В голове у меня тут же послышался голос Джины: «Она просто играет с тобой». – Он из уличной банды, Ари. – Твой парень? – Да. И если он узнает, что я сейчас с тобой, – тебе несдобровать. – Я его не боюсь. – А стоит. – Почему бы тебе с ним просто не расстаться? – Это не так-то просто. – Почему? – Ты хороший парень, ты знаешь это, Ари? – Да, и это полный отстой, Илеана. Я не хочу быть хорошим парнем. – Но ты хороший. Этим-то ты мне и нравишься. – Ага, но смотри, какой расклад, – возразил я. – Я – хороший парень, но девушка достается плохому. Такое кино мне не по вкусу. – Ты злишься. Не злись. – Не проси меня не злиться. – Ари, пожалуйста, не злись. – Зачем ты меня поцеловала? Зачем ты поцеловала меня, Илеана? – Я не должна была. Прости. Она посмотрела мне в глаза и, прежде чем я успел что-либо ответить, вышла из машины. В понедельник я попытался отыскать Илеану в школе, но не сумел. А потому попросил Джину и Сьюзи мне помочь. Они были отличными сыщицами. Джина вернулась с новостями: – Илеана ушла из школы. – Что? Почему? – Просто взяла и ушла, Ари. – Разве так можно? Это не запрещено законом или типа того? – Она в двенадцатом классе, Ари. Ей восемнадцать. Она уже взрослая и может делать что захочет. – Она сама не знает, чего хочет. Я узнал адрес. Номер ее отца был в телефонной книге. Я отправился к ее дому и постучал в дверь. Открыл ее брат. – Да? – Он уставился на меня. – Я ищу Илеану. – Зачем? – Я ее друг. Из школы. – Друг? – Он кивнул. – Слушай, vato, она вышла замуж. – Что? – Она залетела. И выскочила замуж. Я не знал, что сказать, а потому не сказал ничего. Тем вечером я сидел в машине вместе с Ножкой и размышлял о том, что слишком серьезно отнесся к поцелуям. И тогда я пообещал себе, что больше не буду придавать им никакого значения. Все, – решил я, – с этого дня ни черта они не значат. Тридцать Дорогой Ари! Семь к одному. Вот соотношение писем Данте к письмам Ари. Это так, к сведению. Летом, когда я вернусь и мы пойдем плавать, я утоплю тебя. Ну почти. А потом сделаю тебе искусственное дыхание рот в рот и верну тебя к жизни. Как тебе такая идея? По-моему, звучит отлично. Ну что, ты уже перепугался? Итак, к теме поцелуев. Та девчонка, с которой я экспериментировал – в смысле практиковал поцелуи, – она отлично целуется. И, кстати, многому меня научила. Но на днях она мне заявила: «Данте, когда я тебя целую, мне кажется, что ты целуешь кого-то другого». «Да, – ответил я. – Похоже, так и есть». «Ты целуешь другую девушку? Или парня?» Я подумал, что это очень интересный и прямой вопрос. «Парня», – сказал я. «Я его знаю?» – спросила она. «Нет, – ответил я. – Кажется, я его придумал». «Ты сам выдумал какого-то парня?» «Ага. Симпатичного». «А-а, – улыбнулась она. – Такого же симпатичного, как ты?» Я пожал плечами. Мне было приятно, что она считает меня симпатичным. Теперь мы друзья. И я этому рад, потому что мне больше не кажется, что я вожу ее за нос. Плюс она призналась, что целовалась со мной на вечеринках, только чтобы ее приревновал паренек, в которого она влюблена. Меня это рассмешило. А еще она призналась, что план не сработал. «Может, ему больше захочется поцеловать тебя, а не меня», – сказала она. «Ха-ха», – ответил я, понятия не имея, о ком речь. Если честно, Ари, хоть и здорово было тусить со всеми этими богатенькими чикагскими ребятами, которые могут позволить себе тонны пива и травы, – общаться с ними не слишком-то интересно. Я хочу домой. Я сказал об этом маме с папой. «Может, поедем сейчас? Может, хватит?» Мой папа, конечно, любит поумничать, а потому посмотрел мне в глаза и сказал: «Мне казалось, ты терпеть не можешь Эль-Пасо. Ты же вечно это повторял, когда мы туда переехали. Помнится, ты сказал: “Лучше пристрели меня сразу, пап”». Я знал, чего он хочет. Он хотел, чтобы я признал свою неправоту. Так что я посмотрел ему в глаза и сказал: «Я был неправ, пап. Теперь ты рад?» Он весь заулыбался: «Чему рад, Данте?» «Рад, что я был неправ?» Он поцеловал меня в щеку и ответил: «Конечно, Данте». Знаешь, я люблю папу. И маму тоже. А потому в последнее время гадаю, что они скажут, когда я сообщу им, что хочу однажды жениться на парне. Интересно, как они отреагируют? Я – их единственный сын. И что теперь с внуками, о которых они так мечтали? Меня ужасно расстраивает, что я их разочарую, Ари. Знаю, я и тебя разочаровал. И я переживаю, что, когда я вернусь, мы больше не будем дружить. Наверное, мне надо со всем этим разобраться. Ненавижу врать окружающим, Ари. И особенно ненавижу врать родителям. Ты ведь знаешь, как я их люблю. Думаю, я скажу только папе. Я уже заготовил маленькую речь. Она начинается как-то вроде: «Пап, я хочу тебе кое-что сказать. Мне нравятся парни. Только не надо меня ненавидеть. Пожалуйста, не ненавидь меня. Ну правда, пап, ты ведь тоже парень». Речь пока не слишком связная – надо еще над ней поработать. Звучит как-то слишком отчаянно. Меня это раздражает. Я не хочу казаться отчаянным. То, что я играю за другую команду, вовсе не означает, что я ничтожество, которое нуждается в любви. У меня вообще-то есть самоуважение. Знаю, знаю, я все никак не заткнусь. Еще три недели – и я буду дома. Дома. Впереди еще одно лето, Ари. Как думаешь, мы уже слишком взрослые для уличных игр? Наверное, да. А может, и нет. Слушай, я просто хотел сказать, что ты вовсе не обязан дружить со мной, когда я вернусь. Из меня так себе лучший друг, правда? Твой друг, Данте P. S. Странно было бы не дружить с тем, кто спас тебе жизнь, не так ли? Я снова нарушаю правила, да?