– Ты консультантка? Ты бредишь? – Хамид много лет борется с терроризмом, работает в международной разведывательной службе, – говорит наконец правду Марыся, в ответ на это у Крыси вытягивается лицо и она не может произнести ни слова. Вдруг дверь открывается и в квартиру входят Анджей и Карим в докторской зеленой униформе. – Включите телевизор! Дайте какой-нибудь планшет! – кричат они, перебивая друг друга. – Что происходит?! Матерь Божья! Революция в Саудовской Аравии? – беспокоится Крыся, бегая по комнате. – Теракт в центре отдыха в Египте! Ужас! Не стесняясь стреляли по людям на лежаках! Что они вытворяют, сукины дети! – Анджей не подбирает слов, а Карим смотрит с беспокойством на Марысю. – Что случилось? – Женщина чувствует, как сдавливает ее горло и сердце колотится в груди. Она видит в глазах мужа грусть и отчаяние. – Говори! В телевизионных новостях во всем мире ни о чем другом, кроме этого, не говорят. Возмущение мировой общественности велико, даже больше, чем после теракта в Париже. Стрелять по беззащитным отдыхающим туристам? Появляются кадры с места преступления, где видны кровавые пятна у бассейна, прикрытые белыми полотенцами. Отдыхающие плачут, кричат и сходят с ума, а египетские служащие смиренно склоняют головы, кусая от стыда губы. Вдруг Марыся хмурит брови и сосредотачивает взгляд на размещенном на ютьюбе видео, снятом мобильным телефоном за секунду до этого. – Прекрасно! Чудесно! Отличный курорт, погода, люди… – слышит она голос сестры, потому что сквозь наворачивающиеся на глаза слезы не в состоянии ее рассмотреть. – Я люблю тебя, Джон, муж мой, спасибо, что ты меня сюда привез. Все в комнате умолкают, у всех перехватывает дыхание. – Это тетя Дарья! – прерывает тишину звонкий как колокольчик голосок малышки Нади, которая неизвестно в какой момент вошла в комнату. Марыся падает без чувств на кровать. Она не слышит сигнала пришедшего на ее телефон SMS. IV. Беженцы И (вспомните), когда Мы вам поставили в Завет: Чтоб вы не проливали крови (ваших братьев), Не изгоняли из своих жилищ друг друга, И вы скрепили сей (Завет) И сами этому свидетелями были. И вслед за этим вы же сами Друг друга стали убивать, Других же изгонять из собственных жилищ, Враждой и притеснением потворствуя друг другу. И если же они как пленные к вам возвращались, За них давали выкуп вы, Хотя нельзя вам было изгонять их (по Завету). Ужель вы верите в одни слова сей Книги И отвергаете другие? Но как воздастся тем из вас, Которые так (скверно) поступают? Их ждет бесчестие в ближайшей жизни, А в День Воскресения (на Суд) – жестокая расплата, - Ведь в небрежении Аллах не остается К поступкам вашим и делам.[117] Будни Дамаска Дарья не помнит, как оказалась в Дамаске. У них была короткая остановка в аэропорту Каира, где она пошла в туалет, а потом Джон дал ей выпить колы. С той минуты она или была в забытьи, или спала сном одурманенного человека. Мужчина, опасаясь, что она добавит ему хлопот после шока, который пережила в Хургаде, переборщил с количеством успокоительных средств, и только благодаря молодости организм девушки это выдержал. Когда ее почти вносили в каменный дом в Дамаске, она только приоткрыла глаз и заметила табличку на двери с надписью: «Проф. Ибрагим Элькурди». «Я буду жить у профессора? – пронеслось у нее в голове. – Это не так уж плохо». Позже она уже только спала, иногда ее будили отголоски ссоры за стеной, потом она снова впадала в сон. Она не знает, как долго это длилось. – Открой дверь и выпусти женщину! – слышит она наконец уже более отчетливо. – Хочешь, чтобы она умерла, – так вывези ее за город и оставь там, а не в квартире, которую ты снимаешь от имени моего доброго терпеливого мужа! – Не вмешивайся в дела, которые тебя не касаются, женщина! – узнает взволнованный голос Джона Дарья. – Какая женщина?! Я твоя мать! К сожалению! – После этих слов раздается свист и хлопок, но это не останавливает возмущенную собеседницу. – Одну уже убил, разохотился и хочешь убить следующую? – не смиряется она ни перед грубостью, ни перед насилием. – Где моя дочь Аида? – Там, где ей и место, – в мужском голосе звучит веселье. – Жарится в аду вместе со всеми распутными грешниками. – А по какому праву ты ее туда отправил? Играешь в Бога? Существуют меры наказания… – Наказание отмеряется женщинам в Саудовской Аравии именно такое, которое наиболее точно и близко нашей святой книге, Корану. – Если Коран предписывает убивать беззащитных изнасилованных женщин, то к черту такую святую книгу! – кощунствует мусульманка, не соглашаясь с несправедливостью и бесправием. – Слышны только удары, а потом надолго воцаряется тишина. «Прелюбодея и прелюбодейку — Подвергнуть порке в сто ударов, И (в соблюдении) сей заповеди (Бога) Пусть состраданье к ним не овладеет вами, Если в Аллаха и Последний День уверовали вы. И пусть при наказании (прелюбодеев) Присутствует собрание людей, уверовавших (в Бога)».[118] Через минуту слышен ее шепот: – Тут речь не идет об убийстве… – А что с нашей честью? Что с честью твоего мужа? – возмущается Джон. – Кто-то должен был о ней позаботиться и смыть позор с нашего рода! – Ты лучше себя чувствуешь, будучи честолюбивым преступником, чем любящим братом обиженной судьбой жертвы? – спрашивает женщина, плача, и после этих слов Дарья слышит только глухой звук нанесенного удара и шум упавшего на пол тела. – Девушка… Девушка, – доносится шепот однажды утром из-за двери. – Ты жива там еще? – Мгм… – только на такое подтверждение хватает Дарьи, так как губы у нее слиплись от жажды, а язык опух. – Я попробую добраться до тебя через окно и дать тебе воды и хобзу, хорошо? Сможешь встать? – Да… – чуть слышно прохрипела она это короткое слово, и от произносимого звука горло у нее болит, как будто его режут ножом. Девушка встает, как в замедленной съемке, и сразу падает на подстилку. Через минуту все же, когда сильное головокружение прошло, она снова пытается принять вертикальное положение. Теперь она уже осторожнее. Согнувшись пополам и опираясь на мебель, которой в комнате немного, она добирается до окна. С большим трудом она открывает настежь окно и смотрит на спокойную, вполне приятную улочку благополучного коттеджного поселка. Вдруг из-за кустов роз на ухоженном газоне появляется улыбающееся лицо пожилой женщины. При виде Дарьи она сразу становится серьезной.