– Стой! Не подходи, зарежу! – Не делай глупостей, Тобар, – устало проговорил Смолак. – Я вооружен. Брось нож сейчас же. Ну же! – Никуда я не пойду. Он послал тебя, не так ли? Ну нет, меня он не получит! Я лучше умру! Я убью тебя! – Ты про кого говоришь? – Ты знаешь, про кого. Черт подери, ты это прекрасно знаешь! – У меня нет времени, Тобар, не пудри мне мозги, – сказал Смолак, делая еще один шаг вперед. Маленький мужчина снова издал высокий, пронзительный крик и, все еще ослепленный фонариком, сделал выпад в сторону Смолака, яростно рассекая ножом воздух. Грузный детектив едва успел увернуться от удара, лезвие прорезало ткань пальто, не задев плоти. В ту же секунду, имея преимущество в росте, он ударил бандита рукояткой пистолета в висок. Оглушенный ударом, Тобар свалился на мостовую, и Смолак резко наступил ботинком на руку, все еще сжимавшую нож. Затем он трижды свистнул в свой свисток. В ответ раздался ответный свист полицейских и стук тяжелых сапог по булыжникам. Из-за угла вывернула полицейская «прага альфа». Смолак посмотрел на человечка, лежавшего у его ног: Тобар дрожал, почти теряя сознание. Что же так напугало этого мелкого жулика. Кого он так боялся? Кто должен был прийти за ним? 8 Профессор Ондрей Романек ждал их в своем кабинете. Романек был приятным на вид мужчиной лет пятидесяти. Среднего роста, крепко сложенный. Аккуратная бородка, редкие светло-русые волосы, слегка потемневшие от геля, зачесаны назад. Лицо светилось умом и добротой. По типажу Романек напоминал деревенского доктора, которому доверяют инстинктивно, и можно было предположить, что это дает ему бесспорное преимущество при разговорах с пациентами. У Виктора такого преимущества не было. Он был молод и красив, и когда знакомился с пациентами, казалось, они боялись его. Учитывая продуманный интерьер клиники и неформальную униформу персонала, Виктор был удивлен, увидев, что Романек одет в лабораторный халат длиной до середины икр. В этом халате с застежкой на пуговицах на плече профессор был похож на фармацевта или хирурга, но никак не на психиатра. – Мой дорогой доктор Косарек! – улыбнулся Романек Виктору, обходя огромный стол из красного дерева в венгерском стиле, чтобы обменяться рукопожатием; другой рукой он похлопал Виктора по плечу. Профессор говорил по-чешски. – Так приятно снова вас видеть. Мне очень жаль, что я не смог приехать и встретить вас на станции, у меня была встреча с попечителями. Но я уверен, что доктор Платнер позаботился о вас. – Да, все прекрасно, – улыбнулся в ответ Виктор. – И я очень рад быть здесь. – Ну, я должен сказать, что рад вашему прибытию, особенно после того ужасного эпизода на станции. У вас действительно все хорошо? Виктор поблагодарил за участие и сказал, что пострадал не он, а молодой человек, потерявшийся в другом измерении и преследуемый воображаемыми демонами. – Сейчас он находится в больнице, но… Улыбка Романека растаяла. – Боюсь, мне придется огорчить вас, мой дорогой друг. Мне позвонили из центральной больницы Праги несколько минут назад… Несчастный юноша, к сожалению, скончался от ран. – Он умер? – удивился Виктор. – Боюсь, что так. Час назад. Трагедия, да. – Но я звонил перед отъездом, и мне сказали, что он стабилен… – Виктор вспомнил взгляд молодого человека, наполненный ужасом, его личной великой печалью. – Я надеялся, он выкарабкается… – пробормотал он. – Прискорбно, – сказал Романек. – Если бы он действительно был тем самым Кожаным Фартуком, у полиции была бы возможность допросить его. – Сомневаюсь, что это был он, – покачал головой Виктор. – В его поведении не было ничего продуманного. Я видел заблудшую душу, которую поглотила шизофреническая мания. А Кожаный Фартук, насколько мне о нем известно, – высокоорганизованный убийца. – Давайте закроем печальную тему. Как вам понравилось у нас? Как вы уже знаете, мы являемся узкоспециализированным учреждением. Да вы присаживайтесь, дорогой! – И очень хорошо оборудованным, – сказал Виктор, садясь на стул; Платнер остался стоять. – Доктор Платнер любезно провел подробнейшую экскурсию. Должен признать, что для шести пациентов здесь просто роскошные условия. И… это мечта врача. – М-м-м… – Романек засмеялся. – Это правда, у нас здесь только шесть пациентов, но жуткая слава о них облетела всю Центральную Европу. Они погрузили мир в кошмар. Шесть сумасшедших, совершивших самые страшные преступления… Очень надеюсь, что вы готовы к встрече с ними. Как мы обсуждали во время собеседования, вы, как врач, будете обсуждать скрытые желания и действия, которые все человечество считает невозможными, невообразимыми. Для вас станет обычным делом говорить об убийствах, изнасилованиях, изощренных пытках, некрофилии и каннибализме. Боюсь, то, что для нас норма, может показаться ненормальным, отвратительным всем, кто находится за пределами нашего маленького круга. – Понимаю, – кивнул Виктор. – Будьте осторожны, мой дорогой доктор Косарек: если говорить о чудовищных действиях абстрактно, легко забыть, что наши пациенты действительно их совершали. Более того, некоторые из наших пациентов могут показаться вам обманчиво нормальными, даже приятными людьми. Ваш предшественник совершил эту ошибку – он утратил бдительность, и это могло стоить ему жизни. Бедняга лишился глаза… Всегда помните, что эту «шестерку» поместили сюда, потому что это самое надежное место, какое только можно найти для них, и каждый из них навсегда должен быть изолированным от общества. Виктор снова кивнул. Все это он уже слышал на собеседовании. Психиатр, на смену которому он пришел, доктор Славомир, позволил пациенту взять в руки карандаш и из-за этого лишился глаза. Во время собеседования Виктору ясно дали понять, что нет никакого смысла устраиваться на работу, если он не готов осознавать риски. Эта работа не для наивных или слабых сердцем. Также Виктору объяснили, что пациенты, содержащиеся в настоящее время в Орлином замке, заключены сюда для наблюдений: их безумие исследуется, анализируется и описывается. Есть надежда, что изучение крайних случаев может пролить свет на схему лечения психических расстройств в менее запущенной форме. Выбор кандидатуры Виктора был не случаен. Причиной ему стала теория, которую он выдвинул в недавно опубликованной статье. Эта статья, подобно теориям профессора Романека, предлагала новаторские идеи, которые многим казались противоречивыми. – Мы стоим на передовом рубеже психиатрии, – объяснил Романек. – Теперь, когда вы на борту, мы разделим нагрузку между нами. Бо льшая часть работы будет включать стандартные терапевтические процедуры, но уникальное положение, в котором мы находимся здесь, в Орлином замке, дает нам фактически безграничные возможности. – Вы имеете в виду исследования? – спросил Виктор. – Именно! Наши пациенты – это уникальная возможность изучить и понять некоторые из самых сложных психических состояний. Вы должны осознавать, что ни один из наших пациентов никогда не выйдет за пределы этих стен. Мы делаем все возможное, чтобы они почувствовали, что замок – их дом, потому что каждому из них суждено закончить здесь свои дни. – Даже если они излечатся? – изумился Виктор. Романек покачал головой. – Если бы мы каким-то чудесным способом смогли бы излечить их душу, есть и другое. Преступления, которые они совершили, заслуживают наказания, и они никогда не получат прощения за свои злодеяния. Наша функция здесь в основном паллиативная, а не лечебная, но она дает нам уникальную возможность разрабатывать новые методы лечения, находить новые способы исцеления ума и помогать тем самым другим больным. Возможно, мы не сможем спасти именно эти души, но мы сможем уберечь другие. – Проводя на этих шестерых эксперименты. – И находя пути предотвращения подобных случаев. Профилактика лучше лечения, мой дорогой друг. Если бы мы проводили профилактику, то это бы спасло многие жизни. Жизни жертв, я имею в виду. К сожалению, душевные болезни поражают все больше людей вокруг, и нам нужно предпринимать меры. – Профессор Романек на мгновение остановился, затем продолжил: – Когда мы разговаривали во время собеседования, я был очень впечатлен вашими теориями, особенно вашей гипотезой о дьявольском аспекте. Знаете ли, пациенты, которые находятся под нашим наблюдением здесь, в Орлином замке, больны всеми видами известных психозов, и эти их состояния не просто чрезвычайно сложны, но странно взаимосвязаны какой-то внутренней логикой. В психозах каждого из них есть странная общность. Насколько я понимаю, вы знакомы со слухами о заговоре между заключенными в этих стенах? – Миф, что так называемая «дьявольская шестерка» на самом деле всего лишь один убийца, случай шизофренического множественного разложения личности, и здесь держат только одного пациента, не так ли? – спросил Виктор. – Вот видите, вы сами сказали – это миф. И я могу понять, как он возник. Шесть наших пациентов не имели никаких контактов друг с другом до помещения их сюда, да и здесь у них мало шансов для общения. Однако их связывает нечто общее. Все они утверждают, что на преступления, которые они совершили, их толкнула некая дьявольская сила. Если вы пролистаете их истории болезни, то увидите, что сходство поразительно. Но есть и различия. С моей точки зрения, так или иначе каждый из них чувствует ответственность за свои злодеяния, но перекладывает эту ответственность на фигуру дьявола. Является ли эта фигура просто удобным прикрытием, созданным эго, чтобы защититься от чувства вины, или это действительно воплощение вашей теории дьявольского аспекта, выраженной в буквальной форме? Уверен, что вы понимаете, почему я считаю, что эти случаи были бы идеальными для использования на практике вашей терапии наркосинтеза. Виктор кивнул. – Конечно, понимаю. – Видите ли, доктор Косарек, я не в первый раз вижу подобные вещи. На протяжении всей моей карьеры в психиатрии я осознавал странные… – Романек нахмурился, пытаясь подобрать правильное слово. – Да, странные общие черты. Совпадения и сходства, возникающие в случаях, которые абсолютно не связаны, по крайней мере у четверых наших пациентов. Я часто задаюсь вопросом, являются ли некоторые формы безумия заразными: мощный, но искаженный способ мышления, который способен распространяться как инфекция и подавлять восприимчивый ум. – Как подавление иммунной системы? – Именно так. Мы все время видим это в медицине тела: среди группы людей, подвергающихся воздействию вируса, одни тяжело заболевают, а другие невосприимчивы к нему. Те, кто подвержен влиянию инфекции, обычно имеют ослабленную иммунную систему. Итак, вы видите, что наши с вами теории пересекаются в некоторых точках: если ваша гипотеза о дьявольском аспекте верна, значит, болезнь уже распространилась, ее носители среди нас в ожидании какого-то толчка, триггера, чтобы явить ее во всей силе. Мы все заражены вирусом безумия и зла, но только хрупкая психика становится жертвой болезни в полной мере… Я хочу, чтобы вы, доктор Косарек, опробовали свою теорию здесь, с нашими пациентами. У вас будет возможность проверить некоторые из ваших идей, но я требую тщательной документации и проверки результатов. Глаза мирового психиатрического сообщества устремлены на нас, и критический взгляд очень важен, если не сказать больше. – Вы можете положиться на меня, – сказал Виктор. – Если бы я не верил, что вы справитесь, вас бы здесь не было, – жесткий тон профессора Романека сопровождался улыбкой, как у деревенского врача. – Только мы с вами отвечаем за лечение психики наших пациентов. А как вы уже знаете, доктор Платнер занимается только вопросами общей медицины, включая здоровье персонала клиники. – Так что, если вас настигнет похмелье, не стесняйтесь позвонить, – сказал Платнер, сердечно похлопав Виктора по плечу. Затем он перешел на немецкий: – Я рад, что вы присоединились к нам, герр Сенсеманн. Платнер извинился и ушел. Как только за ним закрылась дверь, Романек в изумлении поднял бровь. – Немецкая форма моей фамилии, – объяснил Виктор, улыбаясь. – Доктор Платнер, похоже, хочет восстановить мою родословную. Но я боюсь, что она не способна выдержать столь тщательной проверки. Это была шутка, но Романек, похоже, не понял ее и нахмурился. На мгновение Виктор забеспокоился, что говорил с неуместным легкомыслием о его заместителе. – Это непростой разговор, учитывая, что мы с вами едва знакомы, – сказал наконец профессор. – Но я бы настоятельно рекомендовал вам избегать любых политических дискуссий с доктором Платнером. Я давно знаю Ганса, и мы долго оставались близкими друзьями. Не сомневаюсь, что он хороший человек, но он, как и многие другие богемские немцы, был огорчен проведением земельной реформы и ее последствиями. Результаты недавних выборов беспокоят меня – как бы мы не были охвачены тем же безумием, что охватило наших соседей. Иногда я думаю о том, что маленький австрийский капрал мог бы присоединиться к нам в качестве пациента номер семь. – Вы думаете, нацисты в самом деле представляют угрозу для Чехословакии? – Я думаю, что они представляют угрозу для всех, а мы ближе всего географически. Наш философ, Президент Освободитель[8], с самого начала очень четко осознавал, какая опасность исходит от Гитлера. – Романек достал портсигар и предложил сигарету Виктору, тот взял одну. – Судето-немецкая партия – это просто нацисты в одежде данного региона. Энтузиазм доктора Платнера по поводу этой партии – проблема для меня. Я думаю, что будет лучше, если политика останется за пределами замка. – Извините, профессор Романек, я не собирался обсуждать политику… – О, не волнуйтесь, дорогой мальчик, – тучи миновали, лицо Романека прояснилось. – Знаю, что не собирались. И я не стал бы ничего говорить, но в эти трудные и странные времена невысказанное может представлять опасность. И поверьте, я искренен, когда говорю, что дорожу дружбой с доктором Платнером. Но мне как специалисту по болезням души трудно не поставить диагноз, когда я вижу заболевание как в его коллективной форме, так и в единичных случаях. Прошу прощения, если смутил вас своей откровенностью. – Вовсе нет, профессор. – Надеюсь, что нет. Вы представляетесь мне человеком, который осознает всю сложность положения нашей новой маленькой республики. Виктор кивнул. Он знал, что не стоит тянуть за края одеяло недавно сотканной идентичности Чехословакии. Судетские немцы, как доктор Платнер и его заместитель Кракл, с их кичливой любовью ко всему германскому, панслависты, пылкие чехословацкие националисты, польские сепаратисты из Силезии, да даже Альфонс Муха[9] с его роскошно выписанными сюжетами и мифами о славянской чистоте, – ему было сложно представить, что они готовы побрататься. Романек раздосадовано покачал головой: – Ах, доктор Косарек, простите паранойю старика. Он нажал кнопку звонка на столе, и через несколько секунд дверь позади Виктора открылась. Он обернулся и увидел высокую стройную женщину. На ней был строгий черный костюм, под пиджаком – бледноголубая блузка. Темноволосая красавица с первого взгляда поразила Виктора. Романек улыбнулся. – Мисс Блохова, это доктор Виктор Косарек. Доктор Косарек, это мисс Блохова, наш главный администратор.