– И зачем вам дрова? Дед отвечает: – Как зачем? Печь топить. – И протягивает топор. – Держи. Мне нельзя, спина. А тебе в самый раз. Эх, дед, ты меня совсем не знаешь! Нашел чем испытать. – А показать? – Осведомляюсь. – Эх, городская молодежь, – ворчит Жаров. Берет топор, чурку колет – на примере показывает. А я улыбаюсь. Пошутил и хватит. Забираю топор, принимаюсь за дело. Дед дает распоряжения, я делаю все остальное. Абстрагируюсь. Вспоминаю свое детство, своего деда. Как он учил меня дрова рубить… В какой-то момент замечаю подошедшую Аврору, о чем-то шепчущуюся с дедом. По мимики понимаю, явилась заступница моя! Рублю дрова и краем глаза наблюдаю, чем дело кончится. Аврора повышает слегка голос: – Деда! В ответ категоричное: – Все, не мешай. – Деда, ты самодур! – шипит она. А потом смотрит на меня. – Но-но, поговори мне еще! – грозит ей дед. Я усмехаюсь. И работать продолжаю. Аврора уходит помогать Лидии Васильевне, но наблюдает за мной из кухонного окна. Дед садится на скамейку, закуривает. Вспоминаю, что ему нельзя. Не удерживаюсь от сарказма: – Больше не боитесь? – Чего мне боятся? – спрашивает, щурится, делает затяжку. На пороге возникает его жена. – Егор, может быть, кофе? – спрашивает она. А в руке заготовленная для предстоящей варки турка. Дед ворчливо тушит сигарету. Отдает ей пачку. Напоминает: – Кофе тебе пить нельзя. – Кто бы говорил, – отвечает и спрашивает меня: – Егор? – Спасибо, но сегодня тоже воздержусь от кофе. Не хочется сомускать уважаемую Лидию Васильевну, раз ей нельзя. А вот сигаретку бы я выкурил… Тешу себя «коварными» мыслями, снова принимаясь колоть дрова. Разогреваюсь, скидываю верхнюю одежду, перекатываю чурки, рублю. Знаю, что Аврора из окна за мной наблюдает, видом моим наслаждается: щеки раскраснелись, глаза горят… Не были бы здесь опекуны, прижал бы к себе, зацеловал… Через час дед стал учить меня укладывать поленницу. Изображаю полное незнание, как это делается, про себя забавляюсь. Наконец собираю последнюю охапку дров, а дед меня останавливает: – Эти в котельную отнеси! Разворачиваюсь и иду на цокольный этаж. Скидываю дрова на пол, осматриваю визуально отопительную систему. Присаживаюсь на корточки перед отопительным котлом. Ну вот, так я думал: не нужны тут дрова. – Что и требовалось доказать, – бурчу и слышу легкие шаги. Знаю, что Аврора. Оборачиваюсь и осуждающе задаю вопрос: – Ну вот и что это? – Прости. – Не сдерживает улыбки. – Но ты ведь и сам догадался сразу, что дедушка тебя дурит. Знал. Хотелось покрасоваться. Но не собираюсь просто так уступать. Выставляю вперед ладони, на которых теперь мозоли. – Зато как ты сексуально, прям горячо, выглядел за работой! – улыбается Аврора. Заигрывает. И я не прочь «поиграть». Встаю, подхожу: – Да? Она голову задирает, на меня смотрит. Глаза жарким огнем горят. Признается: – Я наслаждалась зрелищем, наблюдая за тобой. – Что ж, – обнимаю одной рукой, притягиваю к себе близко. Очень близко! – Могу предложить другой способ наслаждения, – шепчу с хрипотцой у самых ее губ. От ее реакции у меня по телу прокатывает жаркая волна. – Какой? – с желанием шепчет. – Традиционный… – накрываю ее губы страстным поцелуем. Она стонет, отвечая. Наконец-то! Целый день ловил себя на мысли, что этого мне не хватает… Подхватываю ее за попу, усаживаю на стиральную машину, задираю ее футболку. Руками, губами поочередно касаюсь ее груди… А она расстегивает пряжку моего ремня, затем ширинку… И мне сносит крышу… Первоначально слышу, как звонко падает ведро. Затем мат деда. Оглядываюсь и вижу его и Лидию Васильевну. Аврора соскакивает со стиральной машины, прячу ее за своей спиной. Рассерженный дед делает решительный шаг в нашу сторону, но Лидия Васильевна хватает его за плечо. Аврора же успевает поправлять одежду. – Ширинку застегни! – рявкает дед. Смутить меня раньше никому не удавалось. Сейчас как бы удалось… Отворачиваюсь, привожу себя в надлежащий вид. Встречаюсь взглядом с Авророй. Она одергивает край футболки. Щеки горят. Комедия положений! Мы же взрослые люди, не подростки… Кашлянув, твердо и уверенно произношу: – Иван Анатольевич, мы взрослые люди. А вы относитесь к Авроре, как к ребенку. Деду же на мои слова плевать. – Вначале вместе жить начните, как положено, а уж потом «притиркой» занимайтесь! Открываю рот, чтобы ответить, но сдерживаюсь. Я Авроре обещал. Она глубоко вздыхает, берет меня за руку, переплетаем наши пальцы. Затем решительно смотрит на опекунов и говорит: – Мы уже живем вместе. Опекуны, конечно, в шоке. А я смотрю на Аврору и рад ее признанию. – Живете?! Сожительствуете! – тем временем кипит дед. – И как это ты так быстро все провернул? – предъявляет мне. Меня с ответом опережает Лидия Васильевна: – Ваня! Не малые детки, сами знают, что делать! – И ты туда же! – Смирись уже! Дед пыхтит. Пинает ведро. – В моем доме спать будете раздельно! – рявкает, прежде чем уйти. И Лидия Васильевна следует за ним. Смотрим с Авророй друг на друга. А на душе становится легко! Взъерошиваю волосы и смеюсь. И Аврора тоже. Ужин проходит в тишине. Я и Аврора сидим за столом рядом, напротив нас хмурый дед, сбоку Лидия Васильевна. Поужинав, дед также молча встает и уходит в кабинет. Лидия Васильевна улыбается, встает. – Ну вот, пошел чистить свой арсенал. Егор, если что, двери комнат у нас не замыкаются, – говорит она и оставляет нас наедине. С вопросом смотрю на Аврору.