Пока они разговаривали, на дорожку вышла, покачиваясь и помахивая бутылкой темного стекла, девушка. Судя по мощности амбре, донесшегося до Аси, очень пьяная девушка в очень коротком ярко-алом платье, на которое как сверху, так и снизу явно пожалели материала. Разбегающиеся глазки аборигенки сфокусировались на Лихаэле и прилипли к нему. – Какой сладкий мальчонка! Поцелуй меня! – потребовала девка и, шатнувшись к Лихо, повисла на его шее. Присосалась, как пиявка, малиновыми от помады губами к ярким устам неотмирного чуда. Почему-то Асе стало противно, будто она увидела, как вандал справляет нужду на ступенях храма или карябает граффити на «Мадонне» Рафаэля. А Лихо… Он позволил этот вульгарной девице коснуться себя, но прежде, чем Аська возмутилась вслух или сообразила, что возмущаться никакого резона не имеет, ведь Лихаэль не ее парень, собственность и вообще всегда творит все, что левой пятке восхочется, сцена сменилась. От девицы к первопредку рванула короткая вспышка грязно-желтого света, и все на этом кончилось. Для девицы. Дальше был только короткий бздыньк стекла о гравий, едва слышный шелест одежды и серая пыль. Лихо скривился и сплюнул в сторону: – Мерзкий мирок. – Ты что с ней сделал? – остекленевшим взглядом уставившись на комок тряпок – все, что осталось от только что жившего и дышавшего человека, – шепнула шокированная Ася. – Выпил, мне лень было читать ее. – Ты же вроде как почти эльф, или все-таки вампир? – запуталась Ася в происхождении древнейшего. – Я не пил ее крови и силы, тем паче души. Лишь пропустил через себя суть этой пустышки, чтобы понять, куда нас занесло. Еще один почти глухой мирок почти без магии и вовсе без богов. «Крики о монстрах среди нас делу не помогут», – как-то вяло решила Покрышкина, не в силах подобрать адекватную реакцию на творимый Лихаэлем убийственный беспредел. – Пойдем! – велел первопредок, не подозревающий о состоянии спутницы или не дающий себе труда его понять. – Куда? – апатично уточнила Ася. – Ты уже знаешь, где нужная нам дверь? Ты чувствуешь, куда переместились крошки пластины? – Нет, при переходе между мирами следы обрываются, но это неважно. Я просто отыщу здесь другую дверь. – У тебя ключ, что ли, есть или отмычка универсальная? – запуталась Аська. – Зачем? Я просто вышибу дверь туда, куда нам надо вернуться, – небрежно пожал плечами Лихаэль. – Стесняюсь спросить, а чего ж ты раньше этого не сделал? – Там не мог, без разрушения мира. А такое непростительно даже мне. Явятся какие-нибудь чудики от Равновесных или даже Абсолюта, начнут читать мораль, ску-у-у-чно! Здесь можно чуток повеселиться, – ударил оптимизмом по шоку великолепный безумец-предтеча. – А крошки той пластины нам искать не надо? – сбилась с хода мысли Ася, ни о чем ином больше не рискуя спрашивать, чтобы мозг не свернулся улиткой от массы не усваиваемых абстрактных понятий. Уточнять, кто такие Равновесные и Абсолют, не тянуло по той же причине. – Не-а, – они уже там, где должны быть. Связь цельной пластины с эльфийскими чащами, беспокоившую Лес, я уничтожил, остальное не наша забота. Притянутся, нет – не важно! Возвращаемся! – снизошел до ценных указаний Лихаэль. – У той девки в памяти было несколько подходящих местечек. К ближайшему пойдем! – Ногами? – слабо и тщетно понадеялась бедная Ася. – Ногами долго, мне тут не нравится! – безапелляционно постановил первопредок и вновь дернул несчастную Аську за руку. Эльфийских троп здесь не было, потому то, что вытворил Лихаэль, иначе чем телепортацией назвать не получалось. Реальность мигнула, и вот уже Ася в качестве довеска к Лихо оказалась на вершине громадной пологой каменной лестницы перед высокой колоннадой розового цвета. Если бы не оттенок камня, можно было бы подумать, что они где-нибудь в Средиземноморье, у знаменитого греческого храма, посвященного олимпийским богам. Толком оглядеться по сторонам Лихо жертве не дал. Бодро поскакал к колоннам, таща Асю за собой на прицепе и совершенно не обращая внимания на редких людей, глазеющих на странную, возникшую будто из ниоткуда парочку. Впрочем, очень быстро и очень странно этот интерес угас и взгляды посторонних стали соскальзывать мимо. Внутри, за колоннами, под высокими сводами было красиво и тоже немноголюдно, как в будний день в музее. Народ больше походил на праздных туристов, нежели на прихожан церкви. Каменные статуи, раскрашенные яркими красками под живых людей (или все-таки богов?), барельефы с мифическими сюжетами в обрамлении каменных гирлянд цветов и плодов, каменные чаши на высоких ножках (наверное, курильницы для благовоний или просто гигантские кубки-вазы для эстетики) придавали интерьеру вид дорогих декораций к историческому фильму. – Я же говорил, боги отсюда давно ушли, – прокомментировал Лихаэль то ли свои нечеловеческие ощущения, то ли невысказанный вопрос спутницы. – Зачем мы тогда тут? – Место силы никуда не делось, – фыркнул первопредок. – Или ты хочешь остаться здесь жить? – Нет уж, я по итогу домой хочу, – помотала головой Ася, планов по смене ПМЖ не имевшая даже в масштабах одного города, не то что разных миров. – Значит, ты тут дверь будешь открывать? А как? – Проломлю, – надменно фыркнул Лихаэль, чуть притопнув по гладкой плите пола. Почему-то гул и вибрация от его легкого движения пронеслись по всему храму, заставив людей невольно заозираться в поиске причины происходящего. – А без вандализма никак? – недовольно уточнила Ася. – Ты ведь, чувствую, тут все порушишь! – Какая разница? Богов здесь нет, и они не вернутся, – отрезал первопредок. – Есть красота, а останутся руины, – невольно пожалела Ася. – У нас от таких храмов только обломки сохранились, да блеклые статуи по музеям. Или ты просто хочешь порушить все только из-за того, что богов не любишь? Кажется, своим случайным вопросом попаданка попала не в бровь, а в глаз. – За что их любить? Мешаются, вечно лезут не в свое дело, – неприязненно скривился Лихаэль. – Без них в мирах было веселее. – Угу, и травка зеленее, и небо голубее – типичное стариковское ворчание пошло, – съязвила Ася и уже серьезно попросила: – Если можно дверь тут сделать без погрома, сделай. – Ха, а лишние траты силы ты возместишь мне своей кровью? – сыронизировал первопредок. – Кровью? – невольно вздрогнула Аська. Еще разок окинула взглядом окружающую ее красоту. Зверская плата как-то сразу показалась приемлемой. И не вампир же Лихо в самом деле, чтобы ей горло рвать, может, для какого-то ритуала нужно. Потому нехотя согласилась: – Если не больше двухсот миллиграммов, бери. – Дура, обойдусь, – совершенно по-человечески, даже скорее по-мальчишечьи отреагировал Лихаэль и, отвернувшись от странной человечки, оценившей старые камни выше себя, принялся быстро что-то чертить в воздухе. Причем от его пальцев оставался светящийся след, словно от тепла на ночной фотографии. Яркие линии складывались в причудливый узор, скорее похожий на геометрическую вязь, нежели на дверь. Стоило Лиху взяться за плетение странной светящейся композиции, как окружающие напрочь позабыли про странную парочку. Если раньше зеваки просто не обращали на иномирных гостей внимания, то теперь, кажется, и вовсе их не видели. Спрашивать у первопредка о причинах усилившегося игнора Ася опасалась. С него сталось бы бросить работу и вернуться к варварскому методу взлома чисто из вредности или из каприза. Чем одно отличается от другого у этого странного типа, не хотелось даже разбираться. Пусть его психиатры изучают, если когда-нибудь подобный уникум к ним в загребущие руки попадется. Хотя сомнительно – Лихаэль, живущий под лозунгом «Да, я псих, и горжусь этим», был слишком могущественен, чтобы ненароком угодить в комнату с мягкими стенами. Скорей уж даже кратковременное знакомство с ним могло способствовать росту количества обитателей подобного заведения в геометрической прогрессии. Наконец Лихаэль завершил выверенный танец пальцев и звучно хлопнул в ладоши. Узор сорвался с рук и растянулся по вертикали, образуя то, что действительно превратилось в светящийся проем двери. Не церемонясь и, как обычно, не снисходя до вежливого приглашения, первопредок схватил Аську за руку и буквально кинул в проем. Сам сиганул следом. Они вновь оказались у ручейка и ярких камней, на той самой живописной поляне величественного и дивного эльфийского леса, с которой все сегодня начиналось. Только теперь день явно перевалил за вторую половину, у Аси ничего не чесалось, и холмик черной пыли, собранный у подножия «дольмена», завивал спиралью ветерок, чтобы сноровисто унести вдаль. Ася покрутила головой. Двери из ничего, созданной руками Лиха прямо посреди храма с раскрашенными статуями, поблизости тоже не наблюдалось. – А где та дверь? – опасливо уточнила Аська. – Где-то, – беспечно и убийственно абстрактно заявил Лихаэль. – А можно конкретнее? – насторожилась собеседница. – Я сделал дверь, но не привязку от мира к миру, она осталась открытой там, но сюда провела лишь раз, – сподобился выдать более детальную информацию предтеча. И удивился: – Ты что, хотела туда еще раз прийти? – Нет уж, – отказалась от стремного туристского маршрута Покрышкина. – Просто интересно. А люди в ту дверь проходить смогут? И что будет, если к ним кто-нибудь неместный заявится? – Почему нет? Все возможно! – проказливо рассмеялся Лихаэль, снова меняя настроение, как перчатки. – Это будет весело! – Смотря кто и куда придет, – не согласилась Ася, вспоминая тварь с предыдущей полянки. – Мало ли какой монстр. – Значит, будет еще веселее! Чудеса, человечка, всякие бывают, и страшные тоже, страшные даже чаще! О таком забывать не след! – неожиданно странные слова чокнутого первопредка показались Асе почему-то мудрыми, и она прикусила язык, оставляя препирательства. Спросила про другое: – Слушай, а почему я язык всех понимаю? Они же, да и ты тоже, не по-русски вещают. – Ты принята в мой род, частичка крови дала тебе право внимать любому языку. А речи древнейших понятны любому. Таково одно из правил вселенной. – Странно, – выдохнула Ася. – Обычно, – фыркнул невозможный эгоист предтеча и, остро глянув на Аську, заявил: – Но ты еще страннее всех странных и страшных чудес! Ты за того хромого не переживала так, как за кучку камней. – Старика было жаль, но мы, люди, быстро живем и умираем, а храм – он стоял века и еще простоит, такой величественный, красивый, память о былом… – задумчиво с некоторой неловкостью вздохнула Покрышкина. – Я тоже красивый и я вечен, – с апломбом объявил приосанившийся Лихаэль. – Ну да, – кисло согласилась Ася, не кидаясь захлебываться слюной в экстазе от права лицезреть великолепного красавца. Еще и гадости продолжила говорить: – Вот только когда люди любуются картинами и статуями, они редко гадают о том, каков на самом деле по характеру был оригинал, или напротив, вольны выдумать все, что им заблагорассудится. Но лично знакомиться с картинкой никто не желает, особенно картинкой столь пакостного нрава. – Ничего, ты скоро умрешь и лишишься права любоваться мной, – язвительно выдал неизвестно на что разобидевшийся Лихо. – Что значит скоро? – насторожилась Ася, в голове закрутились мысли о страшных инфекциях, вирусах и микробах, подхваченных в иных мирах. – Сама же говорила про краткий век. Сколько тебе там осталось? Лет сто, вряд ли больше, – эгоистично пояснил свою мысль вечный безумец. – Вряд ли я буду терпеть тебя дольше пары десятков лет – наскучишь. Разорвем узы родства, и ступай куда пожелаешь. А дальше сколько проживешь… – Спасибо, добрый ты сегодня несказанно, – съязвила Аська, большей частью от облегчения и сознания того, что немедленная кончина откладывается на неопределенный срок. – Наверное, за завтраком что-то съел, выпил или чем-то надышался. – Что, даже не будешь упрашивать меня даровать тебе вечную жизнь? – почти обиженно переспросил разочарованный в лучших чувствах первопредок. – Нет, – отрезала Ася, не желая, чтобы придурок, пусть даже самый могущественный придурок из всех придурков, развлекался за ее счет, унижая. – И хватит меня дразнить. Драться с парнями я прекратила еще в начальной школе, но сейчас очень хочу вспомнить старую традицию. – Ты хочешь меня ударить? – почему-то вместо возмущения восхитился Лихо и посмотрел на Асю почти влюбленными глазами. – Ты чего, мазохист? – в свою очередь опасливо отодвинулась от восторженного психа та. – Меня редко когда жаждут ударить женщины, чаще всего они просто меня жаждут, – самовлюбленно уточнил Лихаэль. – Странно, что ты не такая. – А смысл? Любви у меня к тебе, к счастью, нет. Просто поразвлечься, чтобы потом без конца сравнивать и страдать? Я-то точно не мазохистка. Если уж выбирать, то лучше какого-нибудь из эльфов пытаться соблазнить, вон хоть из той парочки мелких придурков-цветоводов. Они симпатичные и на провокации, судя по всему, точно поддаются, – практично объяснила Ася под очередной заливистый смешок древнейшего. Отсмеявшись, тот со снисходительной небрежностью пояснил: