Первые ступени упали в населенных районах, отравив гектары почвы токсичными компонентами топлива – сейчас такие мелочи никого не волновали. За минуту вторые ступени разогнали суборбитальную ступень почти до первой космической скорости и тоже отстрелились, чтобы свалиться за пределами российских границ. Мадригайлов, Баскаков и Казаринцев нервно следили, как боеголовки движутся к звездолетам. Операторы, они же «обезьяны», рисовали на стеклянной карте мира непрерывно удлинявшиеся трассы. Мадригайлова раздражало, что Казаринцев без конца дергает себя за ус, но полковник вдруг заметил, что и сам постукивает правым кулаком о собственную левую ладонь. Истекали самые благоприятные минуты для удара ракетно-ядерной дубиной по вражьему загривку. Противник явно не сомневался, что уничтожил главные стратегические средства защитников планеты, поэтому должен был слегка ослабить бдительность. Кроме того, сейчас вокруг звездолетов собралось облако вернувшихся на перезарядку малых корабликов. Офицеры в бункере «Дубравы» надеялись, что в подобной суматохе сотни «Шершней» затруднят обзор локаторам «Великанов». Вероятно, так и получилось. «Великан-1» вообще не заметил «Колыму», и боеголовка рванула в паре километров от корпуса. Огненный шар сжег множество малых мишеней и коснулся звездолета. К этому моменту вторая боеголовка находилась в двухстах километрах от «Великана-2», то есть подлетное время составляло менее полминуты. На звездолете забеспокоились, окружающие большую мишень аппараты заметались, расчищая линию огня. С дистанции около ста километров противник открыл огонь лазерами, но зеркальная обшивка термоядерного блока отражала пучки фотонов. Тогда враг использовал какое-то другое оружие, от которого в двадцати километрах от цели сработал термоядерный заряд царь-ракеты. Облако плазмы, излучая нейтроны, гамма-кванты и СВЧ-волны, продолжало лететь по инерции, расплываясь в пространстве, но все-таки захлестнуло громадного пришельца из межзвездной бездны. «Печора» показала, что «Спирохеты» и «Шершни» падают, но «Великаны» продолжали держать высоту, то есть антигравитаторы внутри кораблей все еще работали. Вздохнув, Мадригайлов приказал выпустить в каждый звездолет агрессоров еще по одной ракете. Оба корабля были повреждены – если не ядерной плазмой огненного шара, то жестким излучением – и совершали необъяснимые маневры. «Великан-1» медленно снижался, двигаясь южным курсом. «Великан-2» судорожными рывками разгонялся в направлении на восток, неуверенно набирая высоту. Уклониться от боеголовок ни одна мишень даже не попыталась. Лишь за две-три минуты до срабатывания боевых частей от каждого звездолета отделились по три-четыре малых, размерами чуть больше «Спирохет», аппарата. Потом тьму ближнего космоса дважды разорвала реакция термоядерного синтеза с последующим распадом ядер кобальтовых «рубашек». Прямых попаданий не было, но при такой мощности боеприпасов промах в километр-другой большого значения уже не имеет. Это как после селедки с молоком: даже клубнику мыть уже не обязательно, да и руки тоже. «Великан-1» был настигнут маневрирующим суб-орбитальным блоком над Центральной Африкой. Взрывом звездолет разломило на несколько кусков, которые долго летели по инерции. Станция в Сары-Шагане сопровождала горящие обломки, потом потеряла из виду, но ЭВМ подсчитали, что инопланетная рухлядь должна грохнуться в Антарктиде. «Великан-2», напротив, двигался с небольшим неравномерным ускорением, удаляясь от планеты. Боевая часть «Колымы-С» догнала мишень на высоте почти семисот километров, огненный шар взрыва зацепил корму звездолета. Пораженный плазменным вихрем и радиацией «Великан-2» удалился от планеты еще почти на тысячу километров, после чего взорвался, как ядерная бомба гигатонной мощности. Старшие офицеры молча смотрели на полковника, словно боялись спросить, что будет дальше. Старику же почему-то вспомнился девиз ракетчиков-стратегов: «После нас – тишина». Космос был практически чист: большие мишени уничтожены, «Шершни» тоже, лишь несколько «Спирохет» болтались в атмосфере, теряя высоту. Шесть спасательных аппаратов, отделившихся от обреченных звездолетов, совершили планирующий спуск и приземлились в разных частях планеты: возле польского Вроцлава, в Аравии, Центральном Китае, в Южной Америке, где-то в штате Канзас и в Намибии. Седьмой, катапультировавшийся с «Великана-1», упал сравнительно близко от мадригайловского хозяйства – в районе Калуги. – По машинам! – приказал полковник. – Со мной танкисты, спецназ и радиохимразведка. В боксах машинного парка стояли на длительном хранении чудеса техники, считавшиеся давно расплавленными в доменных печах. Бронированный антиквариат предназначался для проникновения в эпицентры так и не случившейся войны с использованием ядерных аргументов. Если в «восточном» ряду противоатомных убежищ экипажи не смогли завести Т-80 и БТР-84, то из противоположной линии бункеров неторопливо выползли два Т-10, два ИС-3, четыре БТР-60ПБ и три БРДМ-2. Марш организовали согласно статьям Устава: первыми вышла на трассу головная походная застава, выдвинувшая на дальность прямой видимости дозорную машину. За передовым охранением двинулись танки, а замыкали колонну бронетранспортеры спецназа. Первый час маршрута по далеким от идеала дорогам средней полосы преодолели без особых приключений. Танки шли на средней скорости – километров 25–30 в час. В населенных пунктах вдоль шоссе обстановка тревоги не вызывала: крестьяне работали в поле, трактора и другая сельская техника прекрасно без электроники обходились. Деревенские трудяги забеспокоятся попозже, когда вернутся по домам и обнаружат, что телевизор не работает. Лишь на тридцатом примерно километре участникам вылазки открылась печальная картина. На поле горел пассажирский авиалайнер. Вокруг суетились пожарные, подъехавшие на двух выкрашенных в красный цвет ЗИЛ-131. Проследовав мимо места катастрофы, военные долго и не стесняясь в выражениях поносили пришельцев, ударивших лучом по мирной машине. Впрочем, вскоре Баскаков сообщил по радио, что самолеты – военные и гражданские – падали повсюду в больших количествах. Очевидно, «желтый дым» убил электронику, без которой реактивные красавцы безнадежно теряли управление. Более серьезные проблемы начались на железнодорожном переезде, возле которого собралось десятка два потрепанных офицеров и солдат из уничтоженной саперной части. Выглядели они позорно – словно подрались, изодрав обмундирование в клочья, после чего вывалялись в цементе или штукатурке. Пришлось сделать крюк, чтобы вернуть их в гарнизон, а заодно поглядеть на картину разрушений. Картина впечатлила: неведомая сила – вероятно, «огненный столб» – опустошила территорию бригады, как будто злой ребенок построил игрушечный городок, а затем тщательно разбил молотком все домики, смешав обломки с песком большой совковой лопатой. – Попробуйте найти людей под обломками, – приказал Мадригайлов капитану, старшему по званию среди выживших. – Организуйте палатки, накормите личный состав. Он связался по радио с областным центром и потребовал направить строительную технику на все военные объекты, пострадавшие в получасовой космической войне. Телефонная трубка ответила дрожащим голосом: – Полковник, может быть, вы возьмете на себя руководство? У нас ведь никакой власти нет. Губернатор, его свита и верхушка Заксобрания в Кремле были. – Пусть начальник полиции наведет порядок! – прорычал Мадригайлов. Двинув колонну дальше, он мрачно думал, что подобная растерянность воцарится сейчас по всей стране. Лидеры погибли, армия разгромлена, связь нарушена. В такой неразберихе неизбежно полезут на руководящие позиции всевозможные демагоги, бандиты и прочие проходимцы. Требовались воля и сила, способные собрать страну в кулак – ведь война, возможно, еще не кончилась, и предстоят сражения с инопланетными десантниками. Через пяток километровых столбов колонне встретилось разгромленное подразделение внутренних войск. Эти хотя бы при оружии были, но тоже на грани паники. Полковник строго велел возвращаться в гарнизон, спасать людей из-под обломков, не допустить утечки оружия и боеприпасов. Сработал инстинкт армейской выучки: получив приказ старшего командира, человек в мундире обретает цель и уверенность. – Товарищ полковник, так впереди какая-то хрень с неба навернулась, – доложил лейтенант охранно-конвойного батальона. – В лесу, недалеко. Хрень оказалась разбившимся вдребезги «Шершнем», испускавшим довольно сильную радиацию. Вокруг уже собрались местные жители с явным намерением разломать небесную машину для мелких собственных нужд. Предостережение насчет излучения не слишком напугало колхозников и фермеров, поэтому командир взвода радиохимической разведки равнодушно предупредил: – Дело ваше, только любой, кто подойдет ближе сотни шагов – импотентом станет. – Офицер вернулся в БТР, сказав на прощание: – Детей не подпускайте. Поставьте вокруг колышки и повесьте предупредительные таблички. Деревенские дружно шарахнулись прочь от окаянного места. Слишком уж быстро военные покинули лес – видать, и в самом деле опасно. Ограду крестьяне, конечно, не поставят, но хотя бы появилась надежда, что под радиацию не полезут. Мадригайлову добавилось переживаний – где найти ученых, чтобы исследовать эти трофеи. Надо ведь изучить оставленную пришельцами технику, самим освоить «огненные столбы», построить антигравитаторы… Его размышления были прерваны рапортом дозора. Доклад показался дикостью, но за последние часы Мадригайлов окончательно перестал удивляться даже самым идиотским известиям. – Отходи, – приказал полковник. – Попытаются захватить машины – применяй оружие. – На поражение? – уточнил старший лейтенант спецназа. – Если потребуется. Через четверть часа, выехав из леса, они увидели десантный аппарат инопланетных агрессоров. Приземление получилось жестким, машина врезалась в землю по касательной, переломав деревья и пропахав грунт на протяжении доброго километра. Корабль частично зарылся в негостеприимную планету, но видно было, что он длинный, широкий и плоский, как очень большая грелка или рыба-камбала. Рядом стояли два грузовика, легковушки, автобусы – не иначе, народ из ближних населенных пунктов подоспел поглазеть на небесных гостей. Толпа вокруг «Камбалы» состояла, безусловно, из землян, в том числе вооруженных автоматами полицейских. Некоторые гражданские тоже держали в руках охотничьи ружья. Кто-то выкрикивал через громкоговоритель туристического автобуса: – Солдаты, наш долг – установить на варварской планете власть высшего разума. Отдайте нам оружие, присоединяйтесь к нам. Мы пойдем по миру, мы принесем человечеству правду, мы построим справедливый социум без вражды, без угнетения. Свобода личности – вот единственная ценность, ради которой следует сражаться под предводительством посланцев звездной мудрости, осчастлививших нас посещением… Голос подполковника Казаринцева сказал из ларингофона: – Предатели. Быстро же они продались. – Слишком быстро, подозрительно как-то, – буркнул Мадригайлов. – Для начала раздолбаем корабль, а там видно будет. По его приказу танки и БТР охватили «Камбалу» полумесяцем и пошли на сближение. С шестисот метров дали первый залп, продвинулись на сотню метров и снова выпустили снаряды. Обезумевшая толпа пособников агрессора, нечленораздельно завывая, кинулась в атаку, беспорядочно стреляя из всех стволов. Пули бессильно отскакивали от брони. Кто-то бросился под гусеницы и был раздавлен, других срезали пулеметные очереди. Ренегаты, словно в психической атаке, продолжали бежать навстречу выстрелам – даже те, у кого не было оружия. Танки все ближе подходили к аппарату пришельцев, снаряды пробивали обшивку и взрывались внутри, проделывая метровые бреши. Из пробоин в корпусе «Камбалы» вырывались языки пламени, несколько фигур в скафандрах с большими шлемами выбежали из люков и были убиты выпущенным почти в упор осколочно-фугасным снарядом. Бронебойные, кумулятивные и подкалиберные болванки продолжали втыкаться в корабль, исчезая в отсеках. Прогремел сильный, хоть и не атомный, внутренний взрыв, разворотивший борт корабля – в образовавшуюся пробоину мог бы проехать самосвал БелАЗ. Больше всего Мадригайлов опасался, что снаряды поразят реактор и ядерная вспышка уничтожит все живое в радиусе километров. Однако грибовидное облако никак не появлялось, и танки продолжали всаживать в «Камбалу» снаряд за снарядом. Приблизительно после сотого выстрела, когда танки израсходовали больше половины боезапаса, радио сказало неприятным, непохожим на человеческий голосом: – Перестаньте нас убивать. Прошу сохранить жизни оставшимся. Полковник удивился, но велел выходить без оружия с поднятыми руками. Уже потом он подумал, что у пришельцев могло не оказаться рук, но с этим проблем не возникло. Скафандры существ, считавших себя высшими, были похожи на земные: два рукава, две штанины, одна голова под шлемом с прозрачным забралом. Только пропорции пришельцев отличались от человеческих, а морды – так и не описать приличными выражениями. Впрочем, солдаты на войне прекрасно пользуются табуированной лексикой. Глава 4 Гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход Примерно за два часа до всепланетного кошмара на запасные пути подогнали другой воинский эшелон, увозивший на учения сводный батальон из Ярославля. Плацкартные вагоны для солдат, купейный – для офицеров. На платформах стояли два десятка БТР-82 последних модификаций и три зачехленных танка – судя по силуэтам, не «Арматы», а Т-90 или Т-72. Личный состав высыпал на рельсы, с самой задней платформы скатили полевые кухни, повара принялись кашеварить. Расположившееся в сотне шагов хозяйство майора Глебова гости заметили в первые же минуты, так что вскоре вокруг антикварных танков собрались все офицеры и часть сержантско-рядового состава. Офицеры откровенно ржали, тыча пальцами в старье, и обзывали танкистов «артистами». Потом командир сводного батальона подполковник Ольховский, продолжая посмеиваться, приказал своим подчиненным успокоиться и возвращаться к обязанностям и подразделениям. Особых обязанностей на стоянке у офицеров явно не было, поэтому многие продолжали слоняться вокруг «артистического» состава. Особенно умиляли всех закрепленные на башнях портреты Сталина и Ворошилова. Последнего, впрочем, никто не узнавал, принимая за Ленина, Буденного или Блюхера. Кто-то рассказал к месту анекдот о том, как экипаж крейсера «Блюхер» надраивал только три последние буквы названия, в результате чего всенародное слово из трех букв ярко сверкало в лучах солнца. Все снова заржали, но Витяня Суровегин испортил веселье, напомнив, что крейсер «Блюхер» состоял не в Красном флоте, но в кригсмарине, а в немецком языке это слово пишется несколько иначе. Гости обиделись, опять принялись насмехаться над водителями древней рухляди, но постепенно разошлись, а Ольховский пригласил всех к общему столу – отведать борщ и макароны с тушенкой. Глебовцы не стали отказываться – третий день жили без горячего, но позвали подполковника к себе, потому как в их полупустом вагоне больше свободных мест. В половине третьего, когда кухонный наряд разлил первое по тарелкам, сказали первый тост, потом быстро пролетели второй и третий. Через открытые двери купе Реутов слышал зычный голос Ольховского: – Вы не сильно злитесь на моих орлов. Они ведь не со зла зубоскалили. Пацанва, молодость в анусе свербит. И, конечно, завидуют немного. Вы будете в кино сниматься, а нас везут на литовскую границу. Большие учения намечаются, «Щит Евразии», слышали наверняка. – Что-то говорили по ящику, – неуверенно припомнил лейтенант Гладков, командир Т-26. Глебов поспешил объяснить: – Мы последний месяц не слишком следили за событиями в мире. На полигоне жили, старинную технику осваивали, потом техобслуживание, ну и все такое… Не поверите – только позавчера узнали, что какие-то хмыри из космоса прилетели. – Ну вы даете! – поразился подпол. – Об этом уже неделю по всем каналам орут… Между прочим, через десять минут президент будет разговаривать с инопланетниками. За такое событие решено было выпить, и откупорили последние бутылки. Тут как раз принесли второе, и Ольховский велел солдату наряда привести сюда майора Тимохина с его портативным телевизором. Майору налили штрафную, он включил телевизор, офицеры из коридора заглядывали в командирское купе. На миниатюрном, со школьную тетрадку размером экране собралась вся элита: правительство, бизнес, богема, руководство силовых ведомств. Глава государства нетерпеливо говорил что-то министру обороны, потом радостно воскликнул, что кого-то видит. Радость оказалась преждевременной, ничего интересного не показывали, поэтому Реутов вернулся в свое купе, с аппетитом прикончил макароны, снова вышел в коридор и положил себе добавку из оставленного нарядом судка. Возвращаясь к себе, он мимоходом заглянул к Глебову, но хваленый телевизор майора Тимохина показывал только полосы помех. Не успел Аркадий умять половину тарелки, как снаружи сверкнуло и раздался сильнейший грохот. Самое удивительное, что эшелон доисторических танков не был затронут внезапной атакой, словно загадочный враг побрезговал устаревшими машинами либо вообще не знал об их существовании. Удар непостижимых средств поражения обрушился только на хозяйство Ольховского. Убитыми батальон потерял немногих – почти весь личный состав расположился на травке в большом радиусе от эшелона. Но зрелище все равно получилось жуткое: словно вдоль поезда провели раскаленным паяльником. Разрезанные пополам вагоны и платформы дымились, пламя лизало деревянные части. Особо сильное потрясение Реутов испытал, увидев, как с платформы медленно сползает, опрокидываясь кверху гусеницей, левая половинка распиленного надвое танка. Кто-то крикнул: – Воздух! Бомбят! В небе, однако, никаких летающих аппаратов не было видать, за исключением фанерного драндулета сельскохозяйственной авиации. Из разрезанных танков уже вытекала солярка, огонь подбирался к укладкам боеприпасов. Ольховский орал, требуя немедленно тушить пожары, выносить из огня оружие и боеприпасы.