– Начинай. Лицо Арида близко – теперь он сидел передо мной на корточках, как друг, как товарищ. И даже смотрел почти тепло, только тепло это отморозило бы мне ладони. – Я сделаю для тебя исключение, капрал Джейн, и дам тебе шанс… Шанс уйти отсюда по-простому, но ты им не воспользуешься. Пожалеешь об этом почти сразу, попросишь о втором, но его не будет, это я тебе гарантирую. – Как занимательно, – процедила я сквозь зубы. Хочет увидеть на моем лице страх? Не увидит. – Что дальше? – Дальше я устрою тебе тесты на выносливость. На выдержку, на силу, на болевой порог. И ты взвоешь. – С чего ты решил, что сможешь вовлечь меня в них? Силком будешь тащить на полигон? – О нет, – светлоглазый командир улыбался, – я дам тебе кнут и пряник. Хороший пряник, и ты пойдешь сама. Вот только пройти ни один из них не сможешь. – Обожаю самоуверенных идиотов. – Чем острее был мой язык, тем ласковее становилась его улыбка, не затрагивающая, впрочем, глаза. – А если я их пройду? – Пройдешь хоть один – уйдешь домой. Целая и невредимая. Я даже поклонюсь тебе в пояс… Что-то не нравилось мне в том, что он рассказывал. Ощущение, как будто я в будке предсказателя, и этот предсказатель – кукла-клоун со стеклянными глазами. Игрушка, ей бы не верить. Вот только каждое слово – правда… Пророчество. Не хотелось погружаться в эту ассоциацию, однако тревожно дергалась интуиция. – Но ты не сможешь, цветочек. – Я тебе… не… цветочек. – Будь у меня сейчас свободны обе руки, наверное, я бы попыталась его удушить. – Хочешь меня убить? – Хочу. Я даже врать не стала. – Я буду предоставлять тебе такую возможность каждый день. Но каждая проигрышная попытка будет сопровождаться болезненным наказанием. Как видишь, я справедлив. Очень хотелось усмехнуться, а еще лучше – плюнуть ему в лицо. Вот только плевок обернется для меня ударом в лицо – непонятно, откуда я это знала. – Так что там дальше в «нашей сказке»? – Из меня хороший рассказчик? – его улыбка умела усыплять бдительность. Смена его настроений с тяжелого на легкое сбивала с толку. Все-таки он или псих, или отменный манипулятор. Возможно, он – сразу оба. – Дальше ты взвоешь от тяжести испытаний, устанешь от боли… «Ой ли. Моя злость тоже уже кипела вовсю. – А сам ты бы смог их пройти? – Да. Все. – Значит, и у меня есть шанс. – Конечно. Но ты будешь проваливать одно за другим, не будешь достигать победы, даже приближаясь к ней. Выдохнешься. После предложишь мне себя. – Никогда. – Сейчас я была гневливее анаконды, хотя голос мой был спокоен. – Никогда я не предложу тебе себя. Для меня любой труп привлекательнее тебя. Во мне говорила ненависть. Сколько себя помнила, я терпеть не могла самоуверенных и самовлюбленных самцов, и неважно, насколько они мужественны и красивы. Арид даже не разозлился, лишь едва заметно покачал головой. – Не зарекайся. Это может легко измениться. Он сидел слишком близко, и взгляд его в самую душу. Я впервые поймала себя на мысли, что рядом с ним не чувствую себя «капралом Джейн», но ощущаю себя обычной девчонкой. Совсем как когда-то. Давно, очень давно никто не мог разбудить во мне это чувство, и я с омерзением запихнула его туда же, откуда оно вылезло. – Проедем эту твою несбыточную мечту. Дальше что? Он продолжал смотреть. Его взгляд был спокоен и нагл, его взгляд уже знал, что пробрался туда, куда других не пускали. Но гости на то и гости, чтобы их выпинывать за порог. Пришел не значит остался. – Дальше ты начнешь просить меня о милосердии. О том, чтобы я просто отпустил тебя домой. – И? – И если за то время, что ты проведешь в этом доме, ты переосмыслишь нечто важное и чему-то научишься, я подумаю. – О доброте? – О ней. – Какая щедрость. Я давно не испытывала столько кислотных чувств одновременно. То есть этот дядь думает, что я после его издевательств должна еще и поумнеть? Уровень моего «айкью» он забыл посмотреть в досье? – А дальше? – А дальше – думаю, этот вариант очень вероятен – ты умрешь. Потому что ничего не переосмыслишь. Теперь какое-то время молчала я. В сказанном не ощущалось, что Арид собирается порешить меня своими руками, скорее, это сделает нечто косвенное. Очередное хитро обставленное испытание? – Грустная какая-то сказка. – Я предупреждал. Так близко не сидят враги. Так близко может сидеть с тобой тот, кто хочет коснуться лица рукой, отвести от щеки прядь волос. Но Арид моей щеки не касался. Вместо этого он поднялся, застыл передо мной колоссом, опять неприступным, чуть снисходительным и ледяным. Оповестил. – Начнем воплощать историю в жизнь сейчас? Нехорошее предчувствие; тревога усилилась. Экс-командир уселся в кресло, положил руки на подлокотники – как король, как очень уверенный в себе монарх. И лед в его глазах в очередной раз обжег. – Ты можешь просто извиниться, капрал Джейн. За вторжение, за собственную слабость, потому что отказалась проходить испытания. Я сочту тебя трусом, но отпущу. Считаю до десяти. Я аж звякнула цепью от наручника. – Один…. Два… Он считал неспешно. Но и не слишком медленно. «Извинись, Джейн! Скажи ему что угодно…» Вот только некстати вспомнилась фраза: «Тебя никто не трахал?» Черт бы подрал эту злобу, она никогда быстро не уходила. – Три… Четыре… «Я сочту тебя трусом…» А я трус? Он отпустит… И я пойду, повесив голову, до машины Прерика? Вернусь на базу, сообщу об убитых, выдержу косые взгляды сослуживцев. Вслух они не осудят, нет… – Пять… Шесть… Сука, но правда в том, что я хочу доказать этому мужлану собственную полноценность. Более того, я хочу свернуть ему шею, я хочу вернуться домой с трофеем в виде бейджа с его груди. Я хочу выиграть эту битву! – Восемь… Арид даже замедлился, чтобы не считать слишком быстро. Выдержал долгую паузу перед следующим словом. – Девять. Мы смотрели с ним друг на друга: я – растерянно, настороженно и ожесточенно, а он – с привычной насмешкой. «Беги, Джейн, беги… Ты девочка, ты ничего не умеешь. Просто спасай свою тощую шкуру, тонкие ноги, слабые руки…» И меня вдруг так мотнуло яростью, что я поняла: не побегу. Что костьми лягу, но мы еще посмотрим, кто кого. Это уже дело кровной мести. – Десять, – прозвучало безэмоционально. Прозвучало штампом в бумаге: «В помиловании отказано». Наверное, я только теперь поняла, что совершила ошибку. Черт, я могла уйти…Я могла прямо сейчас слушать, как отстегивается наручник, подняться с этого матраса, зашагать к выходу. Понурая или какая угодно, но свободная и живая. Чертовы эмоции, почему они берут верх так невовремя? – Послушай, ладно, я была неправа… Извини! – Поздно, – он произнес это очень ровно, – время действия бонусного предложения истекло. Я предупреждал тебя, что дам шанс и что ты не используешь его. Так? Помнишь, о чем я предупредил дальше? – Что не дашь второго. – Похвально, что у тебя хорошая память, цветочек. Он был холоден, он был неприступен, он был как монолит. – Черт… Я опоздала всего лишь на секунду! – цепь от наручника дернулась сильнее, зазвучала зло. Запястье обожгло болью. – И я тебе не цветочек!