– Если я упаду… – Процедила я, глядя на того, кто ждал по ту сторону, – если получу серьезные травмы… Не хотелось завершать фразу так, как я собиралась это сделать, и отсюда пауза. – Что? – Не дождался продолжения Арид. – Достать тебя из расселины, подуть на раны и покачать на ручках? – Пристрели меня, – закончила я предложение зло. Хватит с меня боли в прошлом, я не буду лежать в овраге со сломанной ногой или ключицей. – Никогда, – послышалось с того берега, послышалось столь холодно, что я ощутила свою злость мизерной по сравнению с его. – Никому. Такого. Не говори. Пока ты дышишь, – отрезал Арид, и в тоне его мне почудился щелчок хлыста. «Пока ты дышишь…» Он бывал в тех ситуациях, когда дышать тяжелее, чем сдохнуть? Я бывала. – Джейн… – Речка шумела несильно, дождей давно не было, и голос я слышала хорошо. Мое имя сейчас прозвучало тепло, и я посмотрела не на поток внизу, но командиру в глаза. – Покажи мне, на что ты способна. (Portals – Back with a Vengeance) Стоял бы на его месте другой человек, я бы просто подняла средний палец. И осталась ночевать у моста. Может, из упертости, может, из принципа, но, скорее всего, из рационализма. Напротив, однако, стоял не «кто-то» – там стоял Арид. И меня плющило от понимания того, с какой легкостью он перебрался на ту сторону. Значит, это возможно? Для него – да, для меня – нет? Мир вдруг сфокусировался, собрался очень плотно вокруг меня. «Я тоже могу». Более того, я этого хочу. Хочу знать, что в следующий раз подобное препятствие не вызовет у меня тревоги. Света мало, значит, нужно пробовать сейчас. По тренировкам я знала, что силовой и моральный запас у каждого человека почти неисчерпаем, если есть в том необходимость. Появляется откуда-то второе, третье, пятое дыхание. Сейчас был именно такой момент – новый энергетический и волевой буст. Забылось о том, что когда-то было утро и неприятное пробуждение, забылся день, проведенный на болотах, остался только этот момент. Кристально ясный, переформатированный новым желанием, и словно встали в ином порядке стеклышки в калейдоскопе. Я двинулась вперед. Вот под ногами хлипкие доски – шаг, еще один, еще… Один из них меня подловил – я провалилась. Потому что наступила на середину, и прогнившая доска треснула. Одна моя нога свесилась вниз – некритично, скорее, неприятно. И еще неприятнее, что, вытягивая ее, я порезала штаны и кожу об острый край. Ерунда. Прицельно смотрел с того берега Арид – мол, в следующий раз будешь помнить о центре тяжести. Да, этот мужик умел учить так, чтобы не забывалось. Ступая далее по краям, избегая новых провалов, я набирала скорость. Потому что впереди прыжки, впереди пропасть… Свай было восемь, по четыре с каждой стороны. Значит, будет четыре «перелета». Чего я не ожидала, так это того, что они так сильно шатаются. Если первые три раза я приземлилась на центр бревна и меня почти не качнуло, то на последнее подошвами я оперлась неточно и потому оттолкнулась от него криво… Я бы не долетела до берега. Может, долетела бы, но сорвалась с обрыва, повисла бы на секунду на пальцах, а после вниз. Но мою, протянутую вперед в поисках опоры руку, встретила жесткая и горячая рука командира. Она же дернула вперед, она же поставила на твердую почву. И в который раз за этот длинный день хотелось опуститься на землю, остаться одной, прикрыть глаза и сказать себе: «Всё, Дэйзи, всё… Мы это сделали». – Можешь же, – произнес низкий голос над ухом. Мою ладонь в своей Арид держал дольше, чем полагалось. В своем сухом и теплом кулаке – стабильном, надежном и нерушимом, как защищающий от ветра бункер. И это чуть-чуть излечило. * * * (J2, Coleen McMahon – No One Like You (Stripped Version)) Не верилось, что я пришла к тому, о чём мечтала, – покою. Мне думалось, что мы поедем «домой», но машина, срезав километр-полтора через лес, уткнулась в поляну. И на ней же, на этой поляне, нас накрыла ночь. Здесь было всё для относительно комфортного отдыха: бревна у костровища, чурки, порубленные в дрова. Чувствовалось, что Арид коротает здесь время не впервые, и я ему тихо позавидовала. Тут уютно трещало пламя, и перемигивались над головой звезды. Поднимался вверх дым; изредка взвивались замысловатыми траекториями и гасли непослушные искры. Они напоминали мне меня: такой же резкий старт, как мой перед тем «гнилым» мостом. Такой же резкий выдох и угасание в конце. Если бы не Арид, я бы никогда не решилась прыгать по сваям, но он действительно показал мне, что я могу. Удивительный человек. Его хотелось убить. Его хотелось любить. Второе особенно сильно после того, как мне на плечи был накинут плед, после того, как возник из багажника переносной холодильник, в котором нашлись не то толстые сосиски, не то сардельки – нечто мясное. Они уже вращались на шампурах сбоку над углями, чтобы не сгореть; командир колдовал над банками с кашей. Он готовил наш вечерний «полдник». Видимо, действительно поздно освободился сам. Теперь, когда я наконец отогрелась и телом, и чуть-чуть душой, хотелось поговорить. Так всегда случается, когда сидишь ночью у огня, когда тот, кто рядом, уже больше друг, чем враг. И я спросила о том, что интересовало меня более всего: злободневной теме дня – конечно, о «заложниках». – Во сколько ты отпустил пленных? Арид строгал ножом палочки – хотел их приладить у очага. С какой целью, я пока не разобралась. – Около пяти. Я вспомнила, что «купалась» в шестнадцать сорок одну. Значит, он сделал это раньше, чем я нашла все пять лент. – Но я к тому времени отыскала только четыре… – Я знаю. – Он помолчал с загадочным видом. – Я верил, что ты, так или иначе, соберешь их все. Верил, значит. – Так и скажи, что не собирался их убивать. Взгляд Арида – это как шифрованная карта, на которую смотришь в упор, но не знаешь, сокровище под крестиком или бомба. – Убивать их не было смысла. Они оба были «чистыми». «Чистыми?» – что это означало. На предмет чего «чистыми»? – О чем ты говоришь? – Каплис и Донован не вели двойную жизнь в «Квадроне». Я отпустил их сразу после того, как выяснил это. – Двойную жизнь? Наверное, я о чем-то не знала. Или не могла сложить два и два, сбоил утомленный сегодняшним днем мой внутренний анализатор. Арид крутил сардельки, поворачивал их то одним боком к жару, то другим. Каша в банках грелась рядом. Я бы не удивилась, если бы в багажнике машины отыскалось все, что требуется для ужина и ночлега: тарелки, вилки, стаканы, газовая горелка, палатка. И даже надувные матрасы. Я не решалась спрашивать больше, что-то останавливало меня. Иногда Арид менялся сильно, даже кардинально, если тема затрагивалась неверная. Но сегодня он был на удивление спокоен, расслаблен. Продолжил сам: – Ты же хотела узнать, что случилось на самом деле? Я расскажу тебе. Почему-то беспокойство усилилось. «Он снова потребует мою личную историю взамен?» Я не готова была ей делиться. Ни с кем и никогда. Но командир на меня даже не взглянул. Вращая шампуры, он заговорил. – Пять лет я тренировал бойцов «Квадрона». Пять долгих лет. Я не спал ночами, если было нужно, я вставал с зарей и ложился с ней же. Или вообще не ложился. Я делал из обычных людей супербойцов и гордился этим. И их достижениями. Я знал о своих подопечных всё: их слабые и сильные стороны, я знал их мысли и желания, знал, когда можно надавить, когда стоит остановиться. Я выжимал из них максимум. И никто не выполнял задания лучше нашего отряда. «Так было», – зависло в воздухе. Готовые сардельки, уже порядком запеченные, отправились на пластиковую тарелку – я оказалась права насчет посуды, – но Арид, вместо того чтобы протянуть еду мне или заняться ей сам, достал сигареты. Он курил, сидя на корточках, и пламя делало его глаза оранжевыми, очень живыми. Казалось, через зрачки виден вход в почти замурованное персональное чистилище. – А потом в составе очень высоких чинов появились «тени» – люди, которые хотели, чтобы «Квадрон» стал работать не только на благо общества, но и на их личные финансовые счета. Они же решили заменить меня Ларденом. Но так как сместить меня по физическим показателям он был не состоянии, то бойцам – тем самым бойцам, которых я обучал, – приказали меня «убрать». Какая-то жуткая история разворачивалась в моем сознании, почти неправдоподобная. Чтобы «свои» напали на генерал-майора? Наверное, недоверие крупными буквами прорисовалось на моем лице, но Арид не разозлился. Он лишь хмыкнул. – Сложно в это поверить, так? Мне тоже было сложно. Каждый из тех, кто поднял на меня впоследствии оружие, был мне другом. Так я считал. Но им хорошо заплатили и приказали сделать так, чтобы всё выглядело «случайностью». Вражеской пулей. Все это мне было сложно переварить и дерьмово слушать, потому что когда-то на меня тоже нападали «свои», и подобные предательства не забываются никогда. Очень смешанные изнутри прорывались чувства – негодование, удивление, злость, печаль… – Почему тебя решили заменить Ларденом? – Потому что я не продавался. А он – да. – Арид стряхнул пепел, и в запах кострового дыма вплелся чуть сладкий коньячный аромат. – «Тени» знали, что я не позволил бы своим людям выходить на новые «секретные» задания. – Какие именно задания? – Сопровождение наркокартелей. Вот теперь у меня в горле встал шершавый ком глины – быть не может. Быть не может, чтобы наши… Наши… Мой мозг заработал в гиперактивном режиме. А кто из них был «нашим»? И чьим? Все бойцы разные, характеры разные. Некоторые из них падки на деньги. Кому-то кровавые бани – важнее заработков. – Сколько? – спросила я хрипло. – Вербованных? – В четырех подразделениях почти пятьдесят процентов. Каждый второй? Арид смотрел на мое удивленное и напряженное лицо с невеселой улыбкой. – Я не призываю тебя в мой рассказ верить, капрал Джейн. Но вчера ты спросила про то, что случилось на самом деле. И я ответил. Проблема заключалась не в том, что я ему не верила, а в том, что я верила. По какой-то причине, избрав этот путь интуитивно, ни секунды не сомневалась в том, что Арид говорит правду.