Глава 1 Я сделал один проход под нижней кромкой облаков, но кроме чёрного дыма и обломков самолёта на склоне видно не было. Кажется, и катапультироваться наш беглец не успел. Самолёт выровнял по горизонту. Теперь есть возможность проконтролировать остаток топлива и принять решение, где садиться. Обдумать случившееся ещё будет время. Сейчас нужно думать о себе. До аэродрома Шинданд далеко, а на топливомере стрелка почти лежит на левой стороне. Кандагар рядом, но… это Кандагар. Там вечно всё через одно место. Надо вспомнить позывной борта, который ретранслировал мне команды с аэродрома. Как там только его позывной? Помню, что цифры шли у него по порядку. Тогда пойдём с самого начала. — 123й, 117му на связь, — запросил я, но в ответ тишина. Я продолжил набирать большую высоту, чтобы хоть до кого-нибудь докричаться. — 678й, 117му на связь, — продолжил я гадать с позывными. На канале пеленгации, который я сейчас использую, навряд ли много экипажей сейчас. Поэтому, транспортник, похоже, ушёл со связи, не продолжив исполнять роль ретранслятора. — 234й, 117му на связь, — ещё раз запросил я. — Ответил, 117й. Все вас ждут, — весело ответил мне радист этого транспортника. Надо же, угадал позывной! На панели загорелась лампа, предупреждающая меня об аварийном остатке. Теперь уже у меня точно нет вариантов. Посадку надо выполнять в Кандагаре. Ещё минуту назад я переживал, что мне пришлось сбить одного из коллег. Пускай он и предатель, но не так-то просто это принять. А теперь волнуюсь за себя. Катапультироваться не хочу — возможно, никогда потом не смогу вновь сесть в кабину. Спина и так в последнее время не радует. — 234й, передайте на Янтарь — цель поражена. Координаты следующие, — ответил я и начал диктовать номера квадратов. — Понял. Передаю, — ответил мой ретранслятор. Взял курс на Кандагар и надо бы уже запросить о готовности принять меня. Переключил на станции канал на стартовую частоту этого аэродрома и начал вызывать наших коллег. — Мирванс, 117му, — запросил я. — Отвечает, Мирванс. — Доброго дня! 117й, «весёлый», иду к вам с посадкой. Остаток аварийный, — доложил я и с опаской стал смотреть на топливомер. Топливо уходило буквально на глазах, а до полосы лететь ещё километров 100. Остаток у меня уже был меньше 500. Но не в первый раз придётся на «ведре» садиться. — 117й, у нас обстрел. Полоса не готова. Сейчас запросим для вас… — начал говорить руководитель полётами Кандагара, но тут же остановился. Прошла минута после того, как не смогли на моём запасном аэродроме что-то решить. Даже курс мне не поменяли. Как шёл вдоль реки, так и продолжаю следовать в Кандагар. Пока они там думают, я решил ещё раз спросить о возможности посадки. — Мирванс, 117му. Есть решение по поводу посадки? Со всеми согласовали? — запросил я, проверяя положение рычага управления двигателем. — 117й, обстрел у нас. Полоса частично разбита. Посадка невозможна, — быстро протараторил руководитель полётами. — Мирванс, 117й иду к вам с посадкой. Своим решением, — твёрдо отвечаю я и начинаю смотреть в наколенном планшете данные аэродрома. Частоты приводных радиостанций выставил. Курсозадатчик на посадочный курс установил. — 117й, посадка невозможна. Следуйте на Янтарь, — продолжал вопить руководитель полётами. Достали эти перестраховщики! Опять со своими обстрелами и поломками полосы. — Мирванс, я 117й, сажусь у вас. Точка! — громко сказал я в эфир. — Рубеж начала снижения. — 117й вас понял, — сказал руководитель полётами и начал зачитывать мне условия на заходе. Особенно было весело слушать, как мне объясняют, с какой стороны у них сильнее стреляют. Затем пошло описание полосы. Вот тут я впервые за долгое время потерялся. — 117й, посадку на полосу рассчитывайте с перелётом 250 метров. Далее на пробеге держитесь левее осевой. После центра полосы правее. Если до третий рулёжки не остановитесь, то держаться строго по осевой. Как приняли? — спросил у меня в эфир руководитель полётами. — Доходчиво объяснили, — не сдержался я от комментариев. Погода была простая. Заходить на посадку в таких условиях одно удовольствие. Но вот полоса в Кандагаре судя по докладу совсем ни к чёрту. Начинаю снижаться. Под собой вижу автомобильную дорогу с вереницей застав. Помню, что у каждой из них было какое-то своё название, а самую дальнюю нарекли не то «Нептун», не то «Плутон». Перелетаю одну сопку. Внизу широкий участок реки Герируд, питающий целую долину. — На посадочной 117й, удаление 10, — подсказал мне в эфир руководитель зоны посадки. Окрестные кишлаки в дыму. Видно, что тут шли тяжёлые бои этой ночью. Начинаю выравниваться. В воздухе висят вертолёты, обеспечивая прикрытие. Приближаюсь к полосе, в ушах зазвучат команды о проверке шасси и закрылков перед посадкой. — Дальний, к посадке готов, — докладываю я и получаю разрешение. Держу обороты чуть выше, чтобы сделать перелёт. Прошёл торец и прицеливаюсь в район рулёжки. Высота 10, скорость 250… касание! Но это лишь половина дела. Хорошо, что предупредили меня о полосе. Здесь не повреждения, а настоящие ямы! Отклонил педаль влево, смещаясь от вытянутой поперёк полосы траншеи. Парировал разворачивающий момент правой педалью, и начал тормозить. Выпуск тормозного парашюта. Торможу, но впереди ещё одна яма. Увернуться не успею, перелететь не получится. Слегка даю педаль влево и готовлюсь к худшему. Подломлю переднюю стойку шасси и клюну носом. Представил, как меня снесёт на грунт, а там можно и на мины уехать. Вот она яма! Подскакиваю, но продолжаю ехать вперёд, зажимая при этом тормоза. Кажется, нужно поблагодарить советских сталеваров, за качественные стойки и пневматики колёс. — Полосу освободил, — сказал я в эфир, сбрасывая парашют на повороте перед подборщиками. Стоянка в Кандагаре практически ничем не отличается от Шинданда. Те же обвалования с размещёнными в них самолётами. К ним выложены рулёжки панелями металлических покрытий К-1Д. Те самые шершавые железные плиты, которыми обычно заделывают дырки в заборах. Здесь ещё и запасную полосу начали выкладывать из этих металлоконструкций, но пока ещё не закончили. Транспортные Ан-12 размещены перед зданием главного терминала аэропорта Кандагар. Выглядит это сооружение весьма эффектно. Несколько огромных панорамных окон с белыми полукруглыми арками, большой перрон для прилетающих самолётов, а также грузовой терминал, который сейчас был не чем иным, как стоянкой военной техники. Само здание испещрено следами от пуль и осколков, а рядом несколько сгоревших машин. В торце полосы капониры с догорающими самолётами МиГ-21 дежурного звена. Видимо, Кандагар подвергся подобному обстрелу, как и мы когда-то на своей базе. Рядом афганский глинобитный домик и пара разбитых автомобилей АПА. Сразу видно, что основной удар пришёлся именно здесь. Как вообще такое возможно, что мы выводим свои войска, оставляя свои части под обстрелами? Кандагар сейчас — наглядный пример, что не всех мы еще духов додавили. На магистральной меня встретил техник, показывающий рукой, куда мне зарулить и под каким углом встать. Остановился и начал выключение, сразу открыв фонарь кабины. Тут же почувствовал прохладный воздух с примесями керосина, дыма и гари. — Здорово, Шинданд! — весело замахал мне техник, поставивший рядом стремянку, когда я снял шлем. — С наступившим, Кандагар, — махнул я и стал отстёгиваться. — Переполошили вы нас. Говорят, у вас там ЧП произошло? — спросил он у меня, улыбаясь своими пожелтевшими зубами с несколькими железными коронками. — Как обычно — всё через одно место, — ответил я, не решившись рассказать об угоне самолёта. Глазами я искал вокруг какой-нибудь автомобиль с суровым и улыбающимся офицером рядом. Сомневаюсь, что особисты не захотят встретиться со мной для допроса. — У вас тоже всё как всегда? Как не запросишь Мирванс, у вас обстрел, — сказал я и пригнулся, услышав характерный гул над головой. Над стоянкой прошла пара вертолётов, продолжая кружить рядом с полосой. — А правду говорят, что у вас там уже и МиГ-29е поставили дежурить? — спросил техник, закуривая сигарету. Рядом с топливозаправщиком, достав при этом пистолет и вставив его в заливную горловину. Всегда знал, что советские техники самые бесстрашные! — Такие самолёты у нас имеются. Наш полк должны пересадить на них в этом году, — ответил я, сжимаясь от холода. В кабине после такой воздушной драки я насквозь пропотел. А здесь погодка не самая курортная. Ещё и ветер, задувающий за шиворот и в уши.