Я видел его неотчетливо, потому что глаза у меня налились кровью. Смутно различал даму, которую колотило в нервном припадке. У меня и мысли не возникло сопротивляться. Да и сил недоставало. В ушах шумело… Воздуха не хватало… Еще минута, и я задохнусь. Злодей, как видно, почувствовал это и ослабил хватку. Не отпуская меня, он подхватил приготовленную заранее веревку со скользящей петлей. Секунда, и руки у меня скручены, а сам я с кляпом во рту лежу и не двигаюсь. Злодей проделал все эти ужасные действия так, будто всю жизнь этим занимался, с ловкостью и навыком профессионального преступника, привыкшего грабить и убивать. Без единого слова, без единого лишнего движения. Хладнокровно и дерзко. И вот я лежу на диванчике, недвижимый, как мумия. Это я-то, Арсен Люпен! Если честно, стоило посмеяться. Положение мое было плачевно, но я не мог не оценить его комичности. Арсена Люпена облапошили, как желторотого новичка, обули, как простодушного простака, так как бандит, разумеется, соблазнился моим кошельком и бумажником. Арсен Люпен – жертва грабежа! Нет, это очень смешно, честное слово! Дама сидела в уголке. Бандит не обращал на мою спутницу никакого внимания. Он изучал содержимое ее дорожной сумочки: украшения, кошелек, золотые и серебряные безделушки. Судя по всему, грабитель остался доволен. Дама наблюдала за ним, широко раскрыв глаза и трепеща от ужаса. Очевидно, желая избавить негодяя от лишних усилий, она протянула ему свои кольца. Он взял их и удостоил даму взглядом. Она упала в обморок. Больше внимания нам не уделяли. Негодяй, по-прежнему спокойный и деловитый, сидел в углу, курил сигарету и изучал теперь мой кошелек. И тоже остался доволен. Он доволен, а я нет. Дело было не в двенадцати тысячах франков, которых он так неуважительно меня лишил. Эту потерю я считал кратковременной и не сомневался, что очень скоро деньги ко мне вернутся, равно как и весьма ценные документы из моего бумажника: проекты, сметы, адреса, список корреспондентов, опасные письма. Меня волновало в этот момент нечто более существенное и настоятельное: что же будет дальше? Можно быть уверенным, что тревога, которая поднялась вокруг меня на вокзале Сен-Лазар, не осталась мной незамеченной. Но дело-то было в том, что я ехал погостить к друзьям, знавшим меня под именем Гийома Берла, и мое сходство с Арсеном Люпеном служило для них источником постоянных милых шуток, так что я никак не мог всерьез загримироваться и, конечно же, обнаружил себя. А тут вдобавок какой-то пассажир соскочил со скорого и вломился в купе экспресса. Кем же он мог быть, как не Арсеном Люпеном? Стало быть, фатально и неизбежно комиссар полиции Руана, предупрежденный срочной телеграммой, будет встречать наш поезд вместе с немалым числом полицейских, тщательно осматривать вагоны и допрашивать подозрительных. Разумеется, я предполагал встречу с полицейскими в Руане, и она меня не пугала. Я был уверен, что руанская полиция ничуть не проницательнее парижской, и не сомневался, что пройду без препон, показав удостоверение депутата, которое внушило такое почтительное уважение контролеру Сен-Лазара. Но теперь все изменилось. Я был связан. Я не имел возможности действовать, как обычно привык. Теперь господин комиссар обнаружит в одном из вагонов месье Арсена Люпена, которого счастливый случай преподнес ему связанного по рукам и ногам в виде кроткого, готового к закланию агнца. Останется только принять подарок, как получают от проводника на вокзале отправленную дичь или корзину со свежими фруктами и овощами. Что же я мог предпринять, чтобы избежать такой печальной участи, будучи спеленут, как мумия? А экспресс между тем мчался к Руану, единственной своей конечной цели, и уже миновал Вернон и Сен-Пьер. Занимал меня и другой вопрос, уже не так близко меня касавшийся. Мне было интересно, что собирается делать дальше мой удачливый спутник. Это волновало меня с профессиональной точки зрения. Будь я один, он имел бы возможность спокойно и тихо сойти в Руане. Но с нами в купе дама. Как только откроется дверь, она, сейчас такая тихая и смиренная, начнет кричать и звать на помощь. Вот это-то и вызывало мое любопытство. Почему грабитель не превратил и ее в такую же неподвижную куклу, что позволило бы ему безнаказанно ускользнуть, прежде чем его двойное преступление обнаружится? Грабитель тем временем спокойно курил, глядя в окно на поля, которые начавшийся дождь перечеркивал косыми линиями. Впрочем, один раз он к нам обернулся, взял мой железнодорожный справочник и стал его изучать. Дама всеми силами старалась оставаться в обмороке, чтобы ничем не обеспокоить страшного врага. Ее выдавали приступы кашля. Как видно, она плохо переносила папиросный дым. Мне тоже было крайне неловко: неудобная поза, затекшие руки и ноги. Я прикидывал… Соображал… Пон-Дарш, Уассель… Экспресс счастливо летел вперед, опьяненный собственной скоростью. И тут наш сосед вдруг поднялся и шагнул к нам. Дама душераздирающе вскрикнула и лишилась сознания по-настоящему. Что же злодею понадобилось? Он опустил окно с нашей стороны. Дождь разошелся вовсю, что весьма огорчило бандита. Он обвел глазами купе, увидел в сетке зонтик дамы и достал его. Потом взял мой плащ и надел. Мы мчались по мосту через Сену. Он засучил брюки, высунулся в окно и повернул внешнюю задвижку. Он что, надумал выпрыгнуть? На такой скорости это верная смерть. Мы въехали в туннель, прорытый в крутом береге. Бандит приоткрыл дверь и нащупал ногой первую ступеньку лестницы. Какое безумие! Темнота, дым, шум. Все – вместе с его сборами – выглядело абсурдом, но тут заработали тормоза, и ход колес замедлился. Еще минута, и поезд уже не мчался, а просто ехал, и даже медленно. Очевидно, в этой части туннеля велись ремонтные работы, они требовали снижения скорости, и наш обидчик об этом знал. Он спокойно поставил вторую ногу на ступеньку и так же спокойно исчез, не забыв сначала закрыть окно, а потом и внешнюю задвижку. Злодей исчез, а у нас в купе стало светло, и дым поезда побелел. Поезд въехал в долину. Еще один туннель, и мы прибудем в Руан. Едва придя в себя, дама принялась оплакивать свои драгоценности. Я умоляюще смотрел на нее. Она поняла и освободила меня от кляпа, из-за него я едва дышал. Она собралась развязать меня, но я отказался: – Нет-нет, полиция должна видеть все как есть. Они должны знать, с каким негодяем им придется иметь дело! – А если я дам сигнал тревоги? – Слишком поздно. Сигналить надо было, когда он на меня напал. – Но он бы меня убил! Я же говорила вам: он здесь, в одном поезде с нами. Я сразу его узнала по портретам. И теперь он скрылся с моими драгоценностями. – Не волнуйтесь, его скоро поймают! – Арсена Люпена? Никогда! – Все зависит от вас, мадам. Послушайте. Как только мы подъедем, сразу же кричите, зовите на помощь, к нам сразу прибегут полицейские и служащие. Расскажите все, что вы видели, как на меня напал Арсен Люпен, как он убежал, дайте его приметы: мягкая шляпа, зонтик – ваш! Серый плащ в талию. – Ваш, – прибавила она. – Мой? Нет, его. У меня не было плаща. – А мне показалось, что он был без плаща, когда влетел к нам в купе. – Не знаю… Может, плащ кто-то забыл в сетке. Впрочем, не это важно – важно, что, убегая, он был в плаще. Сером плаще в талию. Вы же помните! Да, чуть не забыл! Сразу же назовите вашу фамилию. Должность вашего мужа будет способствовать рвению полицейских. Прибыли. Дама уже встала у дверей. А я еще раз повторил, громко и настойчиво, чтобы мои слова отпечатались у нее в памяти. – Назовите и мою фамилию – Гийом Берла. Скажите, что я ваш знакомый, так мы выиграем время… Нужно, чтобы они немедленно кинулись на поиски. Главное – поймать Арсена Люпена, забрать ваши драгоценности. Никаких заминок. Гийом Берла, друг вашего мужа. – Да, конечно, Гийом Берла. Она уже звала на помощь, размахивая руками. Поезд еще не остановился, как в купе уже вошел полицейский, а с ним – целая толпа. Дама, задыхаясь, кричала: – Арсен Люпен! Он напал на нас! Похитил мои драгоценности! Я мадам Рено! Мой муж – заместитель начальника пенитенциарных служб! Ах, вот и мой брат, Жорж Ардель, директор банка «Руанский кредит», вы должны его знать! Дама расцеловала подошедшего молодого человека, комиссар с ним вежливо поздоровался, а дама со слезами в голосе продолжала: – Да, Арсен Люпен… месье задремал, а он вцепился ему в горло… Это месье Берла, друг моего мужа. Комиссар спросил: – И где же Арсен Люпен? – Он соскочил с поезда в туннеле сразу после Сены. – Вы уверены, что это был он? – Я? Не уверена?! Да я с первого взгляда его узнала. Его много кто видел на вокзале Сен-Лазар. В мягкой шляпе… – Погодите, у Люпена котелок, – поправил даму комиссар. – Вот такой. – И он показал на мою голову. – Нет, он в мягкой шляпе, я точно знаю, – повторила мадам Рено, – и в сером плаще в талию. – Вот это верно, в телеграмме сказано: серый приталенный плащ с бархатным воротником. – А я что говорю! – торжествующе подхватила мадам Рено. – Именно с бархатным воротником! Я с облегчением вздохнул. Умница! Верная, надежная помощница. Полицейские между тем освободили меня от веревок. Я больно прикусил губу, у меня текла кровь. Согнувшись пополам – а как еще? ведь я так долго лежал в неудобной позе – и прижимая к лицу платок – еще бы! ведь я пострадал от кляпа и унимал кровь! – слабым голосом я обратился к комиссару: – Да, это был Арсен Люпен, никаких сомнений… Если действовать быстро, вы его поймаете. Надеюсь, я могу быть вам полезен. Вагон отцепили, он поступил в ведение полиции. Поезд проследовал дальше в Гавр. А нас повели к начальнику вокзала сквозь толпу, запрудившую платформу. В эту минуту я заколебался. Под любым предлогом я мог податься в сторону, сесть в автомобиль и скрыться. Медлить было опасно. Какая-нибудь случайность, телеграмма из Парижа – и я пропал. Но грабитель? В этих местах я мало кого знал, так что поймать его собственными силами у меня не было никакой возможности. «Эх, была не была! – решил я. – Остаюсь! Партию выиграть нелегко, но зато, каков азарт! И на кону достойная награда!» Когда нас попросили повторить свои показания, я воскликнул: – Месье комиссар, Арсен Люпен с каждой минутой обгоняет нас. Мой автомобиль стоит во дворе. Доставьте мне удовольствие, сядем в него и постараемся… Комиссар взглянул на меня с хитрой усмешкой. – Идея неплохая… Я бы даже сказал хорошая, потому что мы ее уже осуществили. – То есть?