О чём ещё было грезить ребёнку, чей единственный способ сбежать от голода, холода и тяжёлой руки матери заключался в комиксах. Пожелтевшие страницы изданий в местной библиотеке рассказывали множество разных историй. О пареньке, так похожем на него, что всегда поступал по совести. Потому что так научил его дядя. О богатом наследнике, потерявшем свою семью, но нашедшем смысл в борьбе со злом. Этому персонажу Роджер не мог симпатизировать, потому что у богача было всё, а семья порой оказывается более жестока, чем любые враги. Например, отец мальца сбежал ещё до его рождения, а мать слишком любила прикладываться к бутылке и водить домой ухажёров, большая часть которых общалась с ребёнком с помощью затрещин. Он старался не показывать никому, что кое-что всё-таки роднило его с персонажами комиксов. На нём слишком быстро заживали все ссадины, ушибы и переломы. Следы сигаретных бычков, которые мамаша тушила о его шею, исчезали за несколько часов. Рука, сломанная одноклассниками, зажила за двое суток. Ему пришлось носить гипс целый месяц, чтобы отвести подозрения. Но самым любимым героем Роджера был хилый солдат. Хилый, как и он сам. Одноклассники чуяли слабость не хуже охотничьих ищеек и день за днём напоминали ему, где находится его место — на дне. Солдат получил чудо-сыворотку, став защитником для своей стран. Роджер тоже мечтал о чудо-сыворотке, которая решит все его проблемы. Однако вместо врача с золотым сердцем однажды малец наткнулся на портал в другой мир. Там правили корпорации, а место человека определялось лишь тем, какую пользу он могли принести своим богатым хозяевам. Учёный, проверявший новое изобретение, больше так и не смог повторить сочетание факторов, позволивших ему пробить канал в чужой мир. А потому ребёнок, попавший в диковинную лабораторию, стал символом всех его неудач. Роджер провёл годы в роли подопытного кролика, пока на нём испытывали самые рискованные изобретения. Человек, чей организм заживлял себя сам, стал ценным приобретением для того бездушного учёного. Одним из таких изобретений стал техно-органический вирус, исковеркавший его тело в жуткую смесь из машины и плоти. В него вживили средства маскировки и нападения, а потом продали корпорации, как будущего идеального убийцу. Роджер действительно стал им. Эта наука далась ему легко. Убивая всех, на кого указывали хозяева, он мечтал лишь найти того ублюдка, что выдернул его с родного мира. Найти и нашинковать этой самой струной, внедрённой в обе руки. Его мечта исполнилась через долгих шесть лет. Живодёр умирал долго и очень плохо, а очередная попытка открыть портал всё же увенчалась успехом. Взрывом Роджера вышвырнуло обратно на Землю, где больше ничто не мешало ему стать супергероем. С его-то новыми возможностями. Он так и заявил, придя в пункт по вербовке добровольцев в вооружённые силы. За этим последовало множество допросов. Множество недоверчивых взглядов. Всё закончилось тем, что Роджера попросили лечь для забора анализов, а больше он не проснулся. Вернее, не проснулся прежним. Его держали под наркозом месяцами что-то тестируя и проверяя, а параллельно внедряли средства контроля. Потому что, ну кто отпустит такую опасную игрушку в свободное плавание? Инопланетный учёный оказался ублюдком, но он хотя бы был чужаком, а теперь все те же самые опыты, так похожие на вивисекцию, с ним творили своим же земляки. В памяти нового солдата воздвигли заслонки, блокирующие большую часть воспоминаний, особенно, касающиеся других миров. Добавили туда и необходимость непреклонно выполнять команды и приказы. «Есть только миссия» — так говорили они. А потом его спустили с цепи. Роджер Маргрейв не стал супергероем. Зато Фантом стал отличным убийцей". Вынырнув из воспоминаний своего врага, вместо ненависти я ощутил только горечь от загубленного потенциала. От растраченных попусту задатков. Ведь он действительно мог стать тем, кто делал жизни людей лучше, если бы ему встретился не чокнутый психопат в белом халате, а Идакалис и Ульфрик. Как же мне повезло... Смяв шлем, я сорвал его с головы Роджера и увидел изуродованную серую плоть, отливающую металлом. Бездушные мёртвые глаза, из уголков которых капал синий хладагент. — Пожалуйста... — проскрипел он. Вот, что я чувствовал с его стороны в моменты наших столкновений. Это не была гордыня или самонадеянность. Он подначивал меня не для того, чтобы показать своё превосходство. Роджер хотел умереть, и чувствовал, что только я могу помочь этому желанию осуществиться. Внедрённый запрет не позволял наложить ему на себя руки. Лазарь рассёк шею Фантома, даруя ему такой долгожданный покой. Обезглавленное тело легло на мостки, а сквозь зернистую решётку побежали тягучие синие капли. Оставалось ещё одно дело. Одним рывком я приблизился к взрывному устройству. На кейсе не было угрожающего киношного таймера с красными цифрами, но чужие воспоминания давали чёткий ответ. До срабатывания оставалось Одиннадцать. Десять. Девять... Я не смогу его обезвредить. Это невозможно с того момента, как оно активировано. По крайней мере, Роджер не знал такого способа. Но я могу убрать его туда, где оно никому не повредит, оставшись в стазисе навеки. Миг, и чемоданчик исчез в Кармане. А внизу только сейчас поднялась шумиха. К центральному столу побежали охранники. Что-то закричали люди с трибун. Они бы не успели уйти от взрыва. Слишком быстро всё закрутилось. В чём же смысл всего этого дерьма, творившегося на протяжении нескольких месяцев? Ответ на этот вопрос настолько банален, что я долго не могу в это поверить. Власть. Всего лишь борьба за власть. Директор ЦРУ Мэттью Колман в сговоре с вице-президентом пытался устранить лидера своей страны. Убьёшь того, и его место автоматически в порядке преемственности президентства переходит следующему человеку по цепочке. Пусть всего лишь до выборов нового президента, но... За эти месяцы многое может измениться. Вице-президент может зарекомендовать себя непримиримым защитником своей страны от внешней ничем не спровоцированной агрессии давнего врага. На фоне военной нестабильности постоянное президентство уже не кажется таким далёким. Я смотрел сверху на самых важных людей планеты и видел лишь гадюшник. Клубок ядовитых мерзких гадов, каждый из которых готов продать всю планету за крупицу власти. Ввергнуть её в ад войны за право посидеть на самом золотом стуле. Осушить её океаны и отравить её земли за поддержку бизнеса. Загнать население в долги, промыть им мозги, раздробить на фракции и столкнуть лбами, лишь бы не допустить инакомыслия, а тем более, восстания. Возможно, все они заслужили, чтобы эта бомба взорвалась. Возможно, все они заслужили смерти. Однако из меня ковали Арбитра, а не бездумного палача, и потому вместо смертоносного очищающего огня, я сделал нечто иное. Собрал всю свою ману до крупицы. И актировал Массовое искупление, накрывая здание целиком. Эпилог Сейчас, спустя шесть лет, я понимаю, что поступил тогда верно. Однако на протяжении почти двух лет, наполненных военными конфликтами, беспорядками, смутами и хаосом, жалел о принятом решении не раз и не два. Жаждал вернуться в прошлое и поступить иначе. Не удалять опухоль наживую, а кропотливо и аккуратно купировать симптомы и лишь потом… Потом, которое могло больше не наступить для нашего мира. Слишком близком мы подошли к границе в том зале, заполненном главными людьми планеты. Искупление ударило по ним и по всем нам, но это было ничто по сравнению с возможной одновременной гибелью всех этих лиц на чужой территории. И ведь это почти произошло благодаря усилиям Директора ЦРУ Мэттью Колмана и Вице-президента Кевина Донахью. Лишь благодаря помощи Никифора удалось разобраться с этой проблемой до того, как она переросла в смертельную угрозу. Я вылетел в США на следующий день первым же рейсом, пользуясь мировой суматохой. Ну а дальше… Дальше я сделал то, чему меня учили. Снизил количество зла в мире. В мире, который резко сошёл с ума. Признания важнейших лидеров в целом списке прегрешений, начиная от дачи взяток, а также семейных изменах и заканчивая подготовкой военных переворотов вкупе с зоофилией серьёзно пошатнули веру людей в своих правителей. Большинство стран закуклилось внутри себя, пытаясь решить давно назревавшую проблему отсутствия доверия к государственным институтам, помноженную на социальное и финансовое неравенство, нехватку продовольствия, топлива и медикаментов. Это не был апокалипсис с горящими нефтяными вышками, вставшими на много километров пробками и падающими повсюду бомбами. Скорее, постепенно нарастающее угасание цивилизации, раздираемой нерешёнными кризисами. Культы судного дня, фанатики всех мастей, террористы и преступники, слетевшие с катушек генералы, сидящие на ядерной кнопке. Всё это грозило захлестнуть планету, оставив от неё только догорающие угли. Я носился от одного костра к другому, пытаясь потушить их все. На помощь пришли департамент Никифора, ребята Кречета, потом Леся, ставшая настоящим магом. Её дар со временем перегнал даже мой. К нам присоединились многие — учёные, медики, спасатели, военные, учителя и технологи. Здесь я повстречал и её. Меж тем логистика всё время дорожала и усложнялась. Всё труднее становилось реагировать вовремя, не давая проблеме стать катастрофой. Через год я смог восстановить пространственную магию Идакалиса. Порталы перебрасывали нас и необходимые припасы туда, где в них больше всего нуждались. Там, где правды не удавалось добиться простым людям, появлялся я. Потом я и Олеся. Потом наши ученики. Нас всех пытались убить, естественно. Вместе и поодиночке. Мы теряли друзей, но всё равно шли вперёд. И спустя два долгих года, наполненных сумраком, вновь поднялось солнце. Постепенно, населённый пункт за населённым пунктом мы смогли связать всю планету в одно прочное полотно. Восстановить торговлю, обмен знаниями и технологиями. Правительственные институты и выборные должности сильно ужали в правах — обычные люди перестали надеяться, что где-то там наверху в своих башнях из слоновой кости некие лидеры решат все их проблемы. Приходилось, засучив рукава, решать эти проблемы самостоятельно. А в жизни народных избранников появилось больше контроля, прозрачности и индивидуальной ответственности за результат. А также сидящее внутри опасение, что однажды к ним может прийти Арбитр. * * * Портал захлопнулся за моей спиной, и вместо засушливой пустыни, где находились люди, нуждающиеся в экстренном Исцелении, я ощутил прохладный ветер на лице, услышал шум в кронах многовековых деревьев, жужжанье пчёл на пасеке и стук далёкого дятла, почувствовал аромат полевых цветов и скошенной пшеницы. Этот дом, мой дом, прятался вдали от всех, там, где я мог снова быть Матвеем, а не Арбитром. В его аккуратных линиях и основательности прослеживался упорный труд, а в резных наличниках и свежих цветах, украшавших территорию вокруг — её рука. Я услышал приглушённый смех и суматошный бег одного маленького озорного человечка. В раскрытой двери мелькнула белозубая улыбка и зелёные, как самые чистые изумруды, глаза. Пахло блинами, теплом и родным очагом. Больше двух лет моя рука не держала меча, потому что не было нужды. Вместо того, чтобы уменьшать зло, теперь я увеличивал добро. Я был на своём месте. И я был счастлив. Конец. Благодарности