Весь лес – ветви, сучья, листья, маленькие птички и зверьки – внезапно полностью застыл. Из живых существ двигались только мы, только мы издавали звуки. И мне показалось, что звуки эти становятся все громче; каждый удар копыта по земле стал похож на раскатистый удар барабанной палочки по туго натянутой коже. Когда же мы приблизились к лагерю, я почуял то, что наполнило меня ужасом, из-за чего желчь подступила к горлу. Металлический запах крови и сладкую вонь гниения. Впереди была смерть, я это знал. Мы въехали в лагерь, и все мои страхи подтвердились. Шестеро наших товарищей были убиты. Я и раньше видел смерть. Я видел, как воинов и детей рвали на куски вервейты; видел, как мужчин, к которым я относился тепло, убивали на Арене 13. Но тут случилось нечто другое – то, чего я никогда еще не переживал. Сперва мы держались осторожно, не приближаясь к трупам. Но мы видели куски плоти, со страшной жестокостью оторванные от тел. Только короткие плетеные кольчуги и шлемы выдержали атаку; пеньковые штаны исчезли, и на костях почти не осталось плоти. Кто мог сотворить такое?! Какая-нибудь разновидность волка? Мы объехали вокруг лагеря в поисках следов и наконец были вынуждены осмотреть тела. Гаррет первым взялся за дело, и я заставил себя опуститься на колени рядом с каждым убитым по очереди. Я пытался задержать дыхание, чтобы не ощущать вони; потом безуспешно пытался зажать уши, услышав, как рвет Гаррета. Куски кожи и плоти, оставшиеся на трупах, имели зеленоватый оттенок. Глаза отсутствовали, глазницы были в трещинах, как будто в них вогнали что-то острое. Были отщеплены маленькие кусочки кости. Я понял, что этим воинам даже не дали времени обнажить оружие, и хотя гентхайских лошадей обучают оставаться рядом со всадником, если он падет в битве, лошади исчезли без следа. Остались только отпечатки копыт, ведущие в разных направлениях. Что испугало лошадей и погнало прочь? Наверное, я был в шоке и не замечал всех деталей сцены, потому что лишь спустя некоторое время заметил рассыпанные по лагерю сосновые иголки. Они лежали даже на телах. Я в замешательстве посмотрел вверх, потом повернулся к Гаррету и показал ему на вершины деревьев. Кроны потеряли почти все иглы, сучья и даже маленькие ветви. Гаррет уставился вверх, качая головой. Судя по его лицу, он был в недоумении. Я не знал ни одной птицы или другого летающего создания, способного нанести такие раны – и это объясняло, почему никто из людей не смог вытащить оружие. Их атаковали быстро, по-видимому, бесшумно и оттуда, откуда они никак не ожидали нападения. – Смерть явилась с воздуха! – мрачно сказал Гаррет. – Думаю, джинны нас нашли. 5. Серый город Воин может стать королем; король должен быть рожден воином. «Амабрамдата», Книга пророчеств гентхаев Лейф Мне было страшно. Я боялся не за себя и не за Гаррета. Теперь я боялся, что мы не сможем выполнить свою миссию. Пока мы путешествовали по здешним землям, я ожидал, что враг может появиться откуда угодно, но все было таким нормальным, что это внушило мне ложное ощущение безопасности. И вот появилась новая угроза, еще невиданная. «Мог ли наших товарищей убить некий крылатый джинн?» – размышлял я. Ада никогда о таких не упоминала, но ведь джинны могли измениться как угодно. Враг в любое время мог снова нанести удар, и я мало верил, что мы намного лучше тех шести воинов. Но я не желал сдаваться и поворачивать назад – мы еще так мало узнали! Я боялся, что Гаррет объявит о конце экспедиции, мне же хотелось добраться до самой Высокой Стены – дальней отметки на карте моего отца. Я беспокоился зря. – Мы должны продолжить путь, – сказал Гаррет. – Но сперва позаботимся о наших погибших. Наверное, неразумно было устраивать погребальный костер, но именно так поступали гентхаи, и дерева здесь имелось предостаточно. Гаррет хотел убраться подальше от лагеря до наступления ночи, и, вместо того чтобы по обычаю подождать заката, мы зажгли костер немедленно и наблюдали, как пламя поглощает тела. – Мне невыносима мысль, что они никогда больше не увидят свои семьи. Никогда больше не будут сидеть в зале совета. Никогда не вернутся домой. У них отняли жизнь, и я чувствую, что часть меня ушла вместе с ними. У меня было видение собственной смерти, но я никогда не видел такого… – прошептал Гаррет. Я отошел от него и начал сердито расхаживать по поляне, наблюдая, как искры летят в небо, словно души, поднимающиеся на небеса. Потом, перед самым закатом, мы поехали на север, дальше по пути, обозначенному на карте моего отца. Нигде не видно было ни следа лошадей, ускакавших с поляны. Лес казался бесконечным, и мы продвигались медленно и с трудом. На десятый день после пересечения Барьера, сразу после рассвета, мы с облегчением увидели к северу Серый Город. На юго-восточном конце большой горной цепи высился конусовидный холм, и город стоял на узком плато на середине этого холма. Похоже, здания в городе были сложены из серого камня, и даже издалека было заметно, что они обветшали. – Мне бы хотелось взглянуть на город поближе, – сказал я в надежде, что нечто новое, придя на смену монотонному путешествию через лес, сумеет отвлечь меня от болезненных мыслей. Я больше сошелся с Гарретом, чем с остальными шестью воинами, но теперь скучал по ним и все время видел их тени между деревьями – воображение играло со мной странные шутки. – Я тоже этого хочу, Лейф, поэтому давай так и поступим. Если окажется, что город населен, подберемся как можно ближе, но так, чтобы нас не заметили. Если он заброшен, осмотрим его весь. В любом случае узнаем что-нибудь новое о здешней земле. А если мы туда поднимемся, с высоты будет удобно осмотреть места впереди. Может, мы увидим, где кончается лес и даже Высокую Стену и ворота. Но мы подошли к подножию первого из холмов только к середине дня. По моим расчетам, на подъем до Серого Города уйдет минимум час – и еще не меньше часа, чтобы оттуда спуститься: значит, на исследование останется всего пара часов. «К закату мы должны вернуться под прикрытие деревьев», – подумал я, нервно глядя в небо. Может, сосновый лес и стал казаться монотонным, но даже сознавая, что он не может по-настоящему защитить от врагов, я чувствовал себя лучше с балдахином крон над головой. Под открытым ночным небом на склоне холма мы будем легкими мишенями. Итак, мы привязали лошадей и начали подъем, на который ушло больше времени, чем я предполагал. Мы не хотели рисковать, оставляя внизу плетеные кольчуги и кожаные доспехи, к тому же у нас были короткие мечи, поэтому вскоре вспотели и запыхались на полуденной жаре. Гаррету пришлось нелегко в его кольчуге. Оставив далеко внизу последний низкий куст, теперь мы шагали по камням и неплодородной земле, на которой едва могла пробиться трава. Город как будто не приближался, но уже стало ясно, что он лежит в руинах. Он не был таким большим, как нам сперва показалось, но теснившиеся друг к другу дома громоздились ярусами, похожими на гигантские ступени. Прошло почти три часа, прежде чем мы добрались до первых зданий, образовавших каменную террасу – непреодолимую стену. Однако мы медленно продвигались на юго-запад, пока не вышли к узкому проходу, где крутые ступеньки вели почти в полную темноту. Сперва казалось, что они уходят в один из домов, но потом я увидел высоко вверху голубое небо и понял, что это узкий проход между зданиями, который легко защищать от незваных гостей. Здесь не было никакой стражи, и тягостную тишину нарушало только жужжание насекомых и стук наших подошв по древним камням. Постепенно проход начал расширяться, подъем стал не таким крутым…И вот мы вступили на просторный внутренний двор, со всех сторон окруженный зданиями из серого камня, которые уступами высились друг над другом. Теперь стало слышно, как где-то наверху свистит и стонет ветер, но в нашем убежище воздух был тихим и неподвижным. Половину двора уже накрыла тень, и пальцы тьмы тянулись к нам – солнце опускалось к западу. Земля здесь поросла ярко-зеленым мхом, но мы не видели никакой другой растительности, наверное потому, что почва лежала слишком тонким слоем. Мы с Гарретом молча двинулись прочь от теней, направляясь к ближайшей стене. Там гентхай вытащил из-за пояса кинжал и выдолбил в камне дыру. Серые куски отвалились, обнажив красный песчаник; казалось, каждый камень здесь покрыт коркой такого серого налета. – Будь мы ближе к морю, я бы подумал, что серый налет – это гуано, – сказал Гаррет. Далеко на севере Мидгарда, рядом с Морскими Воротами, каменистые береговые районы поставляли экскременты морских птиц, богатые фосфатами и превосходно удобрявшие пахотные земли тамошних ферм. У Дейнона был дядя, оставивший свою маленькую ферму к югу от Джиндина, чтобы поискать удачи на севере; он преуспел, собирая и продавая гуано. – Может, мы ближе к морю, чем думаем? – предположил я. – Если верить карте – нет, – ответил Гаррет. – И я бы наверняка его почуял. У меня чутье на океан. – Ну и какие же птицы могли это наметать? – спросил я, показав вверх. – Если уж на то пошло, где в домах окна? – задал свой вопрос Гаррет. Я кивнул: – Да, я тоже об этом подумал. Вообще-то тут даже дверей маловато. Все двери, которые мы видели, были закрыты каменными блоками, вырезанными в точности по размерам проемов. – Зачем понадобилось замуровывать входы? – удивился Гаррет. Я пожал плечами: – Может, тут была чума и жители превратили дома в могилы. А может, это их ответ на какие-нибудь пошлины. Тайрон рассказывал, как много лет назад Протектору понадобилось собрать деньги, и он ввел в Джиндине пошлины на окна. Многие люди просто заколотили почти все свои окна – ничего, им хватит и оставшегося дневного света. Это не вызвало на губах Гаррета даже намека на улыбку. Я вспомнил, что в деревянных домах Джиндина легко было заколотить окна; совсем другое дело здесь – если прикинуть цену камня и вложенный в его обработку труд. Но, пройдя шагов шестьдесят к северу, мы набрели на первый открытый дверной проем. Мы шагнули в него и поняли: то, что снаружи казалось отдельными жилищами, на самом деле представляло собой длинные общие дома. Внутри пахло пылью и разложением, помещение тянулось в кромешную темноту. – Чуешь? – спросил Гаррет, потянув носом. – Тут лежат мертвецы. Я кивнул. Впереди были только кости и разложение. В городе остались лишь мертвые; никто не выжил, и почтить останки остальных было некому. Без сомнения, все погибли от какой-то болезни или мора. Я шагнул наружу, заморгал на ярком свету и глубоко вдохнул свежий воздух. Прямо на глазах свет потускнел, на северной стене двора появились новые тени. Теперь я впервые увидел вырезанные в камне ступеньки – они вели вверх по склону горы – и показал на них Гаррету. – Подъем не займет много времени, – сказал он, смерив их взглядом. – И с вершины должен открыться хороший вид. Надо посмотреть, что там впереди. Подъем оказался трудным и небезопасным – ступени были узкими и истертыми, но открывшийся перед нами вид стоил того. Мы очутились на вершине верхнего яруса зданий, откуда смогли отлично разглядеть все, что лежало к югу, востоку и северу отсюда.