— Просто любопытно: может, ты видела, что тут происходило? Мэри боязливо поерзала, скрипнув раскладным стулом. — Я не хочу иметь к этому отношения. Хотя к тебе я не испытываю ничего, кроме уважения, мой опыт общения с правоохранительными органами нельзя назвать положительным. Банни понимающе кивнул. Пару лет назад им с Гринго пришлось вмешаться, чтобы воспрепятствовать двум полицейским в форме выселить ее из сарая, когда не в меру деятельный новый начальник вокзала Коннолли вдруг решил, что Мэри неправомерно использует земли, принадлежавшие Iarnród Éireann[79]. — Я тут не в качестве гарда, Мэри. Я пришел как друг. — Банни поднял руки. — Видишь, я даже ничего не записываю. У нас с тобой просто беседа. — Ну ладно, — сказала Мэри, как бы оценив все в голове, прежде чем чаша весов склонилась в пользу Банни. Она приблизилась, как сплетница, которой действительно есть что поведать. — Я и правда видела много всякого. — Серьезно? Мэри кивнула. — Я сидела тут, как обычно, и наслаждалась стаканчиком перед сном. Ее лицо вдруг омрачила тревога, свойственная всем заядлым пьяницам. — Как я тебя понимаю! — подбодрил ее Банни. — Нет ничего лучше, чтобы защититься от зимних холодов. Она кивнула в знак согласия и с облегчением улыбнулась. — Точно! В общем, я заметила фургон, заехавший в ворота, и мне это показалось необычным, поскольку было уже поздно. Затем, где-то через минуту, раздался грохот. Сначала я не поняла, что это такое, — решила, что фейерверк. Честно говоря, с этими проклятущими фейерверками, которые устраивают дети на Хеллоуин, все время боишься за свою жизнь. Демоны, натуральные демоны! Помню, как-то раз, кажется, в три часа ночи… Банни протянул руку и коснулся ее плеча. — Извини, Мэри, но давай об этом в другой раз… Сегодня же не было фейерверка, верно? Она кивнула, затем покачала головой. — Нет, это была стрельба. Стреляли много, кто-то даже кричал. Некоторые слова были очень грубыми. Затем оттуда вылетела машина — синяя машина — и помчалась по дороге. Довольно опасное вождение, должна сказать. — Понятно, — ответил Банни. — А ты уверена, что в промежутке между тем, как въехал фургон и выехала синяя машина, туда никто не входил? — О нет, — ответила Мэри, — никто. Но потом оттуда выбежала дама. — Дама? — Да, — кивнула Мэри. — Я сама удивилась, когда она сняла балаклаву. — Что? Мэри поморщилась, расслышав в голосе Банни недоверие. — Извини, Мэри. Ты серьезно? — Ну да. У дамы было что-то в руках. Она пробежала по дороге к какой-то машине, а потом вернулась обратно. Банни кивнул. Джессика Каннингем. Но зачем ей бегать к машине, пока ее напарник лежит на земле, истекая кровью? За аптечкой первой помощи? Возможно. Но ведь наверняка у них имелся мобильный телефон, чтобы вызвать скорую. — Так вот, она вернулась, — продолжила Мэри, — раздалось еще несколько выстрелов, а затем, пару минут спустя, приехали все эти полицейские машины и скорая помощь. Боже, какая началась суета! — Так, погоди! — До Банни, погруженного в свои мысли, только сейчас дошел смысл ее слов. — Она вернулась, и после этого опять раздались выстрелы? Ты уверена? Голос Банни, должно быть, выдал его напряжение, поскольку Мэри нервно заерзала. — Да. Именно. Слушай, я не хочу неприятностей. Возможно, что-то напутала. Надеюсь, я могу доверять твоей осторожности? Банни еще раз окинул взглядом канал, безмолвные железнодорожные пути и серую каменную стенку, за которой виднелся заезд в промзону. — Да, Мэри, не волнуйся, — сказал он, пытаясь связать факты воедино каким-нибудь иным способом, кроме очевидного. — Этот разговор останется между нами. Более того, если сюда придет кто-нибудь еще и начнет расспрашивать, советую ответить, что ты спала и ничего не видела. — Думаешь, так будет лучше? Банни встал и кивнул. — Уверен. Еще раз извини, что побеспокоил. — Всё в порядке. Кивнув повторно на прощание, он повернулся и пошел обратно по склону к рельсам. Позади себя он ощущал присутствие Оссори-роуд и ее плохо спрятанных секретов, которые давили теперь ему на спину. Глава тридцать первая Томми Картер поставил кресло лицом к окну гостиной, сел и принялся ждать. По его расчетам, за ним должны были прийти еще пару часов назад. Он не знал, как относиться к тому факту, что до сих пор этого не случилось. Вероятно, детектив-инспектор О’Рурк решил подстраховаться — убедиться лишний раз, что обвинительных материалов хватит. Кроме того, теперь они знали, что в доме Картера стоит система видеонаблюдения, и совершенно справедливо полагали, что в домах остальных членов банды установлено то же самое. Полиция не собиралась больше попадаться на этот трюк, однако запись нападения Динни Малдуна по-прежнему сохраняла свою ценность. Картер не сомневался, что, когда дело дойдет до ареста, офицеры будут являть собой образец сдержанности, по крайней мере внутри его дома. Правда, теперь один из них умер, и это резко меняло правила игры. Ночью он почти не спал, а когда удавалось закемарить, то ему снились прерывистые, наполненные огнем сны. В очередной раз очнувшись, он увидел Эмер, стоявшую в дверях с испуганным видом. Вероятно, он выглядел хуже, чем обычно. Простыни были мокры от пота, а костяшки пальцев кровоточили после того, как он, должно быть, ударил кулаком в стену. Он заверил сестру, что с ним всё в порядке, и та вернулась в постель. Затем он сел, не желая больше спать. Он боялся снова увидеть во сне О’Доннелла, охваченного пламенем. Сама по себе работа прошла безупречно. Он, О’Доннелл и Моран переждали в яме в соответствии с планом. Там было достаточно места, чтобы зараз один из трех мог растянуться во весь рост и отдохнуть. Конечно, это была пытка, но за шестнадцать миллионов фунтов стерлингов в неограненных неотслеживаемых алмазах можно было претерпеть многое. Однако разгрузка фургона полетела в тартарары, и он до сих пор пытался понять, как это могло случиться. Франко вел машину, пока О’Доннелл сидел сзади, открывал ящички и извлекал из них алмазы — точно по плану. У них не было основания предполагать, что в ящичках есть радиомаяки, тем не менее риск следовало свести к минимуму. Они уже установили зажигательную бомбу в фургон и пересаживались в чистую машину, когда случилось нападение из засады. О’Доннелл сказал, что стрелявших было трое и все в балаклавах. Он уложил одного из нападавших, но при этом сам получил ранение в ногу. Поначалу Томми решил, что ИРА проявила несколько большую способность к внезапным действиям, чем можно было от них ожидать. Однако сканер, настроенный на частоту Гарди, перехватил следующую ориентировку: «Промзона на Оссори-роуд, полицейский ранен». Франко кипел от ярости. Нападавшие не представились как гарды и не предприняли ни малейших усилий, чтобы произвести арест. Попытка обокрасть грабителей — что может быть ниже такого поступка? И все же, думал Томми, если бы полицейские действовали по правилам, то их бы ждал вооруженный до зубов отряд подразделения быстрого реагирования, а не три жадных поросенка. И тогда даже у О’Доннелла не хватило бы умений вырваться. Франко отвез О’Доннелла на место встречи со Скиннером. Такова давняя договоренность: одно сообщение на одноразовый телефон — и тот, кого ранили, передается Скиннеру в том месте, на которое он укажет. Томми с командой даже не будут знать, куда его в конце концов отвезут. Все эти меры предосторожности нужны для защиты Скиннера. Он должен быть чист: никакого криминального прошлого и никаких видимых связей с преступностью. Во время службы в британских вооруженных силах Скиннер получил достаточную подготовку военного медика, чтобы уметь оказывать полевую медицинскую помощь. О’Доннелл сможет залечь у него на дно и восстановиться, если, конечно, ему полегчает. О’Доннелл стал проблемой, но не самой главной для Томми. Копы ждали их на месте разгрузки, о котором знали только четыре человека, включая самого Томми. Он пытался найти этому разные объяснения, но все время возвращался к одному и тому же: один из четырех — стукач. Круг доверия отныне разорван. Среди многочисленных машин полиции, скопившихся у его дома, началось движение. Томми мельком увидел большой отряд полицейских на подъездной дорожке. Кто-то громко застучал в дверь. — Заходите, незаперто. Глава тридцать вторая Детектив-инспектор О’Рурк глубоко вдохнул, затем выдул воздух и постучал в дверь. Раздалось флегматичное, но громогласное откашливание, после чего загудел знакомый голос комиссара Гарета Фергюсона: — Входите. Фергюсон сидел за большим дубовым столом, перекатывая в пальцах сигару. На нем были короткие панталоны, длинная туника и рубаха с пышными рукавами. Ансамбль дополнили кожаные ботинки, которые в настоящее время вместе с ногами покоились на столе. Комиссар всегда отличался особым чувством стиля в одежде, однако подобное сочетание выглядело странным даже для него. — А, Финтан. Отлично. Ты высокий. Сделай доброе дело, возьми вон ту клюшку. Комиссар указал на клюшку для гольфа, прислоненную к книжному шкафу. Растерянный взгляд О’Рурка был встречен раздраженным кивком. — Да, именно ее! Как только О’Рурк взял клюшку в руки, комиссар указал на потолок. — А теперь, как вышестоящее должностное лицо, я приказываю тебе отключить эту чертову дымовую сигнализацию! О’Рурк посмотрел на устройство, пожал плечами и сделал, что было велено. После третьего взмаха клюшкой прибор разлетелся на три части и упал на пол вместе с парой кусков штукатурки размером с мячики для гольфа и изрядным количеством пыли. — Отличный удар. Пододвинь кресло. Фергюсон достал из ящика стола два стакана, графин виски и щедро налил им обоим. — Мы были на костюмированном балу, черт бы его подрал! — Вас понял, сэр.