Аида представляет женщину родителям: – Мама, папа! Это мой новый школьный преподаватель английского. Те кланяются, прикладывая ладони к груди, но не протягивают все же руки для приветствия. Они вежливы, хотя и держат дистанцию. – Очень приятно. Мы делаем покупки, так как постоянно чего-то не хватает, – поясняет мать Аиды. – Кроме того, тут приятно проводить время, даже просто гуляя, правда? – спрашивает Марыся, а они только кивают головами, хотя у мужчины при этом не особо счастливое лицо. Марыся решила разрядить атмосферу, видя, что эти люди – типичные саудовцы, недоверчивые в отношении чужих людей и замкнутые в своих небольших мирках. – Я слышала от Аиды, что вы профессионально пели. Вместо того чтобы порадоваться, женщина еще больше отстраняется, как если бы кто-то вспомнил, что она в молодости работала в публичном доме: – Ах, это было так давно! – Не будем мешать. Аида, выбирай письменный стол – и едем домой! – внешне современный отец оказывается вдруг необычно строгим. Все время с бешенством он смотрит также на Омара, который как дурак строит глазки его дочери. – Салям, – резко обрывает он разговор, берет девушку под руку и тянет в другую сторону. – Салям, – отвечают в шоке Марыся и Омар. – Почему этот господин так разволновался? – спрашивает наблюдательная Надя, а ее мама, смирившись, только машет рукой. – Все профукали, – констатирует Марыся. Когда она смотрит на грустное лицо Омара, ей становится страшно его жаль. – Придумаем что-нибудь другое, – утешает она. – Зачем ты их расспрашивала? – злится юноша. – Ты что, не знаешь, что в нашей стране это недопустимо? Нельзя кого-то встретить в магазине и сразу пойти с ним на кофе. – Извини, забыла, где я. После стольких лет, проведенных в нормальной и открытой Азии, у меня все перемешалось в голове. Думала, что такое поведение естественно, мы ведь не совсем незнакомые люди. Они все же не сбежали бы от учительницы дочери. Все из-за тебя, осел! – У Марыси тоже сдают нервы. – Почему из-за меня? – удивляется ни о чем не догадывающийся саудовец. – Ты себя не видел, влюбленный! Смотрел на Аиду, может, не провоцирующе, но наверняка очень нежно. Любовь к ней написана у тебя на лице, дорогой! – Боже мой! Это возможно, – кается Омар. – Какой же я глупец! – Ничего, пойдем отсюда, а то сейчас изжарюсь в этих шмотках. Приглашаю тебя в наш городок на кофе и пирожные. Ведь здесь уже нечего делать. Продумаем новый план действий. Звонят с незнакомого номера, Омар берет трубку: – Да, слушаю! – Это я, – слышит он шепот любимой, которая неделю не подавала признаков жизни. Он также не мог общаться с ней по скайпу или каким-либо другим способом. – Отец забрал у меня мобильный и компьютер, – поясняет Аида. – К сожалению, не смогла удалить тебя из контактов, поэтому он знает о наших разговорах. Я под полным домашним арестом. – Тебя не пускают даже в школу?! – Нет, не так все плохо, но меня туда привозят и забирают или мама, или отец. Никуда не могу пойти. – Извини. Мне жаль… У парня разрывается сердце: он понимает, что это конец короткого, но такого многообещающего знакомства. – Я не ожидала этого от папы, – грустно говорит Аида. – Никогда! Словно это не мой отец. Устроил какой-то строгий контроль во имя сохранения моей девственности и предотвращения поругания чести. Что он думает?! Уже даже и по телефону нельзя поговорить! – А этот телефон у тебя откуда? – Одолжила у подруги. У меня в школе есть одна красивая ливанка, обычная девушка из нормальной арабской страны. Ходит в класс с углубленным изучением французского: у нее дома все говорят только на этом языке, – объясняет девушка, после чего ни с того ни с сего спрашивает: – Где живет твоя тетка, Омар? – В поселке «Техас». – Не было бы счастья, так несчастье помогло, – тихонько смеется Аида. – Джоанна тоже снимает там дом. Ее мать – француженка – боится жить в городе. – Ты можешь ее навестить?! – от радости Омар просто кричит. – В ближайшую субботу ее родители устраивают вечеринку и приглашают полшколы, поэтому мои старики не смогут мне отказать. У тебя будет время? – Что за вопрос! Для тебя – всегда. Без тебя время словно остановилось, – радуется парень, хотя и осознает, что это, может быть, их последнее свидание. Омар, готовясь к свиданию, нервничает, как девушка перед первым рандеву. Он решает под тобу надеть нормальную европейскую одежду: в охраняемых поселках для иностранцев именно так заведено. Расхаживать в традиционной саудовской одежде там нежелательно: в такой одежде могут не впустить на территорию объекта. Иностранные граждане хотят чувствовать себя в своем гетто свободно. По крайней мере, тут за ними не должны следить коренные жители Саудовской Аравии. Парень покупает для Аиды мобильный телефон, пополняет его, чтобы та могла звонить ему без каких-либо ограничений, а когда у нее будет такая возможность, также поболтать по скайпу. Он чувствует, что им все же удастся выбраться из тупика, ведь, в конце концов, не может же отец девушки бесконечно держать ее под арестом. Им нужно только подождать. Омар устраивает себе также приглашение от Марыси, которое необходимо, чтобы он мог войти на территорию охраняемого поселка и получить пропуск как посетитель. Прибыв на место, он мчится сломя голову, желая как можно скорее увидеть любимую. – Ах, это та милая женщина, я ее знаю! – вспоминает Марыся всегда улыбающуюся соседку. – Я, пожалуй, даже получу приглашение на эту вечеринку, но предупреждаю: я слишком старая, чтобы скакать, как восемнадцатилетняя. Парень использует очередной случай, чтобы быть еще ближе к Аиде. – Пойдем со мной! Умоляю! Приведешь меня туда, и сама наверняка не будешь скучать. Может, они сделают две равноценные вечеринки: одну для детей, а другую – для взрослых? Марыся не хочет в очередной раз попадать в неприятную ситуацию. – Ну да! А если с Аидой придет ее папочка, то тут же при виде нас взбесится. Юноша приходит в отчаяние: – Я не подумал об этом… Все это ни к чему. – Хорошо, – вздыхает Марыся, – я пойду первой и разведаю все. Больше не дам себя ни во что впутать, запомни! Моя соседка на самом деле не выносит саудовцев, но если она приглашает учениц, возможно, пригласит и их семьи. Никогда ничего не знаешь заранее. В конце концов, этот криптотрадиционалист – профессор университета и на людях может совершенно иначе себя вести. Такие двуличные типы надевают маску толерантного, современного и умеющего вести себя в обществе человека, а в своей собственной семье становятся настоящими ортодоксами. Черт побери это место и его жителей! – вырывается у нее, но через минуту она сокрушенно смотрит на Омара, не зная, что сказать. – Я не имела в виду тебя. Ты в порядке. Как и еще пару человек отсюда, немного. Она невинно улыбается. – Я того же мнения, не переживай. А сейчас скажи, как я выгляжу? Омар разводит руками. Вид у него неуверенный, потому что в Саудовской Аравии в европейской одежде чувствует себя раздетым. – Очень хорошо, дядя. – Сидящая над раскрасками Надя поднимает взгляд и улыбается. – Маме тоже намного лучше без этих черных тряпок. Я не знаю, почему люди тут такие странные? – говорит она, как старушка. – Если бы мне приказали надеть абаю, я бы наверняка не согласилась. Только через мой труп! – Что же делать, любимая, – целует Марыся бойкую дочурку в макушку и смотрит на нее с гордостью. – С волками жить – по-волчьи выть. – Я выть не буду! Пусть саудовцы воют, – смеется девочка, лучась необычной арабско-европейской красотой. – Ты страшно худой, парень, – изучает Марыся субтильного юношу. – Типичный потомок бедуинов, невысокий и костлявый, высушенный пустынным ветром. У тебя никогда не будет хлопот с лишним весом, с этой точки зрения у тебя преимущество. Ты вообще что-нибудь ешь? Может, налить тебе супа? Она спрашивает его как мать, хотя старше его всего на пару лет. Однако у нее побольше жизненного опыта, отчего она и чувствует себя шестидесятилетней. – Сегодня у меня действительно крошки во рту не было, – признается парень, и при мысли о вкусной еде у него сосет под ложечкой. – А вчера? Омар делает невинное лицо. – Съел шаурму… – Не шути! – возмущается Марыся. – У Хамида разве нет кухарки? Никто в его доме не готовит обед? Эта толстая Сальма могла бы поднять задницу и взяться за работу! Она тянет парня на кухню, усаживает за стол и подает большую миску супа. – Еще горячий. Ешь давай! В этот момент в дом входит Карим. – Папочка! – Надя сразу взбирается мужчине на руки. – Наконец-то! У тебя выходные свободны? Пойдешь с нами на вечеринку? – На какую вечеринку? Карим не посвящен в планы Марыси и дочки, потому что не участвует в их жизни. Мужчина выглядит очень плохо: бледный, с темными кругами под глазами и нездоровым цветом лица. Со времени приезда в Саудовскую Аравию он постарел и потерял интерес к жизни. Ситуация в семье полностью вышла из-под его контроля. Он, вместо того чтобы спасать свой брак с Марысей, отстранился от жены. Погружается в работу до такой степени, словно хочет уработаться насмерть. Но это ему не помогает: постоянно, без передышки, днем и ночью, наяву или во сне он представляет себе сценарии, в которых Марыся ему изменяет с Хамидом или с кем-то другим. Прошлое оставило на нем глубокий отпечаток, и он не может простить жене, что та когда-то любила Хамида. Кроме того, в порыве искренности женщина призналась ему во всем и сообщила тот постыдный факт, что Надя – плод греха и измены. Карим теряет доверие к жене и видит в ее глазах глубокую любовь к первому мужу. Никогда он уже не поверит ей и всегда будет винить за грехи, совершенные и несовершенные. Он предложил ей вернуться в Саудовскую Аравию, но это был необдуманный шаг, самая глупая идея, которая могла прийти ему в голову. Теперь же он не знает, как выбраться из этого тупика. Он рассчитывает на то, что его жена долго не выдержит и сама от него уйдет. – А кто это? У нас к обеду гость? – с иронией и гневом в глазах смотрит он на Омара. – Я двоюродный брат Хамида бен Ладена. Познакомился с вашей женой, когда она отвозила Адиля домой, – протягивает руку юноша. – Очень приятно.