Она поднялась по Пятой спице Кольца Б к стержню, где ей было дано разрешение войти в транзитный туннель, а потом, очутившись в микрогравитации туннеля, подтянулась по выступам в стенах, пока не добралась до спицы Кольца А. Просто сесть в передвижное отделение, которое доставило бы ее на это расстояние, она отказалась, чтобы собственными мышцами прочувствовать, как далеко друг от друга располагались кольца. Это было недалеко – сопоставимо с длиной одного биома. Перейдя по Пятой спице Кольца А, Фрея оказалась в Тасмании, где поселилась в прибрежной деревне под названием Хобарт – здесь тоже промышляли ловлей лосося. Работа на такой фабрике, как здесь, была ей хорошо знакома, поэтому там она и устроилась. Параллельно Фрея работала в столовой и снова знакомилась с людьми, записывала их истории и мнения. Теперь она была более обстоятельной и организованной, составляла схемы и таблицы и пользовалась ими, хотя без какой-либо теоретической основы ее исследование было несколько расплывчатым и, вероятнее всего, могло бы стать полезным разве что кому-нибудь другому. Например, кораблю. Люди по-прежнему встречали ее с радостью и по-прежнему рассказывали истории об искусных починках и спасениях Деви. Им также не нравилось жить среди ограничений и запретов. Они также жаждали прибытия в новый мир, где можно было бы расправить крылья и взлететь. И этот час был близок. Далее – на север, в Тасманию; потом на поразительные скалы Гималаев; фермы Янцзы; Сибирь; Иран, где Деви когда-то обнаружила протечку в дне озера, которую никто другой бы не заметил; Монголия, Степи, Балканы, Кения, Бенгалия, Индонезия. Во время своего путешествия она заметила Бадиму, что Старый свет более обустроен, более населен. На самом деле это было не так, но, вероятно, так ей казалось из-за ее проекта и того, как она специально старалась встретиться с каждым жителем каждого биома. К тому же она обычно жила в городах, работала в столовых и лабораториях, а на безлюдных полях бывала редко. И задавая все больше вопросов, теперь она могла обставить это не как интервью, а скорее как неформальные беседы. Это позволяло ей извлекать больше информации, вызывать больше чувств, налаживать более тесную связь, но так становилось тяжелее придерживаться схемы. Она по-прежнему обходилась без теории, так что исследование она вела не всерьез – ей просто было интересно узнавать людей. Социология была поддельной, зато контакт – настоящим. Люди, как и прежде, любили ее, хотели, чтобы она осталась, чтобы была с ними. И занялась с ними сексом. Часто Фрея соглашалась. Поскольку все были бесплодными – за исключением тех, у кого длился разрешенный детородный период, – контакты часто получались случайными и не имели последствий. Изменились ли при этом эмоциональные связи – вопрос оставался открытым и, к слову, довольно часто обсуждался. Но никаких твердых выводов, похоже, сделать не удавалось. Ситуация менялась из поколения в поколение, но всегда вызывала интерес. – Тебе стоит быть с этим осторожной, – предостерег ее однажды Бадим. – А то я слышу, ты оставляешь след из разбитых сердец. – Это не моя вина, – ответила Фрея. – Я просто живу настоящим, как ты сам мне сказал. Но однажды вечером у нее случилась странная встреча. Она познакомилась с мужчиной, старше ее, который уделял ей пристальное внимание, завлекая и обвораживая ее. Они провели ночь в его комнате, занимаясь сексом и ведя разговоры. Затем, когда солнцелиния осветила восточную сторону потолка, залив Балканы «розовоперстым рассветом», он сел рядом с ней, провел рукой по ее животу и сказал: – Ты существуешь благодаря мне, девочка. – Что ты имеешь в виду? – Без меня тебя бы не было. Вот что я имею в виду. – Как это? – Я был с Деви, когда мы были молоды. Мы были вместе, в Гималаях, мы там работали и лазили по горам. Собирались пожениться. И, как это бывает, я хотел иметь детей. Думал, в этом и есть смысл брака, а я любил ее и хотел увидеть, что у нас может получиться. И я получил себе разрешение, прошел все курсы и прочее. Я немного старше ее. Но она все говорила, что еще не готова, что не знает, когда будет готова, что у нее еще много работы, что она не уверена, будет ли вообще когда-нибудь готова. Вот мы и ссорились из-за этого, еще до того, как поженились. – Может, это было как раз подходящее время, – предположила Фрея. – Может быть. Как бы то ни было, мы поссорились, и она уехала в Бенгалию, а когда туда приехал я, она сказала, что между нами все кончено. Она познакомилась с Бадимом, и на следующий год они поженились, а вскоре после этого я узнал, что у них родилась ты. – И? – И я думаю, это я подал ей идею. Заложил в голову. – Это странно, – сказала Фрея. – Думаешь? – Да. И я не уверена, что тебе следовало со мной спать. Вот это и странно. – Это было давно. Вы разные люди. К тому же я подумал про себя: не будь меня – не было бы тебя. Поэтому мне так хотелось. Фрея покачала головой. – Это странно. – На всех женщин на этом корабле идет сильное давление – все должны иметь как минимум по одному ребенку, а лучше двоих. Классическая норма замещения – два ребенка на одну женщину, и все направлено на то, чтобы численность населения оставалась постоянной. Поэтому если женщина отказывается рожать двоих, то какой-нибудь другой придется родить троих. От этого возникает сильное напряжение. – Я этого не чувствую, – призналась Фрея. – Да, но еще почувствуешь. И когда это случится, я хочу, чтобы ты подумала обо мне. Фрея отодвинула его руку, встала и оделась. – Подумаю, – сказала она. Стоя в утреннем свете, она попрощалась с мужчиной и вышла на Площадь Конституции в Афинах, а потом села на трамвай до Найроби. Когда она сошла, у будки на углу стоял Юэн и наблюдал за ней. Она подбежала к нему и, заключив в объятия, поцеловала в макушку. Для нее это было в порядке вещей – ведь никто не мог сравниться с ней по росту. – Я так рада тебя видеть, – сказала она. – Со мной только что произошло что-то странное. – Что случилось? – спросил он встревоженно. Пока они шли из города в сторону саванны, где Юэн работал уже несколько сезонов, она рассказала ему о произошедшем и передала последние слова мужчины. – Как-то даже противно, – сказал Юэн, когда она замолчала. – Пойдем поплаваем и смоем следы рук этого мужика с твоего прекрасного тела! Мне кажется, тебе нужно, чтобы кто-то другой оставил на тебе свои отпечатки, и здесь я к твоим услугам! Она рассмеялась, и они направились к пруду, о котором знал Юэн. – Если Деви когда-нибудь узнает об этом, – проговорила Фрея, – интересно, что она сделает? – Забудь об этом, – посоветовал Юэн. – Если бы кто-нибудь знал обо всем, что происходит, наступил бы настоящий хаос. Лучше забудь и двигайся дальше. * * * Деви: Корабль. Описывай что-нибудь еще. Не забывай, что есть и другие. Переключай свое внимание. * * * Арам и Делвин приехали в небольшую школу в Олимпии, был обычный дождливый день. Находилась эта школа в горной местности, возле самой солнцелинии. Перед ее зданием высились тотемные столбы. Были здесь и камни предков, как в Хоккайдо. Зайдя внутрь, они встретились с директором, их другом по имени Тед, и тот провел их в пустое помещение, заставленное одними кушетками. Большое панорамное окно покрывали дождевые узоры, смазывавшие вид на зелень снаружи. Они сели, и вскоре учитель математики, их подруга по имени Эдвина, привела высокого худенького мальчика. На вид ему было лет двенадцать. Арам и Делвин поднялись, чтобы поздороваться с Эдвиной, и она представила им мальчика. – Джентльмены, это Джучи. Джучи, поздоровайся с Арамом и Делвином. Мальчик пробормотал что-то, уставившись в пол. Мужчины пристально смотрели на него. – Привет, Джучи, – сказал ему Арам. – Мы слышали, ты хорошо управляешься с цифрами. А мы любим цифры. Джучи поднял голову и посмотрел ему в глаза, вдруг заинтересовавшись. – Какие именно цифры? – Любые. Особенно комплексные числа, в моем случае. А Делвину более интересны множества чисел. – Мне тоже! – выпалил Джучи. Они сели и заговорили. * * * Описательный отчет сконцентрирован на ярких личностях, что порождает проблему искаженного представления за счет игнорирования общих сведений. В изолированной же группе – и тем более этой, самой изолированной группе всех времен, по сути, группе изгнанников, навечно отрезанных от остального мира, – несомненно, важно каким-либо образом отметить, что протагонистом является сама группа, а также ее инфраструктура – в той степени, насколько она существенна. Поэтому следует сказать, что на Тау Кита сейчас летело 2 224 пассажира (с начала процесса описания родилось 25 человек и умерло 23): 1 040 женщин, 949 мужчин и 235 человек, объявивших себя вне стандартных представлений о гендере. Средний возраст составляет 34,26 года, средняя частота биения сердца – 81 удар в минуту, среднее давление крови – 125 на 83. Среднее количество мозговых синапсов по оценке выборочной аутопсии – 120 триллионов, а средняя продолжительность жизни – 77,3 года без учета данных младенческой смертности, которая по статистике составила 1,28 умерших на каждые 100 000 родившихся. Средний рост мужчин составил 172 сантиметра, женщин – 163 сантиметра; средний вес – 74 килограмма у мужчин, 55 килограмм – у женщин. Это относительно населения корабля. Стоит также добавить, что средние показатели веса, роста и продолжительности жизни снизились примерно на 10 процентов в сравнении с первым поколением пассажиров. Данные изменения могли быть вызваны эволюционным процессом, известным как островной эффект. Общее жилое пространство биомов составляло приблизительно 96 квадратных километров, из которых 70 процентов приходилось на сельскохозяйственные угодья и пастбища, 5 – на города и жилища, 13 – на водоемы и 13 – на охраняемые заповедники. Хотя на основном корпусе звездолета имелись шлюзы для малых ремонтных кораблей – все они располагались на внутренних кольцах, а крупнейшие стыковочные узлы были на носу и корме стержня, – при каждом выходе в космос корабль терял в открытых доках небольшое, но заметное количество летучих веществ. Поскольку источника пополнения запасов до прибытия в Тау Кита, эквивалентного облаку Оорта, не было, пассажиры, покидавшие корабль только при чрезвычайных обстоятельствах, стремились таких потерь избегать. Один малый тройной шлюз во Внутреннем кольце Б регулярно использовался для выходов людей в скафандрах, в том числе представителей палеокультуры Лабрадора. В различных частях корабля работало 2 004 589 камер и 6 500 000 микрофонов, расположенных таким образом, чтобы записывать изображение и звук почти во всем его внутреннем пространстве. Снаружи также велось видеонаблюдение. Все записи хранились в компьютере корабля и архивировались по годам, дням, часам и минутам. Кто-нибудь мог открыть все эти глаза и уши корабля и ознакомиться с содержанием его памяти. Это, конечно, метафора. * * *