазами, а румянец на щеках воспламенялся все жарче. Азазель вытащил из особого шкафчика пузатые бутылки с вином наполеоновских времен, гордо разлил по бокалам, жестом передал Бианакиту обязанности виночерпия, чтобы дальше уже он наполнял всем по мере надобности. – Мишка, – сказал он весело, – не спи!.. Или все о Кикандрописсе думаешь? Обизат возразила сердито: