Всем мальчишкам, которым пришлось научиться играть по другим правилам Благодарности Я сомневался, стоит ли писать эту книгу. Честно говоря, я почти решил все бросить, когда дописал первую главу. Но, к счастью, меня окружают преданные, смелые, талантливые и умные люди, которые вдохновили меня завершить начатое. Без них этой книги бы не было. Приведу небольшой – и уж точно неполный – список тех, кого я хотел бы поблагодарить. Это Патти Мусбрюггер – замечательный агент и замечательный друг. Дэниел и Саша Чакон, которым я признателен за их любовь и веру в то, что эту книгу нужно дописать. Гектор, Энни, Джинни и Барбара, которые всегда были рядом. Мой редактор Дэвид Гейл, веривший в эту книгу, и вся команда издательства Simon & Schuster, в особенности Нава Волфи. Мои коллеги по факультету писательского мастерства, чьи работа и щедрость непрестанно вдохновляют меня становиться лучше как писатель и как человек. И, наконец, все мои ученики, старые и новые, которые напоминают мне, что язык и тексты будут важны всегда. Я благодарен всем вам. * * * Почему мы улыбаемся? Почему смеемся? Почему нам бывает одиноко? Почему мы грустим и смущаемся? Почему читаем поэзию? Почему плачем при виде картин? Почему любовь заставляет наше сердце бунтовать? Почему мы испытываем стыд? И что это за чувство глубоко внутри нас, которое зовется желанием? Другие правила лета Вся моя жизнь была чужой затеей, вот в чем беда. Один Одной летней ночью я уснул в надежде, что, когда проснусь, мир изменится. Но утром, открыв глаза, понял, что мир остался прежним. Я откинул одеяло и лежал, пока жара наполняла комнату, затекая в распахнутое окно. Потом дотянулся до радио, включил. Играла Alone. Вот отстой. Alone – песня группы Heart. Не самая моя любимая песня. И не самая любимая группа. И не самая любимая тема. «Ты и не знаешь, как давно…» Мне было пятнадцать. Мне было скучно. Мне было плохо. И пусть бы солнце растопило небесную синь – мне было плевать. Тогда хоть небо разделит со мной несчастье. Диджей нес раздражающе очевидную ерунду вроде: «Лето на дворе! Жара!» А потом поставил ту старую песню из сериала «Одинокий рейнджер», которую включал каждое утро, считая, похоже, что это такой классный способ будить народ. «Хэй-йо, Сильвер!» И кто его только нанял? Он меня убивал. Видимо, под звуки увертюры к «Вильгельму Теллю» мы должны были представлять, как одинокий рейнджер и индеец Тонто скачут по пустыне. Стоило напомнить этому парню, что его слушателям уже не десять лет. «Хэй-йо, Сильвер!» Черт. Диджей снова подал голос: «Просыпайся, Эль-Пасо! Сегодня понедельник, пятнадцатое июня тысяча девятьсот восемьдесят седьмого. Уже тысяча девятьсот восемьдесят седьмой! Удивительно, правда? И самое время поздравить Уэйлона Дженнингса[1], которому сегодня исполняется пятьдесят лет!» Уэйлон Дженнингс? Кантри-певец? Какого черта! Это же рок-станция! Но тут диджей дополнил свое нелепое поздравление историей, и я понял что какие-то мозги у него еще сохранились. Оказалось, в пятьдесят девятом году Уэйлон Дженнингс выжил в авиакатастрофе, в которой умерли Бадди Холли и Ричи Валенс[2]. Потом заиграл кавер Los Lobos на La Bamba. La Bamba. Ну, это уже хоть что-то. Постукивая босыми ногами по деревянному полу и кивая в такт музыке, я гадал, что пронеслось в голове у Ричи Валенса перед тем, как самолет врезался в беспощадную землю. «Эй, Бадди! Музыка закончилась». Музыка закончилась слишком рано. Закончилась, едва начавшись. И это в самом деле печально. Два Я зашел на кухню и налил себе апельсинового сока. Мама готовила обед к встрече с подружками по католической церкви. Она улыбнулась: – «Доброе утро» сказать не хочешь? – Подумываю об этом, – ответил я. – Ну хоть с кровати встал, уже хорошо. – После долгих размышлений. – И почему мальчишки так любят поспать? – У нас это хорошо получается. Она засмеялась. – А вообще, я не спал. Слушал La Bamba. – Ричи Валенс, – прошептала мама. – Так его жалко. – Как и твою Пэтси Клайн[3]. Она кивнула. Я пару раз заставал ее за пением Crazy[4] и улыбался, встретившись с ней взглядом. А она улыбалась в ответ, как будто это наш общий секрет. Голос у мамы был приятный. – Эти авиакатастрофы… – прошептала она, обращаясь скорее к самой себе. – Ричи Валенс хоть и умер молодым, но чего-то достиг. Сделал что-то по-настоящему важное. А я? Что я сделал? – У тебя еще есть время, – ответила она. – Времени еще много. Вечный оптимист. – Ну, для начала надо стать человеком, – сказал я. Она бросила на меня странный взгляд. – Мне пятнадцать. – Я знаю, сколько тебе лет. – Пятнадцатилетние за людей не считаются. Мама рассмеялась. Она была школьной учительницей, поэтому я знал, что отчасти она со мной согласна. – А зачем вы сегодня встречаетесь? – Обновляем банк продовольствия. – Банк продовольствия? – Всем нужно есть.