– Ты смотри, – сказал он Максу, – все эти звезды – народ сильно больной на голову! Так что если не понравится тебе у Кожухова, знай: я всегда рад принять тебя обратно. – Андрей одевается, – сказала Рогнеда Борисовна, провожая Макса в комнату в конце коридора. Она представляла собой большое, почти круглое помещение, в центре которого стоял исполинских размеров рояль, блестя черной полированной поверхностью. Повсюду висели и стояли гитары, электрические и акустические. Взглянув на стены, Макс сообразил, что они, вероятно, звуконепроницаемые, потому что их обтягивал плотный, мягкий на ощупь материал. У него возникло искушение поднять крышку рояля и дотронуться пальцами до клавиш. Так он и сделал. – Ты не говорил, что играешь, – услышал Макс хрипловатый голос за спиной. Обернувшись, он увидел Андрея в черных джинсах, свитере и надетой поверх него косухе с заклепками, что полностью соответствовало типажу рокера, которого все ожидали в нем видеть. – Немного, – покраснел Макс, отдергивая руку от рояля. Он действительно даже не заикнулся Кожухову о музыкальной школе, считая себя любителем, тогда как его новый работодатель являлся профессионалом. Кожухов пристально смотрел на Макса, сузив зеленые глаза, в которых читалось недоверие. – Немного? – переспросил он. – Да почти нет – какая разница? – пожал плечами Макс, инстинктивно чувствуя, что Андрею почему-то не нравится этот факт. – Я же не аккомпаниатором к тебе нанимаюсь! – Это точно, – хмыкнул Кожухов. – Слушай, давай-ка кое-что проясним. Ты здесь не только из-за того, что помог мне – это, брат, плевое дело, и за такое, как ты понимаешь, орденов не дают. Ты здесь потому, что до вчерашнего дня не знал, кто я такой… Во всяком случае, ты так утверждал. – Но это правда! – развел руками Макс. – Вернее, я знаю, но… – Скажи, наша встреча действительно была случайной? – перебил Кожухов. – Разумеется! Я не понимаю, чего ты завелся? Извини, что дотронулся до твоего рояля… – Да не в рояле дело! Вокруг крутится столько разной швали, которая только и норовит приклеиться, как лист к мягкому месту, и въехать в мир шоу-бизнеса на моем горбу. Я никому не позволяю так поступать, уяснил? – Так ты решил, что я… Знаешь, Андрей, я лучше пойду – дурацкая была идея! – Да погоди ты, скорый поезд! Снова обиделся? – Да не обиделся я, просто если ты уже сейчас мне не доверяешь… – Доверие нужно заслужить. Давай начнем и посмотрим, куда это нас приведет. Только обещай мне кое-что сначала. – Что? – Рассказывать все, что может касаться меня. Все – это значит: если тебя начнут донимать журналисты в попытке добраться до меня, или даже если мое имя всплывет в разговоре с какой-нибудь телкой, ты немедленно бежишь ко мне и рассказываешь. Уяснил? Макс счел данное условие странным, однако не видел причин отказываться: он вовсе не собирался обсуждать Андрея Кожухова с его поклонниками! Перед тем как выйти из квартиры, Андрей нацепил отражающие солнцезащитные очки вроде тех, что носят американские полицейские. Они скрыли половину его лица. – Вот, не забудь, – сказала Рогнеда Борисовна, протянув ему в дверях длинный шерстяной шарф, который Кожухов тут же намотал на горло в несколько слоев. – Ты поведешь, – бросил Андрей, кинув Максу ключи от Chevy. Просто сказка! За все время пути Кожухов не проронил ни слова. Только при подъезде к зданию театра он принялся диктовать Максу, как лучше проехать. На стоянке припарковались несколько дорогих машин. Из одной, сиреневой «Вольво», вышла красивая женщина лет тридцати в песцовом полушубке и, заметив машину Кожухова, направилась к ней. – У тебя личный шофер? – игриво спросила она у Андрея и окинула оценивающим взглядом Макса. – Очень, о-очень мил! Макс смутился и покраснел. – Отстань! – довольно резко сказал музыкант. – Это хорошо, – ничуть не обиженная его реакцией, продолжала женщина, – а то ведь, не ровен час, вмажешься во что-нибудь! Борька рассказал, как ты вчера… Она не стала заканчивать фразу, но этого и не требовалось: присутствующие понимали, о чем речь. – Ты, конечно, больше всех расстроишься, – процедил сквозь зубы Кожухов. – А как же, – промурлыкала она, – я ведь здесь единственная, кто тебя любит! – Упаси бог, – фыркнул Андрей и, невежливо повернувшись к женщине спиной, пошел к черному ходу в театр. – Держи с ним ухо востро, малыш, – сказала красавица, мягко проводя рукой по щеке Макса. – Ты действительно хорошенький! Хихикнув, она развернулась и двинулась в том же направлении, куда ушел Кожухов. Опомнившись, Макс кинулся вслед за ними, боясь, что не сможет сам отыскать дорогу в лабиринтах незнакомого здания. Очутившись внутри, он огляделся. Театр оказался не похож на виденные Максом до сих пор. Он выглядел современно, много стекла и зеркал, отчего помещения казались больше. Лестницы закручены, как серпантин, а свет ламп, ввинченных в потолок и стены, отражается от множества зеркал, благодаря чему холл наполняется ярчайшим сиянием. Справа от двери находился гардероб, где Макс и увидел Андрея. Тот стоял рядом с красоткой в песце. Макс не слышал их разговора, но в конце его женщина, приподнявшись на цыпочки, вдруг впилась губами в губы Андрея, а тот, к удивлению Макса, ответил на поцелуй. Руки его при этом оставались в карманах. Оторвавшись от Кожухова, женщина коротко рассмеялась и удалилась ленивой походкой самки снежного барса. Андрей проводил ее взглядом, а потом махнул рукой Максу. По пятам следуя за Кожуховым, парень только и успевал вертеть головой по сторонам, разглядывая интерьер и стены, увешанные снимками сцен из балетов, а также картины, выполненные маслом, с изображениями балерин в белоснежных пачках и танцовщиков в трико. Ему не удалось как следует рассмотреть картины и фотографии, потому что Андрей двигался быстро, и Максу тоже приходилось спешить, чтобы не отстать. Внезапно остановившись, Кожухов толкнул дверь, спрятанную за тяжелой темно-синей портьерой, и вошел в полутемную комнатенку. Макс нырнул за ним. Помещение оказалось заполнено длинными рядами вешалок с костюмами. Откуда-то раздалось громкое «ап-чхи», и из вороха сваленной на полу одежды вылезла крохотная женщина лет тридцати пяти с забавным кукишем рыжеватых волос на затылке. – А, привет, Андрей, – улыбнулась она. – Вот, – женщина потрясла у них перед носом какой-то зеленой тряпочкой, – еле нашла! – Надеюсь, это не деталь моего костюма? – нахмурился Кожухов, плюхаясь на стул, предварительно сбросив с него кучу лоскутков. – Грязно-зеленый – не мой цвет. – Нет, что ты! – всплеснула руками женщина. – Твои костюмы готовы, Лена вчера закончила отделку, а швеи все переделали, как ты хотел. Сейчас она придет, и мы примерим. А это кто? – спросила она, указав тонюсеньким пальчиком на Макса. – Мой дублер, – ответил Андрей и с удовольствием отметил, как брови костюмерши поползли вверх от изумления. – Успокойся, – сказал он наконец, довольный произведенным эффектом. – Пацана зовут Макс, и он – мой… скажем так, референт. В этот момент дверь приоткрылась, и в костюмерную вошла еще одна женщина – лет под пятьдесят, высокого роста и худая, как щепка, в круглых очках, сдвинутых на нос, и в платье с накрахмаленным воротником, подпирающим подбородок. В руках женщина держала вешалки с костюмами. – А вот и Елена Степановна! – пискнула крошка-костюмерша. – Доброе утро, – церемонно поздоровалась вошедшая, и Максу на мгновение показалось, что она сейчас сделает чопорный реверанс. – Ваши костюмы, Андрей Алексеевич. Надеюсь, больше доработок не потребуется. – В ее голосе Максу послышалось недовольство, даже неприязнь по отношению к Кожухову. – Посмотрим, – спокойно ответил тот и начал раздеваться. Оставшись в одних трусах, Андрей протянул руку, чтобы маленькая костюмерша подала ему штаны. Макс заметил, что она слегка помедлила, прежде чем повиноваться его жесту. В ее карих глазах читалось неприкрытое восхищение. Макс и сам не мог не признать, что Кожухов в отличной форме: его тело было стройным и определенно хорошо знакомым с тренажерным залом. С длинной гривой волос, собранных в «конский хвост», стоя практически обнаженным посреди маленькой комнатенки явно ему не по размеру, Андрей походил на статую языческого бога. Облачившись в первый из костюмов, состоящий из белоснежной рубашки, сильно облегающих штанов и фрака, Кожухов повертелся перед зеркалом в человеческий рост, стоящим у дальней стены. Он подвигал руками, делая широкие, размашистые движения, потом присел и, наконец, произнес: – Идеально! И Макс заметил, как лицо Елены Степановны, до того хранившее напряженное выражение, расслабилось. Следующие два костюма прошли идентичную проверку и точно так же получили одобрение. – Вам, Андрей Алексеевич, придется снова надеть фрак, – сказала Елена Степановна, помогая ему стянуть красное трико. – Семен Сергеевич сказал… – Знаю я, что он сказал, – перебил женщину Кожухов. – Дурью мается ваш Семен Сергеевич! Это же, черт возьми, не кино снимать – зачем полный грим во время репетиций? – Он сказал, чтобы вы привыкали носить костюмы, – робко вступилась за режиссера Галина. – Семен хочет, чтобы вы все чувствовали себя удобно… – Ну ни фига себе удобство! – воскликнул Андрей. – Скакать по сцене с тремя сантиметрами грима на морде, да еще и в маске, под которой лицо преет! Тем не менее он влез-таки в первый костюм и бросил Максу через плечо: – Пошли отсюда, мне еще гримироваться! Выйдя из костюмерной и проделав двадцать шагов по коридору, Андрей снова нырнул в какую-то дверь, Макс – за ним. Это помещение выглядело больше предыдущего. По всей длине тянулись зеркала, перед которыми в ряд стояли кресла. Два из них были уже заняты – там сидели прелестница, с которой Кожухов целовался в фойе, и молодой актер с красивым, но несколько слащавым лицом. Вокруг первой порхал длинноволосый мужчина средних лет в джинсах и обтягивающей внушительный пивной животик футболке в дырочку невероятного розового цвета! В руках он сжимал щипцы для завивки и ловко орудовал ими, закручивая прямые волосы женщины в игривые локоны. Второго гримировала худенькая, невзрачная девушка, на вид не старше двадцати, с косичкой мышиного цвета. – Наконец-то, – хихикнув, сказала красавица, не поворачивая головы, чтобы не обжечься щипцами. – А то мы уж с Иваном подумали, что Елена с Галкой тебя изнасиловали! Татьяна, а это была именно она, не повернулась, продолжая заниматься своим делом, но в зеркале она прекрасно видела вновь прибывших. Одного из них, красивого мужчину лет тридцати, она не могла не узнать, а вот второго, помладше, видела впервые. Ростом чуть ниже Кожухова, но так же широк в плечах. Скуластое, гладкое лицо, крепкая нижняя челюсть и крупный рот. Свои светлые волосы он стриг очень коротко, а глаза под густыми темными бровями казались черными. Выражение лица молодого человека поражало детской восторженностью, словно ему чрезвычайно нравилось все вокруг, а в темных глазах читался интерес. – Ты пока погуляй, осмотрись, – обратился к молодому человеку Кожухов. – Это часа на полтора. Парень кивнул и вышел. Таня проводила его в зеркале взглядом и вернулась к работе. – Все, Томочка, – сказал с улыбкой парикмахер. – Выглядишь обалденно! Та покрутила хорошенькой головкой, оценивая свое отражение в зеркале. – Теперь займись Андрюшей, Тимурчик, – сказала она парикмахеру, – а то мы до обеда не начнем! Кожухов ничего не ответил на это, но состроил такую гримасу в зеркале, что Тимур поперхнулся. – С другой стороны, – быстро среагировала Тамара, – может, и не стоит гримировать вовсе, и так сойдет – натуральненько так, живенько! Тимур схватился за щетку и принялся с серьезным видом расчесывать длинные черные волосы Кожухова. – Кстати, – сказал он как бы между прочим, – босс приказали на этот раз без парика. Попробуем собрать в хвост, так сексуальнее? – Делай что хочешь, – буркнул Андрей, откидываясь на спинку кресла. – Хуже уже не будет. – Андрюшенька, зайчик, – примирительно защебетал Тимур, – я с тобой полностью согласен, но – приказ есть приказ! Мы – солдаты, наше дело подчиняться! Сейчас сделаем причесочку, потом – гримчик, и все будет прекрасненько! Кожухов поморщился от обилия ласкательных суффиксов в речи парикмахера. Тот, виртуозно орудуя щеткой, собрал его волосы на затылке и прихватил черной лентой с жемчужной застежкой. – Ну, вот – ни прибавить, ни убавить, – довольно пробормотал Тимур, откладывая щетку. – Теперь – фейс. Таня, за работу, – обратился он к худенькой девушке. Когда Макс вернулся в грим-уборную, Таня заканчивала накладывать основу для грима. Рядом на столике лежали ужасающего вида ошметки резинистой массы, напоминающие человеческую кожу, бугристую, словно изрытую оспой. Макс тихонько примостился в уголке и принялся наблюдать за тем, как ловкие руки гримерши превращают красивое лицо Андрея в уродливую маску. Когда она закончила, он взглянул в зеркало.