— …Кто нас в бой ведёт? — В так его словам и старой красноармейской песни, парировал Леонидович. — Яков Леонидович — банкир. — Понятно, что Леонидович, и понятно, что банкир. — И гость устремил взгляд на Арсэна. — Арсэн Станиславович — не «мент». — Тоже понятно. — Подмигнув многозначительно Арсэну, гость утверждающе изрёк: — Вы из «Системы»… Ну, что, я тогда по соседству с вами…. В нарды играете? — Обязательно. — Весело ответил Арсэн. — Но сначала обед. — Да, да. Через двадцать минут все встречаются за столом. — Улыбнулся гость и, закрыв за собой двери, удалился. — Приятный человек, но наверное, такая же сволочь. — Смотря на двери, проговорил Леонидович. — Послушайте, Арсэн, а шо такое — «Система»? — »Системой», называли между собой свой департамент сотрудники КГБ, а потом и СБУ. Село ты, не радиофицированное, Леонидович. — Тити-лити… Всё то мы знаем. — Ладно тебе обижаться. Пошли лучше, будем трапезничать вместе со «спиногрызами народа». Хотя внизу в зале большая половина мест за столами была ещё свободна, но уже стоял достаточно громкий гул от разговоров. Спускаясь по лестнице и примеряясь куда бы правильнее сесть, их в это время окликнул новый знакомый, Евгений Анатолиевич: — А ну-ка, хлопцы, падайте около нас. Веселее будет. — И махнул рукой на свободные рядом два стула. — Уже в пути. — Ответил, «банкир-Леонидович», и друзья направились в его сторону. Пока знакомились с соседями по столу, остальные функционеры всё спускались и спускались по лестнице и рассаживались за столами. Многие уже накладывали всякие яства по своим тарелкам, но к водке пока ни кто не прикасался. — Кого ждём? — Тихо поинтересовался Арсэн у Анатолиевича. — Да, действительно! — На весь стол рявкнул он, приняв вопрос, как руководство к действию. — Хлопцы! А ну, наливай! И понеслось. Практически без тостов, водочка, коньячок и другие экзотические напитки, лились не иссекаемым потоком под всевозможную закусь. А закусь была знатная. От домашних солёных огурцов и икорочки, до трюфелей и, Господи ты Боже мой, селёдки, сёмги, языка в сметане, печени трески и многого такого, что не давало осмыслить мозгами, так как в слюне тонули все человеческие пять чувств. Насытившись и напившись, сидящие за столом, кто пел песни молодости, кто спорил с соседом о политике, кто требовал сауны с девками, а кто и наблюдал за всеми остальными. Но расходиться ни кто не собирался, и говорить о работе так же ни кто не желал. Ещё через два часа застолья, многие пали смертью храбрых в борьбе с «напитком радости». И что самое было интересное, так это то, что за столом, практически с самого начала, стоял черный, отборный мат, который, как то не вязался, с этими государственными мужами. Но зато, очень лихо, использовался ими заменяя практически все слова нормальной речи. В это момент, непотопляемая в водке интеллигентность Леонидовича, заставила его высказать своё мнение по этому поводу. И немного окосевший, он проговорил: — Сейчас вы вот матом ругаетесь, а потом этими руками, будете хлеб есть. — Ну, банкир, даёт. — Заржали все вокруг. — Ты — коммерсант, а не — государев муж! И поэтому не знаешь, что государственный язык в нашей стране, то есть язык, на котором говорит власть и народ — это мат. Великий, русский мат! — Добродушно улыбаясь, пояснил сосед напротив, с лицом «кролика-людоеда» и с значком депутата. — А, наш «Папа», вообще прост в общении. — Закончил он и, развалился на стуле, истратив, как показалось, весь запас нормативной лексики. — Мужики! Пошли в сауну! — Зашумели соседи Арсэна и Леонидовича по столу. — Пива и раков! — Кричали они обслуге, по выправке которой можно было судить, что она не ниже звания лейтенанта, у каждого из официантов. — На воздух! — Скомандовал Анатолиевич. — Надо ударить фонтаном по экологии! И все эти сливки общества, выйдя из дому в вечернюю прохладу, начали разбредаться по ближайшим кустам и под деревья, на ходу расстёгивая брюки. Окружающая природная среда, содрогнулась, от количества ядовитых продуктов распада, шумно вытекающих из этих мужей. Вместе с природой содрогнулись, а некоторые даже вскочили, фыркая, как лошади, охранники этого объекта, которые были замаскированные от человеческого глаза. Они были расставлены начальником охраны по точкам, в кустах и под деревьями, для лучшего ведения защитного огня от вероятных террористов. Но, кто бы мог подумать, что бравые парни из «Секьюрити», сами попадут под «мочебойный огонь» со стволов разного калибра. Пьяная «расстрельная команда», хохоча и пряча своё оружие в штаны, возвращалась к дому, а команда охраны, с подмоченной репутацией, матерясь во всю, ретировалась вглубь темноты. Арсэн и Леонидович, сидя на лавочке и мирно покуривая сигареты, наблюдали за всей этой водной эйфорией. Несколько тел упало на соседние лавки. Лиц, в быстро наступивших сумерках, видно не было, лишь белые рубашки и огоньки сигарет выдавали их присутствие. Казалось, что наши друзья окруженны привидениями и курят вместе с ними «трубку мира». — Сколько государство не обманывай, а своего все равно не вернешь… — Прозвучало в темноте, с одной из лавок. — Шоб вы так жили, как прибедняетесь! — Выплюнул Леонидович, туда же. — …Грузин — это звание, еврей — это призвание, цыган — это профессия, русский — это судьба. — Прозвучал пьяный голос с другой лавки. — Шоб твой рот торчал сзади!.. Кто был нечем — достал уже просто совсем! — Опять огрызнулся не пришедший еще в себя Леонидович. — Кто там все время вякает? — Спросил пьяный в дым голос с противоположной лавки. — С тобой, пьяным быдлом, Бог сейчас разговаривает! — И посмотрев на Арсэна, который с интересом наблюдал за новым методом кодировки от пьянства, тихо добавил: — Через меня конечно. — Кто?! — Дрогнул голос и было видно только, как сигарета вывалившись, по-видимому, из руки, упала на землю. — Во мужики, я допился, до п…ца… Галюны начались! — Почему, поц, когда ты разговариваешь с Богом — это называется молитвой, а когда Бог с тобой, то это шизофренией? — Прогремел Леонидович своим басом в темноте. Йоб… — Лишь и смог выговорить голос и застонал. Остальные привидения, сидящие на соседних лавочках и молча слушавшие до этого момента, расхохотались. Им понравился розыгрыш, с голосом Бога, над их пьяным товарищем. Три белых силуэта подплыли в темноте к тому месту, где мычала «пьянь» побеждённая Леонидовичем в дискуссии, и один из них сказал: — Надо его все-таки забрать в номер, а то если здесь оставим на ночь, то простудиться или охранники, в отместку за своих, обосцут…. Ещё утонит — дурак. — И все, сидящие в темноте заржали. — Давай, мужики, понесли его. — Сказал другой голос. — Тиха украинская ночь…. но сало надо перепрятать!!! — Сказал третий голос, и под дружеский хохот, они поволокли тело к дому. — Теперь его состояние не совместимо с чувством глубокого удовлетворения. И я очень этому рад. — Выговорил фразу, победителя, Леонидович. На лавках, дружески захихикали. Арсэн, потянув за рукав, разошедшегося во всю «еврейского порицателя пороков», тихо увлёк его в кромешную темноту боковой аллеи. — Ты не дипломат. — Сказал он. — Дипломат — это человек, который может послать вас «на хер» таким образом, что вы с предвкушением будете ждать эротического путешествия. А ты, правду-матку в глаза рубишь! Понял?.. И прекращай умничать, а то спалимся. — И ухмыльнувшись в темноте, саркастически хмыкнул. — Бог, говоришь, через тебя разговаривает? Есть у меня пару вопросов… Вдруг, в черном силуэте дома, где-то сбоку, открылась маленькая дверь. Вместе со светом в темноту ночи, дверь выпустила на улицу и человека, обмотанного, как римский патриций, туникой через плечё. «Патриций», с опущенной головой и хныкая, как маленький ребёнок, мелкими шажками засеменил к главному входу в здание. Следом за ним, в том же дверном проёме, появилось два улыбающихся, пьяных мужика, которые были обмотаны простынями. Упершись рукой в косяк двери, один из них крикнул удаляющемуся «патрицию»: — Иван Иванович, ну что ты, в самом деле! Ну, чего обиделся?.. Ты не так всё понял! Вернись! — И добавил, тише. — Иди, иди…. «танцор толстожопый». — В смысле? — Поинтересовалась другая пьяная рожа. — Да сидим в парилке, а этот Иван Иванович…. его видно развезло от водки, начал вытанцовывать тут, тряся своим задом и виляя бёдрами…. Все ухмыляются, кривятся. А он поворачивается, и замечает, что у нашего генерала-мента член встал… Так он как завизжит: «У него на меня встал!!!» Хватанул простынь и в двери… Дурак!.. Не понял он суровой мужской шутки!.. А жаль! — Что там? — Крикнул кто-то из сауны. — Это я — почтальон Печкин. Принес журнал Плейбой с заметкой про вашего мальчика. — Заорал человек в проеме дверей. — Сейчас я у вашего мальчика буду измерять… — И в сауне раздался многоголосый дикий хохот. Дверь, ведущую в сауну, закрылась, словно ворота в Содом. Арсэн и Леонидович снова остались сами в темноте алей. — Дааа… — Протянул Арсэн. — Не дворяне!.. А все те же «кухаркины дети», но уже с традиционно больной психикой и с нетрадиционной ориентацией. — Не всякая палка о двух концах — это должны знать наши доморощенные патриции. — Проговорил философски Леонидович. В это время включили свет на территории. Вся местность сразу же преобразилась из филиала замка князя Дракулы, в сказку про лесных эльфов. Правда, эльфы были похожи на объевшихся нектаром бегемотов, и они не порхали на прозрачных крыльях, а слонялись в алкогольном угаре, жужжа друг с другом о политике и о краже госимущества в особо крупных размерах. — Пошли спать, банкир… Завтра с утра поедем к маме прапорщика на шикарной машине. — Сказал Арсэн. — Каким образом? — Есть план. — Может, по ходу, продуктов в номер зацепим, с барского стола?.. Завтра не до этого будет. Я так понимаю, уходить, утром, будем по-английски. — Предложил Леонидович, руководствуясь житейским опытом. — Приниприменнейшим образом, товарищ! — Картавя и пародируя вождя Октябрьской революции, ответил Арсэн. И выставив вперёд ладонь, указывая направление их движения, как в своё время стояли все памятники Ленина, продолжил с той же интонацией. — Спать, спать и еще раз спать, батенька! Завтра утром нас ждут великие дела, а сегодня спать! — Может, вы Владимир Ильич, нам на ночь найдёте, какую ни будь, Надежду Константиновну? — Включился в словесную игру потомок члена РСДРП(б). — Старый ви развратник, а не большевик! — Уже копируя голос Сталина, говорил Арсэн, заходя в дом. — Такие, как ви, «троцкисты», чуть не просрали революцию…. А знаете почему?.. Потому, что ви живёте по принципу: «Не затрахаю, так забрызгаю». Это не по-большевистски! Под эти пародии на бывших вождей, они зашли в дом, собрали со стола в зале на тарелки кучу всякого провианта, и с этим «сухпайком» отправились к себе в номер. Там, быстро приняв водные процедуры, друзья отошли ко сну. Арсэну снилась большая, красивая собака, которая была одета в черный фирменный костюм, ходила на задних лапах и, человеческим голосом, представлялась директором швейцарского банка. Потом, садилась в кресло, и начинала считать горы американской валюты, кидая пачки Арсэну в руки. Но пачки денег не долетали, а в воздухе превращались в огромных навозных мух. Причём, эти мухи были в форме, с погонами на плечах и в хромовых сапогах на всех лапах. Они носились по банку и кричали, что им сказали, будто бы здесь много дерьма. На что, собака смеялась и отвечала, что деньги это и есть дерьмо, такое же, как и сами мухи. Арсэн, с не понятно, откуда взявшейся, мухобойкой в руках носился за мухами и бил их наотмашь. Те орали, плакали, пукали и кричали, что они будут жаловаться самому главному навозному жуку, который сейчас хоть и по уши в своём собственном дерьме, но покажет ёщё всем, как надо любить свою «Родину-уродину»… И этот бредовый сон продолжался до самого утра. Сон Леонидовича был так же, из области сюрреалистичных снов…. Посреди выжженной, оранжевой пустыни, стоял одинокий старый козёл…. Вокруг него суетилось множество странных людей, которые были одеты все по-разному, и на разных языках уговаривали его и куда-то тянули, причём каждый тянул в свою сторону. Присмотревшись, он увидел, что эти люди были представителями разных религиозных концессий и всевозможных партий. Они, то разбегались в разные стороны, каждый по своей тропке куда-то за барханы, то снова прибегали к козлу, и ещё больше причитали и упрашивали его идти с ними. Старый козёл наконец сдвинулся с места и пошёл просто вперёд на вершину самого большого песчаного бархана. Долго взбираясь наверх, кряхтя и отплёвываясь от песка, он с трудом дотянул до вершины и из последних сил заглянул по ту сторону. То что он увидел, поразило его, как гром среди ясного неба…. За бугром была такая же равнина, по которой было протоптано множество разных тропок, но все они сходились у страшного заводского вида строения, на воротах которого транспарантными буквами разных языков, красовалась надпись: «Козлебойня». И всё это время, Леонидович не мог отделаться от мысли, что на всё это он смотрит глазами козла… Утро, к зрителям снов канала «Нэкрозоологического Дискавери», пришло через открытое окно, пением лесных птиц. Сразу же сеанс кошмарных мультиков у спящих прекратился. Было шесть часов утра. — С добрым утром, «совковый Ротшильд»! — Потягиваясь в кровати, прокряхтел Арсэн. — Утро добрым не бывает… — Ответил Леонидович, который продолжал ещё находиться под впечатлением сна. — Перестань… Сегодня великий день! Но сначала, мы позавтракаем! Они быстро умылись, потом съели весь подобранный вчера с банкета «сухпайок», и вышли на свежий лесной воздух. Всё мерзостное содержимое дачи спало мертвецким сном. Друзья, зайдя за угол, подошли, к покрытым росой, черным джипам, внутри которых спали их водители. Выбрав, как могло бы показаться наугад первый попавшийся, Арсэн постучал пальцем по боковому стеклу. Спавший водитель, как робот, в туже секунду принял вертикальное положение и механическим голосом попытался произнести: — Машина генерала… — , но был прерван Арсэном: — Евгений Анатолиевич, приказал доставить нас в райцентр.