Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 1 из 71 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
От автора Дорогие читатели! Перед вами продолжение «Арабской саги». Нужно сказать, что книга эта совершенно иная, чем «Арабская жена» и др. Мир изменился, а вместе с ним и герои моих романов. Я с ними свыклась, поэтому они, конечно же, продолжают жить на страницах моих книг. Здесь вы снова встретитесь с Хамидом бен Ладеном, борцом с «Аль-Каидой», – теперь он противостоит джихадистам из «Исламского государства». Доктор Карим, наполовину азиат, наполовину араб, снова будет спасать здоровье и жизнь тех, кто в этом нуждается, на этот раз в рамках миссии «Врачи без границ». Женщины же из рода Салими – Дорота, Марыся и Дарья – попытаются найти себя в современном грозном мире. «Арабская сага» – это роман, полный событий, леденящих кровь, и любовных перипетий; в нем рассказывается о богатстве и бедности, о накале страстей – любви и ненависти, о том, как легко оказаться не в том месте не в то время и как тяжело из такой ситуации выбраться. Миром в моем романе завладели исламские фундаменталисты, его охватил страх и паранойя. Я пишу о вещах, проблемах и странах, вовсе не чуждых европейцу. Ведь существующее положение дел уже непосредственно касается всех нас, нашего жизненного уклада, нам все чаще угрожает опасность. Но осознаем ли мы, что происходит в самом эпицентре зла? Как живут обычные люди в арабских странах, находящихся в состоянии войны, как напуганы, как опасаются за свою жизнь и жизнь своих близких, как их уничтожают собственные братья, родители? Что чувствуют обычные жители Дамаска? Думают ли они об эмиграции? О бегстве в чужие страны и о жизни на чужбине? Так ли это просто – покинуть родной дом? Европа открыла границы для миллионов беженцев с Ближнего Востока с верой в то, что ее потенциал возрастет за счет несчастных, но добропорядочных иностранцев, которые преумножат благосостояние и омолодят ее. Но вскоре сочувствие и эйфория европейцев сменились страхом и ужасом. Нетрудно понять чувства людей, которые готовы были принять прибывших с открытым сердцем, но вместо благодарности столкнулись с агрессией, непониманием и отчуждением. И это не единичные случаи, когда в массу мусульманских беженцев затесался грозный террорист – человек, который нас ненавидит и целью жизни которого является убийство неверных. Каждый из нас охотно приютил бы пострадавшего от войны, ведь и нас во времена многочисленных смут, которые случались в Польше, привечали и давали приют, протягивали руку помощи незнакомые люди. Однако нас охватили паника и отвращение, потому что стали известны случаи, очерняющие всех прибывших. Никто не расценивает их как правило, но мы все же не можем не обобщать, тем самым отторгая большинство добрых, приветливых и дружественных людей. Стараясь осветить эту проблему, я показываю в «Арабской саге» как обычных мусульман, которых травят и убивают в собственной стране, так и хитрых лисов, которые стремятся в Европу только затем, чтобы ее уничтожить. Найдет ли кто-нибудь способ это предотвратить? Не обидеть обездоленных, но вместе с тем не пустить на порог убийц? Я постаралась рассмотреть проблему объективно: со стороны борющихся с терроризмом, халифатом и «Исламским государством» арабов, с позиций сирийцев, уничтожаемых своими земляками в собственной стране, и с точки зрения коварных джихадистов, охваченных необъяснимой ненавистью к иноверцам и жаждущих убийств во всем мире. В романе «Арабская сага» я, как всегда, в форме литературного вымысла показываю трагическую правду. Я рассказываю о террористических актах сторонников «Исламского государства», совершаемых в разных уголках земного шара. Мое воображение рисует покушения, произошедшие в Париже или Бейруте, атаку в Тадж-Махале и перенесенное на египетскую почву убийство туристов в Тунисе. Увидев фотографии и прочитав сообщения о химической атаке с человеческими жертвами в Дамаске и его окрестностях, я не могла не рассказать о массовых преступлениях против человечества и смертельных приговорах, совершенных над неверными в сирийской Пальмире. В древнем театре было убито триста человек! Кто захотел бы остаться в такой стране? Кто смог бы там жить? Как всегда, я старалась раскрыть характеры и показать глубину человеческих чувств, продумывая повороты сюжета, ставя героев в экстремальные, безвыходные ситуации без шанса на спасение. Я все время стараюсь понять и оправдать каждого и то же самое делаю в книге, размышляя над вопросом: что влияет на человека (ведь каждый рождается добрым), почему он становится преступником и палачом? Почему в нем нет ничего человеческого, когда и под влиянием чего или кого он это утратил? На эти и другие вопросы, связанные с нынешней ситуацией в мире, читатель найдет по крайней мере частичный ответ на страницах моего романа. Надеюсь, что вы с интересом его прочтете, хотя чтение не будет легким. I. Тяжелые воспоминания Аллах, поистине, к Своим творениям строго справедлив - Они к самим себе несправедливы.[1] Пролог Перед отъездом из Индонезии вся семья собралась в апартаментах Карима аль-Наджди в Джакарте. Они вместе хотят поговорить о будущем, хотя решение уже принято. Всегда лучше поделиться мыслями и обсудить все с близкими. Тут все Новицкие: пара, пережившая события, связанные с кризисом среднего возраста, в лице Дороты, которую точит неизвестная болезнь, и Лукаша, подавленного после неудачного романа с молодой индонезийкой Адиндой; их возмужавший сын Адась и двое дочерей Дороты – младшая Дарья, быстро повзрослевшая после трагических событий, и Марыся Салими, бывшая госпожа бен Ладен, теперь аль-Наджди. Ее бесстрастное лицо напоминает маску, она покорна судьбе, но сердце трепещет в ее груди, как раненая птичка в клетке. – Я пригласил еще одного человека, который неразрывно связан с нашей семьей, – говорит Карим. – Хамида бен Ладена. При этих словах Дарья распахивает большие голубые глаза и хватается за голову, Марыся же из-под насупленных бровей бросает на мужа быстрый встревоженный взгляд. – Ты что, ошалел? – восклицает теща. – Зачем бередить старые раны? Это уже в прошлом! – Не совсем, – спокойно говорит индонезиец. – У Хамида и Марыси есть сын, которого моя жена любит больше жизни. Что, в конце концов, естественно. – Ну и что, что любит! – не сдается Дорота, считающая затею зятя исключительно глупой. – Она отдала своего ребенка его отцу, не знаю, почему и как она это сделала, но так уж случилось. Ничего не сделаешь. – Она совершила необдуманный шаг, но это не значит, что она должна мучиться до конца жизни. Теперь у мальчика нет матери, даже неродной, потому что красавица Зайнаб погибла во время теракта на Бали, в то время как мы сами чудом остались живы. Поэтому мы также едем в Саудовскую Аравию, чтобы Марыся могла наладить контакт с ребенком, – говорит мужчина решительно. – Охренеть! – восклицает Дарья. – Хотя, в общем, я вспоминаю жизнь в Эр-Рияде как время счастливой молодости. Там было не так уж плохо… – говорит она в задумчивости. – Хорошо было, – поддерживает Адась сестру по матери. – И в школе, и в поселке, где мы жили. И приятели у меня были супер, не то что здесь. – Дорота, может, подумаете и присоединитесь к нам?… Сигнал домофона прерывает Карима. Через минуту слышен звонок в дверь, и хозяин проводит в зал красивого высокого араба, у которого после последних трагических событий на, казалось бы, райском острове поседели виски. – Здравствуйте. Мужчина шокирован, увидев всю свою бывшую родню в сборе. – Ты не говорил, что здесь будут все.
– Если бы я сказал, ты бы наверняка не пришел. А я считаю, что необходим обоюдный откровенный разговор. – Что ж, ты прав, – признает Хамид. – Хватит лжи! – Несмотря на спокойное и всегда добродушное выражение лица, индонезиец в эту минуту необычайно серьезен. Марыся тем временем обводит собравшихся невидящим взглядом. Она приходит к выводу, что бедный Карим не имеет понятия, что говорит и на что отважился. «Если бы ты знал, что я тебе с ним изменила и по-прежнему люблю этого человека, любовь всей моей жизни, то не произносил бы этих слов, – мысленно спорит она с мужем, – не хотел бы такой искренности!» Она тяжело вздыхает и изо всех сил старается взять себя в руки, чтобы не расплакаться. «Очередной добрый парень, которого я загнала в угол. Очередной, кого нехотя обижаю». – Поэтому садись, друг, и послушай, что мы решили. Индонезиец вежливо улыбается, указывая старому приятелю на кресло. – Может, отправим Адиля к нашей няне, которая занимается Надей? Он берет из его рук улыбающегося, довольного малыша и выносит в другую комнату. Все ждут молча. – Мы с Марысей уезжаем, возвращаемся жить в Саудовскую Аравию, – сообщает Карим, вернувшись и глядя Хамиду прямо в глаза. Тот только поджимает губы. – Почему? – спрашивает Хамид. – Не понимаю. – Вот именно, почему?! – вмешивается Дорота, которая противится безрассудным планам, потому что материнским сердцем чувствует, что Марыся устроит этим порядочным мужчинам ад на земле. Уж точно долго не будет длиться связь с нелюбимым Каримом, который – о чудо! – ни о чем не подозревает. – Потому что я чувствую себя больше саудовцем, чем индонезийцем. С трех лет и до недавнего времени я жил в королевстве Саудовская Аравия, мой отец – саудовец. Может, я так не выгляжу, но я больше араб, чем азиат, – заканчивает он, грустно улыбаясь. Его темно-карие глаза в форме полумесяца смотрят на всех с такой искренностью и серьезностью, что слушающие уже не возражают, а только с пониманием кивают головами. – Марыся тоже наполовину арабка. Ей хорошо, когда она слышит призывы муэдзинов к молитве среди пустынной пыли в воздухе. Азия нам решительно не подходит. – Мне тоже, – присоединяется Дорота. – И мне, – поддерживает Дарья. – Я люблю арабские страны. Я провела там большую часть жизни. – А что бы вы сказали, мои дорогие тесть и теща… Карим колеблется минуту, думая, хороший ли это план, но все же решительно заканчивает мысль: – …чтобы вместе с нами вернуться к древним саудовским пескам? – Я думаю… Может, это и неплохая идея? Мне там хорошо работалось, среди компетентных людей, которые меня ценили, – осторожно улыбается Лукаш. – Не говоря уже о сумасшедшей зарплате. Он даже разрумянился, вспоминая достаток и стабильность, которых его семья достигла на Ближнем Востоке. – Ты забыл, мой дорогой, что какая-то неизвестная болезнь точит меня изнутри? – Дорота бледнеет и вся дрожит, так как чувствует, что дела плохи. – Вот именно, я помню об этом. – В Эр-Рияде у нас есть больницы высочайшего мирового уровня, – присоединяется молчавший до сих пор Хамид. – В одной из них долгие годы работал Карим, и он наверняка туда вернется. – Разумеется! В больнице медико-санитарной службы Национальной гвардии делают фантастические вещи. Ведь именно там разделили польских сиамских близнецов – Ольгу и Дарью. Провели операцию, длившуюся восемнадцать часов, в которой участвовал медколлектив из шестидесяти человек, из них двадцать семь хирургов. За пластику отвечал я, оперировал с тремя коллегами. – Ты никогда этим не хвастался, – не скрывает потрясения Дорота. – Я знала, что ты занимаешься пластикой, но думала, что, скорее всего, увеличиваешь груди, – шутит она, а все до сих пор напряженно молчавшие громко смеются. – Нечем кичиться. Разные вещи в жизни я делал и исправлял. – В этом весь Карим – сама скромность, – подводит итог Хамид. – Если вам интересно мое мнение, то мысль о пребывании в Саудовской Аравии, особенно принимая во внимание состояние твоего здоровья, Дорота, прекрасна. – Да-да, возвращаемся домой! – восклицает Адась, подскакивая. – Может, и мне с вами, хотя я уже взрослая и должна идти своей дорогой… – просительно смотрит на мать Дарья. – О чем ты говоришь? Оставайся с нами! – Оставайся с нами! Оставайся с нами! – собравшиеся скандируют почти как на уличной демонстрации. – Лети с нами: пока родители подпишут контракт и уладят все формальности, может пройти время и ты потеряешь год учебы. – Марыся постепенно обретает уверенность, видя, что все может сложиться не так трагически, если снова все будут вместе, вся семья, понимающая и поддерживающая в горе и радости. – Правда? – удивляется Дарья и бросает взгляд на Карима, будто спрашивая его мнение, а тот только поддакивает. – Вместе начнем учебу – что ты на это скажешь? Как думаешь, Марыся?
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!