— Совершенно очевидно, что в первую очередь мы должны найти Хейфорта. В пятницу я на ночь останусь здесь, чтобы быть с вами, когда вы получите инструкции. — Он достал из кармана блокнот и карандаш. — Поверните голову вправо, мне нужно видеть ваш профиль. — Он начал рисовать. — Так, рост примерно пять футов одиннадцать дюймов, верно? Думаю, у меня есть нужный человек. Разумеется, он будет в очках и закутан в шарф, как же еще ходить на свидание с шантажистом? Дин (его так зовут) зайдет сюда через черный ход в субботу в восемь утра. Он будет в накладных усах. Повеселимся. Так, по-моему, неплохо получилось. — Он поднял рисунок и полюбовался им со стороны. — Слава богу, что он требует денег. — А что еще могут требовать шантажисты? — презрительным тоном произнес сэр Вернон. — Например, министерское кресло, — ответил мистер Скруп. — При том, как я собираюсь работать, это значительно усложнило бы дело. В субботу в восемь тридцать утра сэр Вернон вышел из парадной двери своего дома и нервной походкой направился в гараж. Февральское утро было морозным, поэтому даже для того, чтобы пройти короткое расстояние, он облачился в плотное светло-коричневое пальто и клетчатое кепи. Подогнав машину к двери, он вернулся в дом, где в утренней гостиной его ждали мистер Скруп и завтрак. — Итак, сэр Вернон, — произнес мистер Скруп, дожевывая омлет, — приступим к делу. В двенадцать тридцать вам нужно быть возле пятого мильного камня между Уэллборо и Чизельтоном. Вы говорите, что знаете эту дорогу. Откуда? — Хейфорт держал свою яхту недалеко от Чизельтона. — Хорошо. За сколько вы сможете туда добраться? — За три часа. — Значит, и Дину придется уложиться в три часа. Он только что пришел. Вам нужно будет показать ему на карте это место. Как там местность? — Равнины. Насколько я помню, ни домов, ни деревьев, спрятаться негде. Длинная и почти прямая дорога. — Дин спрячет деньги за столбом. Никаких особых ухищрений, просто чтобы их не заметил случайный прохожий. Потом он поедет дальше, в Чизельтоне повернет и возвратится в Лондон другой дорогой. Наверняка шантажист до столба будет следовать за ним на каком-то расстоянии. Возможно, он уже сейчас дежурит где-то рядом с домом — чтобы послать письмо, он должен был этой ночью находиться в Лондоне, — и в таком случае будет следить за вашей машиной. Дин в вашем пальто и кепи его вполне устроит. Сэр Вернон снова взял письмо и внимательно перечитал. — Вы все время говорите «он», — медленно сказал он. — Не кажется ли вам, что это может быть банда? — А в центре паутины гениальный злодей? — с надеждой в голосе произнес мистер Скруп. — Я вижу, — холодно промолвил сэр Вернон, — вы думаете иначе. Скруп отложил гренок и заговорил серьезно: — Я скажу, что я думаю. А потом изложу свои планы. Вы в этом участвуете, поэтому имеете право знать. Я думаю, что если двое молодых людей летом отплывают недалеко от берега, чтобы половить рыбу и искупаться, они не станут брать с собой непромокаемую одежду. Я думаю, что, если один из них только что дрался за свою жизнь и убил человека, любое письмо, которое он после этого написал бы трясущейся рукой, еще не оправившись от волнения, выглядело бы как набор нечитаемых каракулей. Я думаю, что, если небольшая яхта с двумя людьми в легкой одежде восемь часов борется со штормом, эти двое буквально вымокнут до нитки. И я думаю, что после всего этого, когда неожиданный шторм снял с них всякие подозрения, мистер Роберт Хейфорт, найдя у себя в кармане мокрую бумажку, на которой невозможно разобрать ни единого слова, сначала не понял бы, что это такое, а вспомнив, выбросил бы ее, посмеявшись над собственными страхами, заставившими взять с вас эту расписку. Во что превратился бы этот клочок бумаги за тридцать лет, невозможно представить. Короче говоря, вы можете не сомневаться, что шантажистом является сам Хейфорт и на самом деле никакого письма у него нет. Сэр Вернон позволил себе немного расслабиться. — Все это звучит весьма обнадеживающе, мистер Скруп. Вы меня успокоили. — Да, но даже в этом случае он может порядком испортить вам жизнь. Поэтому, поскольку с шантажистами лучше не иметь дела ни под каким видом, я предлагаю при вашей финансовой поддержке вывести его из игры. — Теперь, когда мы знаем, кто это… — Мы не знаем. Мы только знаем, кем он был: его лицо и имя тридцатилетней давности. Это нам не поможет. Но из его последнего письма можно сделать вывод, что он держится знакомой территории. Возможно, что он и живет в этом районе, и почти наверняка у него есть машина. Вы когда-нибудь изучали историю? — На выпускных в Оксфорде я получил по истории «отлично», — ответил сэр Вернон. — Я имею в виду не мертвую историю. Я говорю о настоящей истории. Истории преступлений. Вам не приходилось изучать дело Линдберга?{3} Сэр Вернон слегка пожал плечами, и мистер Скруп не стал ждать ответа. — Оно закончилось тем, что следователи знали о преступнике все — кроме того, кто он такой. Однако он получил выкуп (номера купюр, были, естественно, переписаны) и когда-нибудь должен был ими расплатиться. Это была единственная надежда поймать его. Но как это сделать? На каждую автозаправку в округе послали перечень номеров купюр и дали указание владельцам незаметно записывать на каждой полученной за бензин десятидолларовой купюре номер машины, которая заправлялась, чтобы вечером можно было свериться со списком. — Очень изобретательно. Вы тоже переписали номера купюр? — Разумеется. И сегодня днем я съезжу в Уэллборо и все там устрою. Поскольку я действую неофициально, это будет стоить денег. Но когда придет пора второй выплаты, я уже буду знать его имя и адрес. Скажу вам еще кое-что. Он написал, что вторая встреча состоится двадцать пятого марта и совсем в другом месте. Это обман. Если его план сегодня успешно сработает, что мне и нужно, в следующий раз он повторит его в точности. Ему это выгодно тем, что вы до последней минуты не будете знать, чего ждать, а ему не придется тратить время на поиски еще одного безопасного места. — А что будет, когда вы его найдете? — А вот тогда, — улыбнулся мистер Скруп, — начнется самое интересное. Когда человек, называющий себя мистером Ричардом Хастингсом, был арестован за хранение и сбыт фальшивых денег, он сделал то, что делают все умные заключенные. Он попросил мистера Скрупа о встрече. — Итак, — произнес мистер Скруп, поблескивая глазами, — я слушаю вас, мистер Хастингс. — Он с интересом осмотрел заключенного, решил, что тот когда-то был джентльменом, но сбился с пути истинного, и предложил ему сигарету. — Спасибо. Я понятия не имею, почему арестовали меня, но они утверждают, что… — Да, я знаю версию полиции, но я хочу услышать вашу версию. — Я клянусь вам, что я… — …совершенно невиновен. Это понятно. Но нам все равно нужно выяснить, каким образом такое большое количество фальшивых купюр оказалось в вашем сейфе и почему некоторые другие фальшивки, которыми расплачивались в вашем районе, привели к вам. У вас есть объяснение? — Мне их подбросили. — Кто? — Не знаю. Наверное, какой-то враг. — Понятно. А как насчет тех банкнот, которые были пущены в обращение и прошли через ваши руки? — Наверняка они прошли через множество рук. Почему на мне остановились? — Это очевидно: потому что в вашем сейфе хранился их запас. Ваша история меня не устраивает, мистер Хастингс. — Другой у меня нет. — В таком случае, — вежливо произнес мистер Скруп, — всего доброго. — Он встал. — Если позволите, один короткий совет. То, что вы будете рассказывать другому адвокату, может не быть правдой, но ваш рассказ должен хотя бы звучать правдоподобно, чтобы у него на какое-то время создалось впечатление, что все могло быть так, как вы говорите. — Он с улыбкой протянул руку. Ричард Хастингс руку не подал. — Подождите, — сказал он. — Лучше я вам это скажу. Я нашел эти чертовы деньги. — Уже лучше. Где? — Под каким-то камнем. — Знаете, я не думаю, что это сможет кого-то убедить. Вы ведь не каждый день находите такие большие пакеты с деньгами, так что вы должны были запомнить это историческое место. — Хорошо, если вам нужно знать точное место, деньги были спрятаны под пятым мильным камнем на дороге между Уэллборо и Чизельтоном. — Вы их что, считали? Ричард Хастингс разозлился. — Какого черта? Неужели непонятно? На нем было написано «Уэллборо. 5 миль». — Вы что-то искали за этими камнями? — Я просто сел рядом отдохнуть — там было удобно прислониться — и заметил, что земля рядом потревожена. Вот я и решил проверить. — А потом страшно удивились. — Совершенно верно. — И что вы там увидели? — Пакет с однофунтовыми купюрами. Я тогда еще подумал, что это очень странно. — И решили украсть пакет? — Как это понимать? — Вы хотите, чтобы обвинение вам изменили на присвоение находки. — Да! — вдруг громко воскликнул Хастингс. — Я их присвоил. Это ведь не очень серьезно, да? Теперь вы знаете правду. — Довольно странно, — сказал мистер Скруп, — что человек, едущий по дороге Уэллборо — Чизельтон холодным зимним утром, останавливается именно у пятого камня и решает отдохнуть рядом с ним, а не на мягком сиденье в своей машине. Ричард Хастингс негодующе вскочил и крикнул: — Что это значит? Вы что, пытаетесь меня на чем-то поймать? — Я просто пытаюсь делать то, — спокойно произнес Скруп, — что адвокат обвинения будет делать гораздо тщательнее. — Извините. Я понимаю, но, — он неуверенно усмехнулся, — неудивительно, что я всем этим немного расстроен. Но я клянусь вам, и это святая правда: я не знал, что эти деньги фальшивые, и нашел я их именно на том месте, где говорю.