Рывок, и я уже в партере. Сломанное запястье у первого. Бросок второго бойца прочь из комнаты. Он бьётся о притолоку со смачным шлепком. По меньшей мере, сотрясение. Где-то снаружи звучит мощный взрыв. Какого?.. Перекидываю через себя офицера, до сих пор стреляющего в упор. От удара о землю, воздух на миг покидает его лёгкие. — Вживую вы ещё более впечатляете, — на неплохом русском произносит он, изучая мои доспехи. — Что ж, вы действительно ждали меня. Давайте посмотрим, кто там такой болтливый. Активирую Прикосновение покаяния и дотрагиваюсь до лица моего визави. Вот только миллисекундой ранее его голова взорвалась, и чужая кровь окрасила забрало моего шлема. Глава 28 Чернокожий безвозвратно мёртв, с такой-то дырой в темени. А в проходе, на расстоянии почти двух десятков метров виднеется высокая массивная фигура в знакомой технологичной броне. В отличие от видеозаписи, снятой с некоторого расстояния, вблизи он выглядит реально здоровым ублюдком. Впервые на Земле встречаю кого-то, кто может поспорить со мной габаритами. В руках неизвестный сжимает не пистолет-пулемёт, как на плёнке, а здоровый автомат с длинным стволом. Чересчур длинным для стрельбы в тесном пространстве. Его, впрочем, это не останавливает. Стоит нашим взглядам встретиться, насколько это возможно для двух людей, чьи лица скрывают забрала шлемов, как противник открывает огонь. По шлему прямо в одну точку раз за разом бьют пули, и передаваемый импульс от них впечатляет. Сравнимо с тем станковым пулемётом с аэродрома, только тот не мог похвастаться такой кучностью. У меня аж в ушах начинает звенеть. Срываюсь с места, ускоряясь с каждым шагом и пролетаю коридор за два удара сердца, отводя руку назад. Лазарь формируется в ней, готовый разить, и я совершаю молниеносный выпад. Противник сдвигается назад и вправо всего на пол ладони одним скользящим движением и совершает выстрел по моему забралу в упор. Грохот дезориентирует на долю секунды, а он уже перехватывает рукой мой шлем и вбивает его в каменную стену. Кладка дробится, вижу перед собой только треснувший камень. Сам же выворачиваюсь из захвата и пластаю пространство снизу вверх. Здоровяк вновь ускользает, опустошая остатки магазина. Пули бессильно сминаются о шлем и гроздью сыпятся мне под ноги. Поняв бесполезность этой затеи, враг забрасывает оружие за спину на ремне. — Мне говорили, что у тебя весьма прочная броня, — произносит он механическим напрочь искусственным голосом. Так мог бы звучать оживший синтезатор. Явно модулятор, чтобы скрыть реальный голос. — И всё же, — продолжает амбал, — это не единственное, чем ты можешь похвастаться. Неплохо. Я ожидал худшего. — А мне про тебя всё рассказали твои поступки, — говорю негромко, оценивая его. Скорость движений даже быстрее, чем казалось по записи. Он действует со мной на равных. Силой также ничем не уступает. Любому другому подобный удар смял бы череп в кашу. — Потому что расстрелять беззащитных людей способен только конченный зверь. И я заставлю тебя ответить за это. Мой визави пожимает плечами. — Они знали, на что подписались. Или по-твоему производство боевых бактериологических средств — это нечто безвредное? Твои земляки клепали биологическое оружие, а не хот-доги. В этом бизнесе нет невинных. — Это решать не тебе. — А кому, тебе что ли? — Таково моё бремя. Бездушный механический хохот заполняет пространство. Мы атакуем синхронно. Лазарь взрывается цепочкой ударов, а противник увернувшись от первого, прыгает на стену и от неё ко мне. Металлическая перчатка внезапно выпускает из еле заметного отверстия на ладони светящийся бич, которым он и стегает меня. Мгновенно закрываюсь щитом, возникшим из ниоткуда, и режу коридор поперёк на уровне пояса. Шустрый говнюк стремительно подпрыгивает, почти садясь на шпагат прямо в воздухе. Клинок разрезает каменные стены, но достать до тёплого тела никак не может. Мы обмениваемся ещё тройкой ударов, постепенно смещаясь в ближайшую комнату, и вновь замираем, изучая друг друга. Краем глаза замечаю то, чего на щите прежде не было. Глубокую, почти на фалангу пальца, канавку в непробиваемом металле. Якобы непробиваемом. Его струна смогла повредить адамант. — Не такая уж и прочная, — явно улыбается под шлемом собеседник. В последние дни мне не приходилось выкладываться на полную. Слишком привык быть самым быстрым и самым сильным. А подобная самонадеянность вредит технике боя. Поэтому подбираю из памяти стойки, вбитые в меня Ульфриком, которые могли бы помочь против компетентного врага. — Ты же Странник, верно? В каком мире ты побывал? — спрашиваю я. Человек в броне молчит. Его движения чуть теряют плавность, становясь более угловатыми, и, не говоря ни слова, он хлестает воздух перед собой мономолекулярной струной. Изогнувшись, пропускаю её в стороне, и бью трижды. Первые два взмаха достают лишь пустоту, но последний кончиком лезвия чиркает по груди оппонента. Динамик в его шлеме издаёт вместо голоса ультразвуковой пронзительный шум. Человека послабее он мог бы напрочь оглушить, меня лишь притормаживает. И всё же этого хватает, чтобы здоровая ладонь перехватила меня за горло и вбила с необузданной силой в пол. Перекрытие с грохотом трескается. Деревянные и каменные крошки подскакивают в воздух, забивая всё вокруг. А сам я лечу вниз, пока не врезаюсь в пол второго этажа. Испускаю сдавленный стон и ощущаю в спине сильнейшую боль. От перелома позвоночника прошёл всего в шаге. Верзила уже падает сквозь дыру в потолке, вытягиваясь в мою сторону. Струна светится от напитавшей её энергии и несётся к моей голове изгибающейся петлёй. Вспышка. Вливаю в заклинание почти треть своего запаса маны. Свет вскипает в комнате, поджигая ковёр и шторы. Броня оппонента раскаляется. За стеной белого не видно абсолютно ничего. Тому, кто смотрит глазами. Я же принимаю энергетический бич на щит, и взрезаю противника Лазарем. Кромка лезвия наискосок чертит нагрудник ублюдка, но тот выгибается каким-то невозможным образом, минимизируя рану почти на две трети. То, что должно вскрыть его от горла до паха и выпустить кишки, лишь оставляет за собой глубокий тонкий порез. Он умудряется оттолкнуться свободной рукой от моего шлема и бросить себя прочь через всю комнату. Приземление выходит не самым аккуратным. Шумным и неуклюжим. По его броне струится кро... Нет, это не кровь. Даже с взорванными от Вспышки лампочками в свете разгорающегося пожара я вижу, что по металлу стекает густая голубая жидкость. — А ты хорош, — неповторимая скрипучая модуляция голоса выражает не то удивление не то похвалу. На моём запястье звенит таймер. — Вижу, тебя заждались, — продолжает он. — Продолжим этот танец в другой раз. — Ну уж нет. Рвусь к нему, но здоровая фигура стремительно прыгает в окно, вынося с собой раму целиком и начинает растворяться прямо в воздухе. Это похоже на волну невидимости, поднимающейся от конечностей к корпусу. Удар сердца, и он исчезает. Я теряю его на несколько секунд, но сразу же переключаюсь на магическое зрение, дарованное Взятым следом. И в нём всё так же отчётливо вижу удаляющегося противника. С рыком выдёргиваю из Кармана ту здоровенную снайперскую винтовку и сразу же стреляю. Это явно застаёт упыря врасплох. Потому что он настолько уверен в собственной невидимости, что даже не смотрит за спину. Мощнейшая пуля со всей силы врезается в его поясницу, сбивая прямо в воздухе. Последствия зафиксировать не успеваю. Грохочущий выстрел слышу уже после того, как чужая пуля тараном влетает мне в голову. Это похоже на удар кувалдой. В хребет отдаёт мучительной вспышкой. Рефлекторно отступаю на два шага назад, покачнувшись. Снайпер? Снайпер. Засекаю его наискосок от себя в полусотне метров. Только я собираюсь навести на него винтовку, как закрытая балаклавой голова разлетается в клочья. — Пожалуйста, — звучит голос Факела. Выглядываю в пролом и вижу подсвеченные заклинанием синие капли крови на асфальте. А ещё припаркованные полицейские машины. За ними прячутся местные силы правопорядка, которым не дают поднять головы ребята Кречета. — ТЕК на подходе. Десять секунд, — предупреждает Капитан. — Мы сворачиваемся. Меня разрывает между желанием догнать врага и допросить оставшихся здесь сотрудников ЦРУ. И я иду на большой риск. Активирую непроверенное заклинание в боевой обстановке. Идею подобной магии я носил в себе уже несколько дней, но негде было испытать. Взяв за основу Массовое исцеление, я попытался создать Массовое покаяние. Нужно было всего лишь выделить в заклинании компонент, отвечающий за работу по площади, а также за отсутствие необходимости касаться цели. «Всего лишь». Ха. Девяносто девять процентов заклинаний, которые использовали в Ниаттисе, создали эльфы. Они понимали принципы работы своей магии, как никто другой. Поэтому с моей стороны было довольно самонадеянно пытаться сконструировать новую волшбу. И всё же, перед глазами у меня уже имелись успешные примеры. Идакалис, мой ментор, был одним из них. Хотя мне до его понимания искусства магии ещё расти и расти.