Тысяч за пятьдесят в месяц – а это вполне укладывалось бы в мои доходы – я могла бы снять кондо в куполе Бина: квартирку с гостиной, спальней, туалетом и даже душем. И можно было бы забыть про общественные туалеты. Может, удалось бы даже заполучить кухонный уголок. Не полноценную кухню – это жутко дорого да и кухня должна находиться в отдельной комнате, специально оборудованной против пожара. Но в кухонном уголке разрешено устанавливать специальные конфорки, которые нагреваются до 80 градусов по Цельсию, и 500-ваттные микроволновки. Я тряхнула головой, прогоняя мечты. Может, когда-нибудь это станет реальностью. Разочарование на моем лице, судя по всему, видно было даже с другого конца бара. Билли направился ко мне: – Эй, Джаз, ты чего такая мрачная? – Деньги, – ответила я. – Которых вечно не хватает. – И не говори, подруга, – Билли заговорщицки наклонился ко мне. – Слушай, помнишь, ты как-то доставляла мне чистый этанол? – Конечно помню. Уступая базисным потребностям человеческой натуры, Артемида позволяет ввозить алкоголь, хотя это и горючее вещество. Но ввоз чистого этилового спирта запрещен категорически в связи с его невероятной горючестью. Я протащила его в Артемиду своим обычным способом и надбавила только 20 % к цене – это моя ставка для друзей и родни. Билли осторожно оглянулся по сторонам, но пара сидевших неподалеку завсегдатаев нами не интересовалась, а других посетителей в баре не было: – Я тебе сейчас кое-что покажу… Билли протянул руку, достал из-под стойки бутылку с коричневой жидкостью и налил стопку: – Ну-ка, попробуй. От этой штуки за метр несло спиртягой: – А что это такое? – Виски «Боумор». Односолодовый, 15 лет выдержки. Попробуй, я угощаю. Кто я такая, чтобы отказываться от дармовой выпивки. Я сделала глоток. И тут же выплюнула эту дрянь обратно. Вот гадость, как будто горящее дерьмо в стакане развели. – Что, совсем плохо? – спросил Билли. Я откашлялась и вытерла рот: – Это точно не виски. Билли хмуро поглядел на бутылку: – Хмм, знаешь, я попросил одного чувака на Земле выпарить и прислать мне экстракт, а я уже здесь добавил воду и спирт. По идее, вкус должен быть тот же самый. – Вкус совсем не тот же самый, – просипела я. – Может, ты просто не привыкла к виски… – Билли, как по мне, моча и то вкуснее. – Черт возьми, – Билли убрал бутылку. – Буду продолжать работать над вкусом. Я хлебнула пива, чтобы избавиться от гнусного ощущения во рту. Мой Гизмо запищал. Пришло сообщение от Тронда: «Ты свободна сегодня вечером? Можешь забежать ко мне домой?» Вот досада, а я только что принялась за пиво. Я напечатала ответ: «Уже поздно. Может, потом?» «Лучше бы сегодня». «Я только села пообедать…» «Обед допьешь потом. Обещаю, не пожалеешь» Еще и насмехается, понимаете ли. – Кажется, мне надо бежать, – сказала я Билли. – Да ты что! Ты ж выпила всего одну пинту[13], – изумился Билли. – Неотложные дела. – Я протянула ему свой Гизмо. Билли поднес его к кассе: – Всего одна пинта. Меньше ты еще никогда у меня не тратила. – Ничего, в другой раз наверстаю. Проведя оплату, Билли вернул мне Гизмо (я давным-давно запрограммировала Гизмо принимать запрос платежа от Хартнелла без дополнительной верификации). Я сунула прибор в карман и направилась к выходу. Прочие посетители не обратили на меня ни малейшего внимания. Вот за это я «Хартнелл» и люблю. Ирина открыла дверь и уставилась на меня с такой неприязнью, как будто я только что нассала ей в борщ. Как обычно, она не собиралась впускать меня, пока я не скажу, зачем пришла. – Привет, я Джаз Башара, – сказала я. – Мы встречались уже раз сто, не меньше. Тронд попросил меня зайти по делу. В этот раз она провела меня ко входу в столовую, где в воздухе стоял потрясающе вкусный запах. Что-то мясное, подумала я. Ростбиф? Настоящий деликатес, учитывая, что до ближайшей коровы 400 000 километров. Заглянув в комнату, я увидела Тронда, тянущего какой-то напиток из маленькой рюмки. Он был в своем обычном халате и беседовал с кем-то, сидящим через стол от него. Собеседника я не видела. Дочь Тронда Лене сидела рядом с ним и с обожанием смотрела на отца. Обычно шестнадцатилетние подростки ненавидят своих родителей. Я в свои шестнадцать была просто колоссальной головной болью для отца (сейчас я перешла в категорию «общее разочарование»). Но Лене явно боготворила отца. Она заметила меня и помахала: – Джаз, привет! Тронд знаком пригласил меня войти: – Джаз, заходи, заходи! Ты знакома с Администратором? Я вошла в комнату и… оп-пачки! Да это же Администратор Нгуги собственной персоной! Запросто сидящая за столом напротив Тронда. Если коротко, то Фиделис Нгуги – причина существования Артемиды. В бытность свою министром финансов Кении она лично создала с нуля всю космическую индустрию страны. У Кении был один-единственный ресурс, который страна могла предложить компаниям, занимающимся освоением космоса: экватор. Благодаря вращению Земли запуск ракеты с экватора позволял экономить топливо. Но Нгуги поняла, что в ее распоряжении есть и другой ресурс: политика страны в отношении космических запусков. Западные страны практически задушили космическую индустрию огромным количеством запретов и ограничений. А Нгуги сказала: «К черту все это! А что, если мы дадим им свободу?» Это я просто вольно пересказываю ее слова. Бог знает, как ей удалось убедить пятьдесят корпораций из тридцати четырех стран вложить миллиарды в создание Кенийской Космической Компании, но она сделала это. Она также позаботилась, чтобы новая мегакорпорация получила всевозможные налоговые льготы и специальные условия. Вы хотите сказать, что фаворитизм в отношении одной компании – это нечестно? Расскажите это Ост-Индской чайной компании[14]. Глобальная экономика – это вам не детский сад. Понятно, что когда ККК понадобился управляющий в Артемиду, они выбрали кого? Правильно, Фиделис Нгуги. Так дела обычно и делаются. Она добыла деньги из ниоткуда, создала мощную индустрию в бывшей стране третьего мира и в результате получила должность Правительницы Луны. Эту должность она занимала уже больше двадцати лет. – Эээ… – Меня хватило только на невнятное блеянье. – Представляешь, да?! – подхватила Лене. Традиционный шарф-дхуку на голове Нгуги контрастировал с ее деловым костюмом. Она вежливо встала и подошла ко мне: – Здравствуй, дорогая моя. Ее английский, в котором слышался акцент суахили, звучал так приятно, что мне прямо тут же захотелось, чтобы она была моей бабушкой. – Джазмин, – выговорила я, заикаясь, – меня зовут Джазмин Башара. – Я знаю, – ответила она. Что?! Нгуги улыбнулась: – Мы с тобой уже встречались. Я попросила твоего отца установить воздушное убежище у меня дома, а он привел тебя с собой. Тогда жилище Администратора располагалось еще в сфере Армстронга. – Обалдеть… а я ничего этого не помню. – Ты была совсем маленькая. Очаровательная малышка, и слушалась каждого слова отца. А как сейчас у Аммара дела? Я удивленно поморгала: – Да в общем нормально. Мы редко с ним видимся. У него мастерская, а у меня – моя работа. – Твой отец – хороший человек, – сказала Нгуги. – Честный бизнесмен и трудяга, каких мало. И к тому же один из лучших сварщиков во всем городе. Жаль, что вы с ним поссорились.