Арсэн, по ходу дела, рассказывал старую историю: — Дело было, Леонидович, когда этот парень, — кивнув в сторону улыбающегося «замдиректора церкви», — был еще бурсаком. В канун Нового года, сидя в нашем кафе, практически за четыре часа до него, я вспомнил, что у меня дома нет елки. Базары, как вы понимаете, уже не работали, а купить её было негде. Беда…. И тут, я вспоминаю, что на городской объездной дороге, растет куча елок. А зима в тот год, скажу я вам, была очень снежная. Навалило за неделю столько снега, что в городе не успевали его убирать, а что уже говорить о дорогах за городом. Так вот, когда план созрел, и я уже готов был выходить из кафе, туда «нарисовывается» этот вот слушатель духовной семинарии. Так мол и так, с Новым годом. А я ему и говорю, что за елкой в лес еду, и было бы не плохо, если бы он постоял на «шухере», или «на шарах», как ему лучше нравится. Ведь если словят, мне штраф придется платить. Он сразу согласился, потому что уже долгое время меня доставал, чтобы я взял его на дело. А тут такая удача для него! Настоящий серьезный криминал!.. — Съязвил рассказчик. — Садимся мы дружно в мой «Гольфик-двойку» и рулим на объездную. А кучи снегу намело за городом… в рост человека. Машинам в некоторых местах не разъехаться. Мы едем потихоньку и глядим в разные стороны, выбираем. А, что тут выбирать, когда пяти метровые елки замело так, что только верхушки на метр или полтора торчат из снега. «Тупикнулись» мы в небольшой карман из снега, видно «КамАЗ» боком протаранил, а кучугура снега, в аккурат на одном уровне с крышей моего «Фольксвагена». Я Мыколе и говорю: «Ты стой около машины и делай вид, что поломался в дороге, а я поползу к ближайшей елке с топориком. Увидишь машину на трассе — свисти. Понял?» А он мне говорит: «Я свистеть не умею. Я лучше петь буду». Говорю: «Хорошо…. Только смотри не Гимн Украины. А то если я там встану на ноги, то утону в снегу с головой. Хрен меня потом найдешь и откопаешь». Ну и пополз я от дороги к началу леса, что партизан к немцам. Ползти к краю леса надо было добрых метров пятнадцать. Пока догреб, весь вымок и выдохся. В висках кровь бухает, во рту пересохло. И только я, лежа, занес топор…. слышу…. Ангелы небесные! В тишине, которая как-то сразу наступила, звучит церковное пение! Да так празднично! Я аж в небо глянул. Может, в натуре, Санта Клаус или там Дед Мороз, на своей тачанке, по небу несется? Когда смотрю, из-за поворота «ЗИЛок» выскакивает. А водитель, у которого с перепугу глаза на капот выскочили, кинул руль и двумя руками креститься. Перевожу медленно взгляд вправо, и что я вижу!.. Стоит мой Мыколка на коленях перед моей машиной, сложив ладошки у груди и закатив глазки в небо, весь притрушенный снегом, и так жалобно выводит какие-то псалмы, что от этой жути еще, градусов на двадцать, стало холоднее…. Это он гад, мне оказывается, сигнал подает… Грузовичок пронесся очень быстро. Видно таки, поломал водителю психику студент-богослов…. И тут, как назло зачастили машины на дороге… Я кричу ему, чтобы он не пел и встал с колен. А он, мерзавец, в транс вошел, видно хапнул благодати сверху…. Поет все себе и поет…. Ну, думаю, подожди «церковный Поваротти», доберусь я до тебя из этой партизанки! Я тогда, тебя быстро «раскумарю», споешь потом себе за упокой!.. Не буду говорить, что творилось с водителями проносившихся мимо машин, но ни одна не остановилась, а даже наоборот, уносились как тот фейерверк…. Плюнув на всю конспирацию, под звуки лесной новогодней церковной службы, я срубил верхушку елки и пополз с ней обратно к машине… Когда я стал на ноги рядом с Мыколой, то со стороны могло показаться, что мальчик на коленях таки выпросил у Деда Мороза елочку, и он сам пришел ему ее подарить… Причем, толстой частью елки, Дедушка Мороз огрел по плечам «неистового попрошайку». А тот, увидев меня, «сказочного героя из лесу», вдруг испугано заорал и бросился на четвереньках вдоль дороги, чем заставил идущую на встречу машину, на полном ходу развернуться на сто восемьдесят градусов, и раствориться в клубах снега… Вид у меня действительно был, что у сводного брата Снежной Королевы… Когда я выловил со временем, мгновенно одичавшего Мыколку, мы вместе засунули елку в машину и я решил перекурить…. Но возникла проблема… Сигареты были, а чем прикурить не было. Прикуриватель в «Гольфике» не работал, семинарист не курил, а зажигалку я потерял в снегах «местного Заполярья». Вдруг…, метрах в двадцати от нас, останавливается «Жигуль». Видно мужику приспичило по малой нужде…. А надо сказать, что за то время, что мы были в лесу, снег, который все сыпал и сыпал, замаскировал нас и нашу машину. И вот Мыкола, чтобы угодить мне, срывается и бежит к «Жигулям». Для того чтобы вы еще раз представили ситуацию, напоминаю — ночь, почти одиннадцать часов, медленно идет снег, на дороге мирно писает водитель и никого он не видит, и больше никого нет, как он себе думает. И в это время, вдруг, откуда не возьмись, около него возникает запыхавшийся снежный человек, в лице семинариста духовной семинарии Николая, и просит спичек. Причем, была еще одна немаловажная деталь… Мыкола, забыл поставить мой топорик в багажник автомобиля, и вот так вот с топором решил попросить прикурить… Мне трудно описать, что там было на самом деле… Но этот крик ужаса, послужил потом почвой для легенд в этих краях, о страшном лесном человеке, который под Новый год, просит с ним покурить, и если кто отказывается, то голова с плеч…. Вот такая вот грустная история. — Закончил свой рассказ Арсэн. Леонидович и Мыкола хохотали, и их тени прыгали на деревянных стенах, как индейцы в дикой пляске. Внимание всех привлек вдруг звук падения с другой стороны стола. Это Васяня, он же в служебном имени Иван, переборщив с употреблением «реанимационного напитка» во время рассказа, свалился на пол. — Водка «Буратино»… Почувствуйте себя дровами! — засмеялся Яков Леонидович. — Коля, давайте его посадим на прежнее место. Они подняли грузное тело и усадили его на лаве. Но поп продолжал качаться из стороны в сторону, как огонек свечи на сквозняке. Тогда благожелатели, предусмотрительно подперли ему голову его же рукой, зафиксировав ее на столе. Но не прошло и двух минут, как вдруг, «голова на штативе» замычала, и медленно открылись пьянющие глаза. Что-то забулькало, и плохо слушавшийся язык служителя культа, изрек: — Якщо людына нэ пье, вона або хвора, або падлюка… После этого, как старый опытный водолаз, икнув и набрав самую малую долю воздуха, он глубоко нырнул в миску с остатками остывшей картошки пюре. И хрюкнув, оттуда, Вася мирно заснул. Наблюдавшие за погружением служителя культа, снова захохотали. — Ну, прямо — «Бидоносец в Потемках». — Съязвил Арсэн. — Ладно, идем спать. Завтра в дорогу. Этот «унитаз изобилия», не будить даже утром. Рано поднявшись и, по-походному, быстро позавтракав, Арсэн, Леонидович и Мыкола, отправились в путь. Отца Ивана будить не стали. Только сердобольный Мыкола, переложил его на широкую лавку и укрыл гуцульским «лижныком». Бодро дошагав до окраины села, друзья распрощались. — Вам на право, бетонной дорогой в лес. А я подожду «пыжик». — Сказал Мыкола. — Спасибо тебе, Арсэныч. — Ну, началось. — Сказал Арсэн, и не оборачиваясь, бросив свое неизменное — Не прощаемся. — Он и Леонидович свернули на старую «бетонку», ведущую в лес, который с первых шагов, стал темным, сырым и черным. В народе он так и назывался — «Черный лес». »Черный лес» был единственным в своем роде. Ни один лес мира не имел такой биографии и не был столь таинственным. В своё время, он давал приют и помощь витязям Князя Данилы Галицкого и запорожским казакам, опрышкам Олексы Довбуша и повстанцам Степана Бандеры, партизанам Сидора Ковпака и ещё многим, многим славным и бесславным людям. Здесь всё время кто-то прятался, или что-то прятали. Вот и во времена «коммунистического счастья», в этом лесу, было понатыкано ракетных частей, всевозможного радиуса действия. И поскольку, любая армия, требует командиров, в этом же лесу, был спрятан ЗКП — «замаскированный командный пункт Стран Варшавского Договора». Туда и направлялись теперь Арсэн и Яков Леонидович, где они должны были найти прапорщика, нового владельца каменной собакой. Они шли по дороге выложенной бетонными плитами, которые теперь были изрядно потрескавшимися, и на стыках соединений, вздыбившимися своей арматурой. Лес вокруг дороги словно обнимал и накрывал её. Впереди, на повороте, стоял какой-то покосившись металлический щит. Глава 3 «В армию берут здоровых, а спрашиваю как с умных». — «Армейский Менделеев». — «Стадо зоофилов» Подойдя к щиту, друзья прочитали надпись: «Стой! Запретная зона! Вход по спецпропускам!». Ни как не отреагировав, они двинулись дальше. Ещё через двадцать метров, им встретился новый щит, на котором был изображен, по-видимому, отличник боевой и политической подготовки целящийся, не то в идущих непрошеных гостей, не то в далёкого вероятного противника, с надписью, которая заставила Арсэна и Леонидовича остановиться. «Секция пулевой стрельбы принимает заказы от населения», красноречиво говорила реклама, написанная красными буквами, а ниже, был указан номер мобильного телефона. — Что это такое? — Удивился Яков Леонидович. — Или войсковая часть на хозрасчёте, или это такой тонкий армейский юмор. — Ухмыльнувшись, констатировал Арсэн. — Идём. Нам еще, по меньшей мере, километра два пилять. Перешагнув линию этого рекламного щита, лесной воздух вдруг перестал быть свежим и с большим содержанием кислорода. В лесу было накурено… — А вы знаете, каким образом каменная собака попала в руки Отца Ивана? — Спросил «наследник аукционного раритета». — Нет. Да и какая разница. — Ответил Арсэн. — А вы послушайте. Пока вы спали, мы с Мыколой разговаривали почти до утра. Оказывается, прабабушка этого пройдохи и была той женщиной, которой мои родители оставили статую. И после её смерти, Вася забрал каменную собаку себе. Он хотел её в своём доме около камина поставить. Вот как в жизни бывает, всё взаимосвязано и события и люди. Мир тесен, как «привокзальная забегаловка». Вэй из мир!.. Мыкола рассказывал, — продолжал Леонидович, — что у Отца Ивана, в этом селе была своя кличка — «Твою мать». — Как? Как? — Подняв удивлённо брови и замедлив шаг, спросил Арсэн. — »Твою мать» — Повторил Леонидович. — Дело было после одного из многочисленных религиозных праздников, которые так любят праздновать местный народ в этих краях. Отслужив все положенные обряды, подсчитав свою и Бога прибыль, Отец Иван принял на грудь на радостях водочки, и с деньгами в сумке под мышкой, шо инкассатор, решил отправиться домой… На дворе уже была полночь, погода стояла паршивая и дул сильный ветер. Проходя по дорожке из церкви на выход, мимо старых могил, на него из-за креста выскочил пьяный мужик…. Это был один из его прихожанин, так же уже изрядно отпраздновавший и заснувший между могилами. Он, как раз пришёл в себя именно в тот момент, когда Отец Иван поравнялся с его спальным местом… Так вот, проснувшись и увидев приближающегося священника, он решил во что бы то ни стало, получить его благословение. Поэтому, выскочив синий, как покойник из могилы, он гаркнул во всё горло: «Батюшка благословите!». В ответ, Отец Иван, осеняя себя обеими руками крестным знаменем, заорал: «Й…б твою мать!!!» и падая в обморок, добавил: «Аминь!». — Арсэн засмеялся. — Воистину, заставь дурака молиться, а сам не плошай. Кажется, мы пришли. И действительно, дорога расширилась вдвое и перед ними показались железные ворота зелёного цвета, сквозь который пробивался контур звёзд, поверх которых был нарисован новый символ, нового государства. Слева находилось небольшое, аккуратное строение из белого кирпича, с металлическими дверьми и одним окном, с витиеватой решёткой. Над дверьми было написано: «КПП. Предъяви пропуск». — А у нас есть пропуск, Арсэн? Или как? — Есть. — И он показал горлышко бутылки водки, вытащив его из своей сумки на плече. Подойдя к двери и открыв её, они увидели в маленьком и узком проходе ведущим на территорию части, солдата с туго затянутым ремнём так, что он походил на «осу призванную на воинскую службу». Любая фотомодель позавидовала бы такой талии. «Салага. Служит пару месяцев», подумал Арсэн. По ту сторону прохода, в расположении «секретного» объекта», кто-то невидимый рычал: — Человек человеку — друг, товарищ и брат… Ты понял скотина?! — Замкомандира по воспитательной части проводит беседу с личным составом. — Пояснил солдатик. — Вы к кому? — К прапорщику. — В один голос ответили компаньоны. — Подождите, пожалуйста, минуточку. — Попросил солдатик, видно ещё не расставшийся с гражданской, примитивной лексикой. Военная служба только начинала свою ювелирную работу по трепанации его сознания. И высунувшись в дверь напротив, он кому-то доложил. — Товарищ капитан, двое «гражданских» спрашивают прапорщика. — Почему меня ни кто не спрашивает, кроме командира и этих балбесов, призванных защищать Родину? — Прозвучало в ответ, и на пороге появился человек в камуфляжном маскхалате, с такой же косынкой завязанной на голове, и с разрисованной физиономией на манер американских зелёных беретов. Причём, поскольку это была наша армия, то складывалось впечатление, что разрисовывалось это полотно, фломастерами и явно не очень маскировочного цвета. На ногах, как ни странно, были надеты парадные офицерские туфли. «Наверное, после диверсионного задания у них будет сразу парад…. Или он собирается пасть смертью храбрых, как камикадзе. И хоронить его будут сразу в парадной обуви». — Подумал Яков Леонидович, который, в свое время, отслужил на флоте, и не понимал всей тонкости службы в сухопутных родах войск. — Слушаю вас. — Проговорил «диверсант в парадных туфлях», но увидев торчащее горлышко бутылки водки из сумки Арсэна, тут же скал: — Зайдёмте в дежурку…. Я вам выпишу пропуск. — И он направился, в находящуюся здесь же, комнатушку со столом и стулом. Арсэн деловито вытащил бутылку и поставил на стол. — Два человека — два пропуска. — Покосился на Арсэна, «зелёный человечек». — Всему есть мера. — Меру-то мы знаем, но разве ж ее выпьешь? Ладно, можете подождать в курилке. — После этого он крикнул в коридор. — Рядовой! Пусть они ждут под орехом. — Виртуозно, как фокусник, спрятав ёмкость в своей униформе, военный выскочил наружу к невидимым бойцам. Там, он снова принялся за воспитательный процесс и друзья вскоре снова услышали: — Сейчас, сержант, взвод охраны под вашим командованием, проследует строевым шагом с песней на спортгородок и там у вас сегодня будет спортивный праздник! И, товарищи солдаты, песню надо орать так, чтобы мышцы на жопе дрожали! Вам понятно? — Так точно товарищ капитан! — Рявкнуло глоток двадцать, и после выполнения стандартных команд: «Равняйсь! Смирно! На ле-Во! Строевым шагом с песней, шагом АРШ!», предшествующих каждому нормальному пению, загрохотали сапоги, и над лесом понеслась увертюра какой-то народной песни, но на армейский манер. — Проходите в «курилку». Она справа, под орехом. — Пропуская в расположение части, сказал солдатик с осиной талией. Компаньоны ступили на территорию где царили другие ценности и другие взгляды на жизнь. »Курилка», или место для курения, находилось под большим старым орехом, и представляла собой поставленные П-образно лавки и рядом закопанная, зачем-то полностью в землю, пустая двести литровая бочка из-под солярки. Причём, внутри она тоже была зачем-то насыпана землей, так что над поверхностью земли торчал лишь её тридцати сантиметровый ободок, вовнутрь которого и следовало бросать окурки. Правда, окурков в середине не было. Мусорить на территории части командованием строго запрещалось. Кроме того, рядом, местным военным художником был написан огромный плакат с разбушевавшейся стихией огня, пожирающей материальные ценности и личный состав, с надписью: «Умело брошенный окурок может стать причиной пожара!» Посидев, какое-то время, в «курилке», Арсэн предложил: — Слушайте, Леонидович. Идемте, пройдёмся по объекту. Так скорее найдём этого чёртового прапорщика. — Так нам сказали, сидеть здесь и ждать! — Я тебя умоляю. Ты ни чего не понимаешь! Это — армия! Главное, изображай свою значимость и веди себя сурово к прапорщикам и старшинам, но по отечески заботливо к солдатам… Легенда, следующая… Мы — офицеры из штаба округа, отдыхаем на соседней турбазе, и ищем прапорщика по личному вопросу. Возраст и выправка у нас с тобой, как раз подходящие, а о стрижке и говорить нечего… особенно твоя. — Ехидничая, сказал Арсэн, покосившись на масштабную лысину Якова Леонидовича. — Смелее! Идёмте! Шире шаг! — Весело закончил он и двинулся вглубь секретного объекта. — А если нас примут за шпионов? — Догоняя его, с опаской спросил «штабс-капитан Рабинович». — Не запугивай себя. Каждый наш солдат знает, как отличить американского шпиона. По двум основным признакам. Американский шпион, во-первых — чёрный, во-вторых — говорит с английским акцентом. Мы не вписываемся в эти признаки. — Вы не любите армию. — Нет. Но общаться с армейцами, иногда, доставляет удовольствие. Войсковая часть состояла из трёх одноэтажных зданий и небольшого автомобильного парка. В первом здании находилась армейская столовая, через открытые окна которой, на улицу струился запах готовящегося обеда. Запах был настолько специфичен, что казалось, что в этом кулинарном процессе, принимают участие так же и местные ведьмы со своим зельем и снадобьем. Леонидовичу этот запах напомнил детство. Приблизительно такой же запах, стоял в маленькой будке его дяди Фимы — чистильщика обуви в городе Одессе. Следующее строение — была казарма. По-видимому, там был расположен и штаб, потому что у входа стоял зеленый командирский «УАЗик». Водитель мирно дремал за рулём, сдвинув свою пилотку на лицо. Он мог себе это позволить в связи с тем, что военные водители, особенно командирские, — это всегда была высшая солдатская каста в армии. Третье здание, наверное, имело какое-то особенное предназначение, поскольку его дверь была опечатана. Дальше, на территории части, местами покрытой лесом, находились спортгородок с полосой препятствий и большущий холм обнесённый в три ряда колючей проволокой. Этот холм и был, по-видимому, тем самым «Замаскированным Командным Пунктом», что так ретиво охраняла эта войсковая часть. Дальше, между деревьев, просматривалась бетонная площадка, видимо вертолетная, укрытая от глаз с небес, маскировочной сеткой. Солдатов вокруг не было, и лишь на спортивном городке вовсю кипела работа над физическим совершенствованием личного состава, под командованием «разрисованного маньяка в туфлях». Подтверждение этому, были крики команд, доносившиеся оттуда. Слева, за сетчатым забором, находился автопарк. Около бокса стоял автомобиль «ЗИЛ» с поднятым капотом и около него копошилось два солдата. «Поисковая группа», в лице Арсэна и Леонидовича, решила узнать у них о «расположении прапорщика в расположении». Подойдя поближе, они стали свидетелями следующей картины. Чумазый сержант ковырялся в двигателе «ЗИЛа». Он был видимо старослужащим, или как говорили «дедом». На это указывала вшитая по телу форма так, что он был в ней похож на мальчика в выцветшем, зелёном трико, а так же, кирзовые сапоги в мелкую гармошку, от чего они имели вид, сползших вниз носочков-подколенков, как у ребёнка подготовительной группы детского садика. Второй солдат, с лицом земляка Якова Леонидовича, сидел за рулём и выполнял все технические указания сержанта. — Подождите. Это очень интересно. — Сказал Арсэн Леонидовичу. И они стали наблюдать. Не замечая гостей, сержант, стоя на бампере грузовика, прикурил сигарету, и крикнул сидящему в кабине: — Слушай, Флёкан! Я сейчас сниму воздушный фильтр…. А когда крикну, то попробуй завести движок ещё раз. Нырнув в открытую пасть железного дракона, сержант через минуту вынырнул оттуда с круглой металлической коробкой воздушного фильтра в руках. Отложив фильтр в сторону, он снова нагнулся над открытым уже карбюратором и не вынимая сигареты изо рта, заорал: