Глава 4 Пирог без теста мы с Асей съели вдвоем, он оказался очень вкусным, нежным и не падал кирпичом в желудок, как некоторая выпечка. Когда на блюде остался последний кусок, мы решили поделить его, и тут у подруги затрезвонил мобильный. – Мне звонят из больницы, – прошептала Ася. – Нет, нет, нет, не хочу! Не возьму! Не желаю слышать! Нет, нет! Степа, ответь! Скажи, что это я говорю. Делать нечего, пришлось взять трубку. – Здравствуйте, Анастасия, простите, не знаю вашего отчества, – проговорил приятный баритон, – беспокоит доктор Голубев Петр Романович. Николай Юрьевич… И тут он начал кашлять. Ася вцепилась пальцами в край стола, впилась взглядом в мое лицо и начала бледнеть. – Выпейте воды и договорите, – не выдержала я. – Простите, – прокряхтел медик. – Ваш муж пришел в себя! Находится в сознании, способен произнести пару слов. – Он жив? – воскликнула я. – Покойники, как правило, не разговаривают, – заметил Голубев. – Жив, – прошептала я. Ася заплакала. – Хочется побеседовать не по телефону, а с глазу на глаз, – продолжил эскулап. – Через полчаса приедем, – пообещала я. – Будет лучше, если увижу вас без большого количества сопровождающих, – быстро возразил собеседник. Я посмотрела на рыдающую Асю. Отпустить Болотову в таком состоянии одну невозможно. – Приедем вдвоем. Со Степанидой Козловой. Она моя сестра, между нами секретов нет! Ася вскочила. – Умоюсь – и помчимся! Вернулась она в столовую минут через десять. – Нормально выгляжу? – Отлично! – воскликнула я. – Поехали. До клиники мы добрались быстро, поднялись на третий этаж, вошли в нужный кабинет и увидели дяденьку, похожего на Колобка. От самого известного русского хлебного изделия его отличали голубая пижама хирурга и шапочка. Головной убор оказался разноцветным, я прищурилась и поняла, его украшают изображения кошек. – Садитесь, пожалуйста, – попросил доктор. Мы плюхнулись в кресла, Ася подняла руку: – Я жена, Степанида – моя сестра. Что с Колей? – К сожалению… – начал Петр Романович. Ася вскочила, распахнула дверь и убежала. – Чем я обидел госпожу Болотову? – изумился Голубев. – Вы испугали Анастасию фразой «к сожалению», – объяснила я. – Думаю, она решила, что продолжение фразы прозвучит так: «Скончался, пока вы ехали в клинику». – Николай Юрьевич жив! – возразил врач. Дверь приоткрылась, показалась Ася. – Правда? – Да! Я же вам по телефону сказал, что мужчина в сознании, – напомнил эскулап. Подруга показала на меня пальцем: – Вы с ней разговаривали. Не желаю слышать, что Николенька… что… он… Голубев взял трубку телефона, который громоздился у него на столе и словно выпал из двадцатого века. – Прошу вас, зайдите ко мне. Потом он положил кусок пластмассы с витым шнуром на «тело» аппарата и опять обратился к нам: – Не желаю более пугать Анастасию Романовну, отброшу в сторону парламентарную вежливость, просто сухо изложу информацию. Ваша семья – наши постоянные клиенты. Мы всех вас любим, уважаем, всегда стараемся помочь. Николая Юрьевича привезли в тяжелом состоянии, диагноз «пневмония» поставили сразу – на КТ увидели характерную картину. Когда господина Болотова повезли в отделение реанимации… – Петр Романович потупил взор. – Вот тут… э… произошло небольшое происшествие! Ася вскочила. – Мужа уронили с каталки? Голубев замахал руками. – Упаси Господь! Как только вам подобное на ум взбрело?! Нет, конечно. И мы не используем каталки, только спецкровати с бортиками. К больному подошел мужчина, бросил на него взгляд и спросил: «Поставили пневмонию?» Медбрат Федор ответил: «Диагноз сообщается только больному». Мне Федор потом объяснил, что он принял незнакомца за какого-то плохо воспитанного консультанта. Человек находился в коридоре, где не бывает посетителей, это сугубо служебная зона. Кроме того, любопытный был одет в нашу форму, какую носят врачи. Но, несмотря на внешнее сходство с доктором, Федор не раскрыл ему медицинскую тайну. Незнакомец кивнул: «Молодец! Но я не хочу, чтобы пациент умер из-за неправильного диагноза. Пойду с вами». Медбрат решил, что врач странный, но как среднему персоналу прогнать доктора? Федя нашел выход – посоветовал незнакомцу пообщаться с завотделением Рудиным Игорем Анатольевичем. Потом он доставил Болотова в реанимацию, вышел в коридор, и его чуть не сшибли с ног незнакомец и Рудин, которые буквально бежали навстречу. Оказалось, что Игорь Анатольевич прекрасно знает странного дядечку. Более того, он сам спешно вызвал его, потому что анализы Болотова показались ему не совсем обычными. А человек, которого медбрат посчитал странным – Володин Эдуард Иванович, ученый с мировым именем, специалист по редким заболеваниям, таким, которыми болеют два-три-пять человек в мире. И он близкий друг Рудина. Отказать Игорю Анатольевичу не смог, приехал сразу. – Что с моим супругом? – пролепетала Ася. – Пока не точно, но с большой вероятностью это вирус, который передается через птиц, – ответил Петр Романович. – Папа поставил на участке кормушки, – всхлипнула Ася, – прилетают синички, сойки, грачи. Еще лесные голуби, они громадные, на шейках кольцо из белых перышек. – От пернатых можно заразиться орнитозом, туберкулезом. Голуби, например, распространяют девяносто видов всякой заразы. Но случай Болотова – особый! Вероятно, легочная чума Дейкина. О существовании этого недуга известно лишь малочисленной группе специалистов. Зараза передается человеку от попугаев только определенного вида. На территории России они не живут, в основном обитают в Африке, в небольшом ареале. – Петр Романович сложил руки на груди. – Подробности не скажу. Ничего о данной болезни никогда не слышал. Все сведения получил от Эдуарда Ивановича. Он объяснил схему распространения. Кто-то берет больную птицу в руки или поднимает выпавшее перо. Через несколько дней у человека появляются симптомы простуды. Бежать к врачу, увидав на градуснике тридцать семь и три, никто не станет. Купят капли от насморка, леденцы от воспаленного горла, аспирин примут. Часто подобное срабатывает, но не в случае попугайной чумы или лихорадки – по-разному ее называют. Недуг очень коварен. Через семь-восемь часов – время зависит от состояния иммунитета – на инфицированного наваливается усталость. Человек ложится в кровать, засыпает. Именно в этот момент у него начинает ураганно развиваться пневмония, на которую не действуют антибиотики, и вскоре больной уходит от нас в лучший мир. У Володина есть нужные препараты, поэтому Николай Юрьевич очнулся. В дверь постучали. – Входите! – крикнул Голубев. Через порог переступил стройный мужчина лет пятидесяти с виду. – А вот и Эдуард Иванович, – обрадовался Петр Романович, – спаситель Николая Юрьевича. Ася вскочила, бросилась к доктору, обняла его. Врач отстранился. – Простите! Ошибка! У вашего мужа нет легочной чумы попугаев. Только что получил результаты последних трех анализов, они не подтверждают наличие данного заболевания. Глава 5 – Господи! – снова впала в истерику Ася. – Что с Николенькой? – Ну… – прогудел Петр Романович, – точный ответ на данный вопрос пока не найден. Но мы непременно докопаемся до истины. Есть хорошая новость: протокол, который рекомендовал Эдуард Иванович, работает. Больной контактен. – То есть вы лечите не пойми что? – уточнила я. В глазах главврача вспыхнул огонек, но он тут же погас. Голубев продолжил: – На данном этапе видим пневмонию и хотим от нее избавиться. Умножим старания, дабы выяснить, что спровоцировало поражение легких. Пока ответа нет. В полдень консилиум по «Зуму», пригласили ведущих специалистов по нужной теме. – Хочу увидеть Колю, отведите меня к нему, – потребовала Ася. – Господин Болотов находится в боксе, вход в который имеет право ограниченное число персонала, – запел соловьем главврач. – Могу вас подвести к двери, в ней есть застекленное окно. Ася вскочила.