Спящий Предок, очевидно понимающий в странных речах человечки более Эльмиавера, благодаря стихийно возникшей при ритуале кровной связи, снова рассыпал завораживающий смешок. Эльфийского законника заходить в гости не пригласили, но он вынужденно скользнул на тропу вслед за Лихаэлем и Асей. Оставлять этих двоих без присмотра ему не позволял священный долг перед Великим Лесом. Гордо вскинутой головой Спящий Предок повел в сторону непроходимых зарослей, у которых они оказались втроем через несколько мгновений. Эльмиавер даже чуточку позавидовал. Почему-то для него Лес никогда не распахивал путевую тропу с такой охотой и радостью. И это после веков верной службы. Колючие заросли, к которым привел компанию Лихаэль, весьма напоминали зловещим видом те темные деревья, которые портили эстетику или жизнь Гиаль в святилище, разве что были не черного, а темно-зеленого цвета. Переведя взгляд на колючки, Лихаэль прищурился и хлопнул в ладоши. Аплодисменты ни к чему не привели. Если только кусты гордо приосанились, довольные признанием их колючих заслуг? Но это утомленному бегом по тропам, волнениям и ритуалом Эльмиаверу могло показаться. – И? – не поняла юмора Ася. – В колючих кустах и под ними я тоже жить не умею и не буду. – Хм, – сказал Спящий Предок. – Слишком крепко спит. Подошел ближе к живой ограде и провел ногтем по ладони наискось, получилось круче, чем ножом. Порез вышел знатный. Лихаэль собрал рубиновую влагу в горсть и бросил вперед. Та рассыпалась сверкающими алыми бусинами на кусты. Кажется, кровь даже не успела долететь до зелени, ее втянуло со скоростью пылесоса. Чуть ли не с жадным чавком. Лихаэль снова хлопнул в ладони. Причем левая уже успела исцелиться после членовредительства и ничем не отличалась внешне от правой. Высокие кусты, казавшиеся неприступной стеной, зашевелились, как живые, и расступились, превращаясь в элегантную арку; колючки куда-то спрятались или вообще втянулись. Открылся вид на вполне пристойную широкую тропу. Густая, но короткая щетка изумрудно-зеленой травы тут, очевидно, служила вместо плитки, песка или гравия. А более высокая работала бордюром, через который, судя по шипам некоторых растений и слишком ярким цветам, соблазнительно покачивающим головками, переступать не рекомендовалось даже с точки зрения совершеннейшего профана в ботанике. Короткая тропинка привела путников к… громадному дереву? Или дому? Или даже древо-дому или вовсе древо-дворцу. Вроде бы ствол имелся, густо-золотистого цвета с более темными прожилками, но имелись и окна, двери, ступени – в общем, все, что положено строению. С той лишь разницей, что это никто не строил, оно само выросло или вырастили? И это продолжало оставаться живым. Асе показалось, что, если приложить ухо и прислушаться, можно услыхать шум соков, бегущих в гигантском стволе. Куда там бедолаге баобабу, в сравнении с этим деревом, гигант показался бы жалким лилипутом. «Домик» в ряды секвой, конечно, не рвался, но ему было куда стремиться и на кого равняться. Ася вслед за Лихаэлем вошла в дверь, закрытую лишь живой шторкой – плотным зеленым плющом. Эльмиавер остался снаружи. Ему доступа в личные владения Спящий Предок не дал. Позабыл или не пожелал. Внутри было светло, не пыльно и гораздо больше пространства, чем казалось снаружи. Словно внутрь немаленького дома как-то ухитрились утрамбовать не два или три, а не меньше десятка пространств аналогичных габаритов. Один высокий холл с изумительной резьбой на настенных панелях был больше всего древа. Коврами внутри него служили не только тканые творения мастеров, но и травы нескольких разновидностей, и мох. Мебелью – и работы столяров, и ветви да корни древ. Ася на спор не стала бы даже пытаться отличить одно от другого. Слишком велик был риск ошибиться. Сочеталось все столь гармонично, что соседствовало или перетекало друг в друга незаметно для глаз самого внимательного зрителя. Лихаэль снова хлопнул в ладоши, и повеял легкий ветерок. – Иди, духи дома тебя проводят в покои. Выберешь нужную одежду. – А насчет еды? – насторожилась Ася. – Листья съедобны, – рассиялся улыбкой Лихаэль, махнув в сторону не то статуи, не то куста в стене рядом. – Я люблю мясо, – мрачно буркнула девушка. – О! Тогда, человечка, я поймаю тебе оленя. Любишь парную печень или сердце? Или хочешь кровь из жилы? – принялся воодушевленно расспрашивать чудик. Ася скрипнула зубами, закипая, и неожиданно поймала смеющиеся искры в переливчатых, как драгоценные камни, глазах этого невозможного типа с рыжими, нет, скорее ало-рыжими или вовсе закатного оттенка волосами. Он ее троллил! Натурально троллил! – Эй ты, рыжий нежданный родственничек, если будешь меня подкалывать и дальше, станешь, как тезка, одноглазым. – Тезка? Не знаю, расскажи! – не обиделся, увлекаясь новой информацией, тот, кого дедушка-эльф обзывал Спящий Предок. – Персонаж наших сказок. Неопределенного пола, с феноменальным даром навлекать неприятности на других одним своим присутствием. Второго глаза у него или нет, или не видно из-под волос, а может, выбили за дурацкие шуточки, потому называется Лихо Одноглазое, – нехотя выдала информацию девушка. – Хм, – приосанился Лихаэль, секунду поразмыслил и просиял, включая прожектор-улыбку: – Мне нравится, дозволяю тебе обращаться ко мне Лихо, Ася! Ася выдала только звучный фейспалм, пробормотала «ёкарный бабай» и потопала в неизвестном направлении, куда ее подталкивал незримый, но ощутимый ветерок. Неодноглазый Лихо не соврал. Жилье он своей нечаянной родственнице предоставил. И даже не комнату, а целые апартаменты: спальню, ванную и то ли кабинет, то ли комнату отдыха, где диваны перетекали в кресла и сползали в ковер, а столики и светильники вырастали из пола и стен. Ванная тоже имела мало общего с традиционной человеческой. Деревянное абстрактное нечто в виде углубленной амебы, вырезанной прямо в полу, и умывальник-ручей. Как что тут регулируется, Ася пока даже изучать не стала, чтобы не застрять с экспериментами на пару или более часов. Самой традиционной из комнат, разграничивающихся деревянными стенами-панелями и вездесущими живыми жалюзи, оказалась спальня. Овальное ложе с балдахином в виде перевернутой чаши цветка. Бело-серо-голубое, не режущее глаз контрастами. На этой кровати нашлись и несколько предметов туалета. В смысле какие-то невесомые не то платья, не то туники, не то ночные рубашки. Нижнего белья и штанов к ним не полагалось. Ася выдохнула сквозь зубы и риторически уточнила у пространства: – А куртки, брюки и трусы с лифчиком по здешнему фэншую не положены? Пространство помолчало, но легкий ветерок, который привел ее в спальню, а затем стих, поднялся снова и мягко подтолкнул Асю от кровати к стенке. Руки сами уперлись в деревяную панель, и та отъехала, являя недра одежного шкафа. На полках и вешалках было все запрошенное. Очень похожее на то, что Ася обычно носила, но из иных материалов, напоминающих земные лишь отдаленно. Впрочем, она не заморачивалась – сменила испачканную в соке травы футболку на короткую серую тунику, затянула своим пояском, накинула сверху легкую куртку. Вроде и тепло в здешнем лесу, но ведь неизвестно, по каким зарослям придется блуждать. А куртку и снять недолго или на пояс повязать. Это попроще, чем надеть то, чего нет при себе. Когда Ася спустилась в холл, никого живого там не обнаружилось. Зато голос Лихаэля раздавался снаружи. Он пел. Без музыкального сопровождения, без зрителей, просто так. Даже без слов, только рулады, но почему-то Ася четко понимала смысл песни. Этот странный тип пел о красоте леса. А дедушка-эльф, который приперся с ними двумя, сидел прямо на траве и даже не слушал – внимал, и на физиономии его блуждала совершенно дебильная улыбка, как у нажравшегося алкаша или словившего приход наркомана. Глава 3 …И они постучали! – Эй, Лихо, как будем задание Гали выполнять? – позвала рыжего Ася, не особенно впечатленная вокальными упражнениями. Ну да, талантлив, зараза, но никакие песни возвращение домой не приблизят. Лихаэль завершил мелодичную трель и обернулся к девушке: – Ты будешь искать. Не знаешь как – научишься. Дам подсказку! Вспоминай, почему стукнула по черному дереву, а не по любому другому. – Оно чесалось, – пожав плечами, Ася выпалила дикий аргумент. – Как? – не стал смеяться, лишь продолжил расспросы искренне заинтересованный Лихо. – Под кожей, как мурашки, но внутри. Не больно, но неприятно, – попробовала пояснить девушка. – Попробуй найти еще такие растения или вещи, от которых чешешься, – азартно предложил собеседник. – Куда хочешь пойти? – На ту поляну, куда меня бросили. Там тоже чесалось, только слабее, чем около деревьев, – с некоторым сомнением в голосе протянула Ася и сделала шаг из тени дома к Лихаэлю. Может, он ее по-быстрому на место перенесет, как вчера сюда доставил? Солнечный луч, упав на серую тунику, заиграл сотней мелких огоньков-жемчужинок, превращая скромный наряд в роскошное одеяние. – Бесценное забытое алмазное плетение древних моар, – просипел Эльмиавер, вылупившись на «футболку» Аси. – Почему забытое? – небрежно тряхнул головой Лихаэль. – Духи моего дома его помнят. – И, не вдаваясь в подробности, какие именно духи и как эту ткань вообще делают, уцепил Асю за запястье и потянул на себя. Никакого предупреждения о начале движения Лихо не сделал. То ли нужным не посчитал, то ли нарочно поступил именно так, желая посмотреть, как Ася потеряет равновесие и куда-нибудь грохнется. Представление о забавном, как успела она понять за недолгое знакомство, у этого типа было своеобразным. На ногах Аська устояла, хоть и покачнулась, даже хвататься за руку шутника для надежности не стала. И матом его не обложила. С Лихаэля сталось бы тут же вытащить какой-нибудь свиток и попросить повторить ругательства на бис для их лучшего усвоения. Нет уж, развлекаться за свой счет Ася не позволит! Не на ту напал! Однако пока Лихаэля куда больше интересовали поиски чего-то неизвестного, мешающего Гиаль, чем шутки над девушкой. Вышло бы походя – забавно, а нет, так и не стоит тратить время! Эльмиавер снова последовал за Лихо и Асей и теперь топтался поодаль. Вернее, не топтался – не человек все-таки, – а изящно стоял в изысканной позе и с озабоченным выражением на прекрасном лике. – Может, прежде чем чешущееся искать, ваших цветочных дуэлянтов отсюда уберем? – на всякий спросила Аська. Эльф приподнял брови домиком и, резко обернувшись к парочке, укрытой цветочным ковром, как одеяльцем, нахмурился. Одним скачком он оказался рядом с эльфами. Склонившись к ним, заводил руками, точно целитель-гипнотизер. Переливчато рассмеялся Лихаэль и прокомментировал: – Не просыпаются! Должны были проснуться и уйти, а не просыпаются! – Утомились в драке? – неуверенно предположила Ася. – Их что-то держит во сне, мешает перейти от грез сновидений к жизни, – выдал трагическим шепотом диагноз Эльмиавер. – А если их отсюда унести в другое место, проснутся? – спросила Покрышкина, весь опыт которой в борьбе с сонным эффектом неестественного происхождения ограничивался детской сказкой «Волшебник Изумрудного города» и волшебным маковым полем из этой повести. – Не стоит, – посоветовал Лихаэль, тогда как эльф явно собирался последовать рекомендации человечки. – Они оплетены чарами грез, и, если их прервать, разум может навсегда оказаться в плену сновидений. – Есть ли иной выход, первопредок? – в голосе Эльмиавера звучала мольба о помощи. Он даже заменил свое сакраментальное выражение «спящий предок» на иное, наверное, еще более уважительное. – Поискать то, что чешется у Аси. Возможно, есть некая связь между состоянием этих детишек и ощущениями человечки. Давай, скажи, где то, что вызывает у тебя зуд? Ася, впрочем, как и дедушка-эльф, не особенно поверила гипотезе Лихаэля, но собственной идеи насчет поиска у нее не было, потому пришлось принимать чужую. Она зажмурила один глаз, покачнулась с пятки на носок и ткнула в землю, чуть левее того места, где стояла: – Вроде как оно там. – Вроде? – въедливо уточнил Лихо. – Вроде, – повторила Ася, – потому что еще там чешется и вот тут – указательный палец девушки ткнул в обозначенные места. – И чего, копать будем? А чем? У меня лопаты нет! – Зачем лопата? – удивился Лихаэль и, ухватив свою спутницу за запястье, снова потащил ее вперед. Сначала к тому «левому» участку, который Ася указала первым. – Ух ты, хм-мм, – как-то не по-хорошему заулыбался Лихо, не выпуская руки человечки. Он простер свободную ладонь над живописным травяным покровом и мягко, будто собирался забрать игрушку у капризного ребенка, потребовал: – Отдай!