— А ты что здесь делаешь? — Хотела с ней погулять, перед тем как ты ее домой отведешь. Получить дозу антистресса, так сказать. Да и Женьке полезно побольше дышать свежим воздухом и общаться с представителями женского пола. — Мы тоже собирались с ней идти на прогулку. Она даже предложила тебя позвать, видно ей тоже по душе твоя компания. — Саша закрыл дверь и отошел чуть в сторону. — Только у меня не получится, хотел ее об этом предупредить, но не знаю, как. — Не хочешь ее расстраивать? — Вика сменила тон на понимающий. — Да я сам уже расстроился. Пообещал ей, и не могу сдержать слово. Мне ее не хватает, со всей этой суетой, стал мало проводить времени с ней. Боюсь, чтобы она не почувствовала себя одиноко. — Ого, а ты умеешь удивлять. — Вика искренне вскинула брови. — Мужчина, который пытается сдержать слово — редкость! Тебя даже совесть мучает, оказывается, хотя я думала она у тебя атрофированна. Ладно шучу, не злись. Если она хотела прогуляться, то давай я с ней пойду. Мила отдыхает, у меня есть свободное время, тем более, я и так собиралась. Постараюсь ей объяснить, почему тебя нет, так, чтобы она не расстроилась. Женя — девочка умная, не по годам, поймет. — Спасибо. — Князев посмотрел девушке прямо в глаза. — Ты очень сильно мне поможешь. — Да ладно, я за Женьку переживаю, чтобы она не грустила. — Вика встала и подошла к двери в детскую. Открыв, в последний момент повернулась к Саше и бросила через плечо. — Хотя, может и не только… 17.42 по московскому времени Поселок Криница В резиденции Лесного ничего не изменилось. Бетонный «айсберг» посреди виноградников и персиковых садов словно застыл вне времени и пространства. Даже воздух пропитан некоей безмятежностью и спокойствием, несмотря на то, что всего в нескольких десятках километров вчера шел ожесточенный бой. Князев со Стивом выбрались из машины и входная дверь, будто по мановению волшебной палочки, услужливо распахнулась. Белые стены, пол и потолок, все стерильное и пустое, глазу не за что зацепиться. — Жду вас в гостиной. — Все тот же холодный голос из динамиков. Молча проследовали по знакомому коридору и увидели Кира, сидящего на диване со стаканом молока в руках. — Приветствую, присаживайтесь. Голодны? — Ни капли эмоций в голосе, ни толики мимики на лице. — Спасибо, аппетита нет. — Проворчал Князев, опускаясь на белый диван. — Что за срочность? — Во-первых, хотел обсудить вчерашний инцидент. Александр, хоть ваша бунтарская инициатива и завершилась успехом, но вы осознаете, какому риску подвергли «Исток» и всю нашу задумку? — Лесной поставил стакан на журнальный столик и скрестил пальцы на колене. — А что мы по-твоему должны были сделать? Сидеть молча и наблюдать как Нуклий убивает Воеводова? Да, он парень непредсказуемый и его методы решения проблем вызывают вопросы, но не стоит забывать, что именно Вадим вытащил нас из «Рассвета». Не будь его, мы бы сейчас сажали картошку под Крымском и оплакивали смерть Сахарова. К тому же, он умудрился всего за три месяца полностью прекратить деятельность анклавов на территории края, тем самым очень сильно облегчив нам существование. Смогли бы мы так спокойно строиться и набирать людей, не устрой Воеводов восстание Спартака? Сомневаюсь. — Князев, в отличие от Кира, не сдерживал эмоции при разговоре. — Я не принижаю заслуг Воеводова, но и не сбрасываю со счетов количество загубленных им жизней. Он непредсказуем, импульсивен и готов идти на все, ради своей цели. Ты же знаком с его досье? Мы имеем дело с профессиональным разведчиком — диверсантом, которого годами обучали добиваться своего любой ценой. Множество заграничных миссий, десятки убитых людей, работа под прикрытием, внедрение в стан противника. Потери среди гражданских для него — сопутствующий ущерб. Для таких людей не существует моральных аспектов. Его действия не поддаются контролю и прогнозированию. Он опасен. Мы не можем ставить под угрозу наш план, ради личности столь неоднозначного человека. — Тебе бы говорить о морали. Ты сам выбрал нас, ссылаясь на свою несостоятельность в человеческих эмоциях и взаимодействиях. Поверь, вытащить Воеводова из котла нуклиевцев было необходимо. Кем бы мы стали в глазах своих же людей? Как бы мы потом разговаривали с Михаилом, Ромой и Марком? Если посеять сомнения, в том, что ты будешь за своих до последнего, в решающий момент любой человек тебя предаст. Люди должны верить, что они не одни, что за их спиной стоит «Исток», для которого ценность человеческой жизни превыше всего. Я сам это только недавно понял, спасибо нашему Капитану «Америка» с его моральным компасом. — Саша кивнул в сторону Стива. — И все твои доводы о рациональности, логике и прочей чепухе, разобьются об простое человеческое: «мы своих не бросаем». Кем бы они не были, какие ошибки бы они не совершили. С этим разберемся сами, за закрытыми дверями, но бросать вот так, просто сделав вид, что мы не при делах, это подло и низко. — Я так понял, что мы не придем к консенсусу в данном вопросе. Хорошо. Я не буду тебя переубеждать. Надеюсь, что нам не придется заплатить за эту ошибку. Но я убежден, что в результате, вы прибежите ко мне за помощью, и первое, что вы услышите — «я вас предупреждал». — Кир повернулся к Стиву, всем видом показав, что данное обсуждение закрыто. — Сколько у тебя есть свободных людей, способных обучаться и быстро схватывать? — Э-э-э… — Прайс на мгновение впал в ступор от такой резкой перемены темы разговора. — Надо подумать. Сейчас все заняты в «Восходе». Как разберемся с пленными, человек восемь — десять могу рекомендовать, а что? — Через две недели я буду вынужден временно покинуть Краснодарский край. Предвосхищая вопросы: необходимо скорректировать орбиты спутников, для дальнейшего использования их в наших целях, таких как гепозиционирование, метеорология, спутниковая связь. Свои сможем запускать еще не скоро, так что надо поддерживать работоспособность существующих. Здесь я не обладаю нужным оборудованием, чтобы проводить данные корректировки, поэтому обязан покинуть вас на время. Связь буду поддерживать. Производственный цех оставляю полностью под твоим контролем и ответственностью, Стив. За короткое время нужно восполнить твои пробелы в знаниях и обучить предоставленных людей для контроля за работой машин. Нагрузка не большая, большая часть процесса регулируется нейросетями. Все ранее анонсированные разработки я предоставлю до отъезда, включая конвертоплан, электродвигатели нового поколения, автономные источники освещения на обновленных светодиодах и нейронные процессоры, для внедрения алгоритмов искусственного интеллекта в электронику. Приступаем к работе завтра. Жду тебя лично с группой людей в девять ровно. — Кир встал и посмотрел на Князева и Прайса. — На этом наш разговор завершен, мне необходимо вернуться к работе. Лесной вышел из помещения, не дожидаясь ответа. * * * — И вот стоило нас ради пятнадцати минут выдергивать? Не могли по телефону переговорить? — Возмутился Князев, и хлопнул по приборной панели рукой. — Скорее всего, Кир хотел переговорить лично. Увидеть твою и мою реакцию. Он не любитель общаться дистанционно. — Стив не отрывает взгляда от дороги, хоть и водит уже лучше, чем несколько месяцев назад, но все равно чувствует себя за рулем не уверено. — Да мне все равно что он там хотел. Раздражает он меня до скрежета зубов. — Алекс, ты перегибаешь. Да, он специфический, но нельзя же относиться к нему настолько предвзято. Просто поставь себя на его место, никаких эмоций. Вот даже этого раздражения нет. Лесной не знает, что такое радость, грусть, тоска, восторг, любовь. Это же ужас. Он вообще не живет. Чисто зритель, который смотрит на протекающую мимо жизнь. Даже изобретения не приносят ему никакого удовлетворения. Я заметил, что его увлекает только процесс создания нового, но как только он достигает результата, так сразу теряет к своему детищу весь интерес. Еду в его холодильнике помнишь? Это же просто набор питательных веществ без какого-либо вкуса. Ему даже настолько банальные вещи не приносят никакого удовольствия. Ты на него злишься и не понимаешь, я тоже не всегда. А представь, как себя чувствует он? Мы же воспринимаем мир в первую очередь отталкиваясь от своих эмоций, а он их лишен. Он не понимает людей от слова «совсем». Вот кто-то сказал что-то обидное, и ты расстроился. Эмоция и реакция. А у него не выработан этот паттерн, потому что он не чувствует обиды и не знает, как на нее реагировать. И так со всем. Да, в силу жизненного опыта, он запомнил и выучил самые банальные социальные взаимодействия, но более комплексные эмоции и реакции ему не подвластны. Многие на его месте или закончили бы жизнь суицидом, или ударилась бы в наркоманию и пьянство, что по сути своей тоже медленное самоубийство. Но Кир нашел себя в науке, и старается сделать этот мир лучше, насколько может. Будь снисходительнее, постарайся понять его. — Меня это просто триггерит. Детская травма. Он очень напоминает моего отца. Тот тоже всегда ходил с безучастным серьезным лицом. Увидеть его улыбающимся или грустным? Да скорее снег розовый пойдет и раки на горе споют «Show must go on» а капелла. А я в лепешку разбивался, старался, хотел, чтобы он гордился мной. Но всегда получал в ответ лишь холодное безразличие. Мне много не надо было, хватило бы и «молодец, сынок» и скупого объятия. Дети же в первую очередь принимают удар на себя, думают, что проблема в них, что они плохие и приносят лишь разочарование. — Выпалил Князев, с такой болью в голосе, словно вернулся в детские годы. — Так ты поэтому подался во все тяжкие? Наркотики, клубы и прочее? — Скорее всего да. Старался сбежать от этого мира. Былая потребность во внимании превратилась в затянувшийся подростковый бунт. И не случись «Пурпурный рассвет», не знаю, чем бы это все закончилось. — Саша замолчал и отвернулся к окну. 18.30 по московскому времени База «Исток» Женя, набегавшись вокруг пруда, подбежала к Вике и села рядом. Засмотревшись на пистолет-пулемет, девочка осторожно потрогала его пальцем. — А ты научишься меня стрелять? — Стрелять? — Вика опешила от такой просьбы. — Зачем это тебе стрелять? — Вдруг я встречу плохого человека. Будь у мамы такой, она осталась бы жива. Колмагорова посмотрела на девочку и не нашла слов для ответа, лишь неловко приобняла ребенка. — Научи. — Подрастешь немного, обязательно научу. Не потому, что ты маленькая, просто, чтобы справиться с такой штукой, нужно иметь сильные руки. — Они у меня сильные. — Не спорю. — Вика отстегнула от оружия магазин, передернула затвор, и, убедившись в безопасности, дала его Жене. — Ну как? — Тяжелое. — Вот, а с магазином еще тяжелее. Когда начинаешь стрелять, оно еще прыгает и дергается, как взбесившаяся кошка в руках. Даже я с трудом удерживаю, честно. Чуть окрепнешь, и сразу же будем учиться. А пока я всегда буду рядом, даже если ты меня не видишь, я где-то поблизости, охраняю тебя от плохих людей. — Осторожно забрав у девочки пистолет-пулемет, Вика положила его в сторону. — П… Саша тоже меня охраняет. Рядом с ним я не боюсь. И с тобой тоже. — Да, Саша молодец. Вот и сейчас он уехал, чтобы тебе было еще спокойнее и никакие плохие люди не могли и близко к нам подобраться. — Я знаю. Но все равно скучаю. И по тебе скучаю, когда тебя нет рядом. А почему ты не живешь с нами? — Ну… — Вика, не привыкшая к таким прямым детским вопросам, растерялась. — Взрослые живут вместе, когда они любят друг друга. — А вы разве не любите? — Женя посмотрела прямо в глаза. — Мне показалось, что любите. Колмагорова окончательно растерялась, лихорадочно соображая, что ответить, и сама для себя, не понимая собственных чувств к Князеву. — Я так и думал, что вы здесь. — Послышался спасительный голос Саши. — Вот я приехал, как и обещал. Чем занимаетесь? Князев сел рядом и посмотрел на застывшую Вику. — Я спросила, любите ли вы друг друга, а она молчит. — Женя пожала плечами. — Какой интересный вопрос. — Саша задумчиво повернулся к Колмагоровой. — Ответь, не томи ребенка. — Князев иди ты в з… — Вика осеклась на полуслове и посмотрела на девочку. — В загадочные дали потеряйся. Жень, такие вопросы лучше не спрашивать, ты ставишь в неловкое положение. — Ладно. Может, пойдем еще погуляем? Саш, покажешь вертолет, на котором вы летали. 19.02 по московскому времени Город Геленджик Район Голубая Бухта Потянувшись, Сталюков вышел из спальни. Голова гудит, как с похмелья. Каждый раз после дневного сна, чувствовал себя разбитым и потерянным, словно не спал, а разгружал вагон цемента вручную. Из кухни доносятся голоса: громкий и звонкий Марины, и спокойный Михаила. — Проснулся? Присаживайся, поешь, а то, как прилетели, ты сразу спать рухнул, даже не перехватил ничего. Ира, в наше отсутствие, накашеварила здесь — бригаду накормить можно. — Федорович по-хозяйски наполнил тарелку пловом. — С курицей, бараниной сейчас не разживешься. — Так наоборот лучше, не люблю баранину. — Рома подвинул к себе порцию, пытаясь заглушить урчащий живот. — Новости из «Истока» есть? — Воеводова и Марка прооперировали. Сахаров уже в сознании, Вадим еще нет. — Михаил сел рядом и по старой привычке курильщика, пошевелил губами, словно держал в них сигарету. — Какие прогнозы? — Марк быстро оклемается. На нем заживает как на собаке, крепкий мальчишка. С Воеводовым сложнее, ему хорошо досталось. Пока под наблюдением, если переживет эту неделю, то шанс на восстановление есть. — Да, печально. — Роман опустил голову. — Много наших потеряли? — Почти всех. — Федорович тяжело вздохнул. — Серго пока отправил людей в «Восход», помогать ребятам с пленными. — А мы что делать будем? — Подключилась к разговору Марина. — То же, что и делали: патрулировать побережье и кататься в поисках полезного. Ничего не изменилось, только связываться теперь будем с «Истоком». Как показала вчерашняя ночь, больше всего охранять надо их. Затея Вадима провалилась. Нуклий остался цел, и они знают, где засели ребята. Одной высадкой не обойдется. Потрепали мы их знатно, но они скоро соберутся с силами и нанесут второй удар. Надо быть к этому готовыми. — Ответил Михаил. — Ты давно с Тимуром связывался? Как он там? — Прожевав, спросил Сталюков, хоть аппетит был и зверский, но из-за прошедших событий кусок в горло не лез.