Они вышли. Она закрыла дверь на оба оборота ключа и в дополнение на задвижку. Все правильно. Инструкцию выполняет. Можно будет и в звании повысить, и даже в доверии. Пришел лифт. В этот раз, на удивление, его никто не заклинил. Вышли из лифта, вышли из подъезда. Дверца машины распахнута услужливым водителем. Водитель незнакомый. Нет таких цыганистых среди водителей управленческого гаража. Этого следователь может не знать, но опер со всеми водителями ездил, кроме разве что закрепленных за персональными машинами. Помогая затащить себя в ловушку, Александр сел на заднее сиденье так, чтобы ему было очень неудобно доставать пистолет из кобуры, а им очень удобно это сделать – достать именно из его кобуры. – А куда мы едем-то, – спросил он через пять минут утомительного молчания. – Нам поворачивать надо было... Куда едем? Рука попробовала потянуться к кобуре, но тут же чужой ствол уткнулся ему в бок. – Не беспокойся, капитан, приедем... Вторая рука, очень длинная и ловкая, перетянулась через шею, через плечо и вытащила из кобуры газовый пистолет. Только не поймут они, что это газовый, если обойму вытаскивать не надумают. Они не надумали. Сидоров убрал пистолет капитана себе за пояс на спине. – Так-так... – только и сказал Басаргин. – И кто вас втравил в это дело, мужики? – Не твоя, капитан, забота. Посиди молча. Ты вчера дружка нашего водителя подстрелил. Он обидеться может и монтировкой тебя огреет... Ох, и злой он мужик... Водитель хохотнул от злости. Куда едут, Александр уже понял. Волгоградский проспект... И едут не быстро. Ни один мент не подкопается к такой осторожной езде. Хладнокровие похитители дома не забыли. И давно бы уже до места добрались. Только в середине дороги застряли в пробке, через пару кварталов в следующей. В остальном путь лежал нормально, ровно и без ухабин. Молчание в машине не угнетало. О чем говорить с этими парнями, которые толком не понимают, что они делают, и не могут отвечать за поступки тех, кто их послал. А послал их с подачи, конечно же, Лысцова цыган Роман – так понял Басаргин представление водителя. Или все вместе послали. И цыгане, и чечены, и азеры, и... кто там еще соберется сегодня. Хочется надеяться, что Стас-химик в эту компанию не входит. Иначе может получиться неприятность... Единственная из возможных неприятностей, если Александр просчитал ситуацию правильно. Но ему показалось, что он правильно просчитал. Править балом будет Руслан Салдуев. Даже если Али не захочет этого, все равно Салдуев будет руководить всеми действиями, и последнее слово останется за ним. Салдуев рассчитывает завтра иметь в своем распоряжении «тибетца». Упустит он возможность устроить взрыв в здании ФСБ? Да о такой удаче только мечтать можно. Капитан с авторитетом не из последних в его руках. Он даже пальцем тронуть капитана не разрешит. Чтобы, не дай-то бог, синяка на «фотокарточке» не осталось. А то могут возникнуть завтра ненужные вопросы, которые станут помехой. Не получилось со взрывом генерала Сомова – техника подвела. Хорошо, что Салдуев предварительно не похвастался предстоящим актом. А теперь Басаргин сам предложит ему такую возможность, которая Руслану и не снилась... Машина заехала во двор двухэтажного здания. Двор огорожен высокими листами профнастила. С этой стороны, откуда подъехали, непонятно – казино это или нет. Но Басаргин хорошо запомнил карту космической съемки Москвы. И не потерял ориентацию. Они приехали именно в казино. Охранник в черной униформе закрыл за машиной ворота. Машин здесь собралось много. «Волга» выглядит среди них неприличной телегой. И с трудом ей нашлось место рядом с самым забором. – Не суетись и бежать не надумай... – голос у Сидорова громкий. – С тобой только побеседуют. Хорошо будешь себя вести, вернешься, как жене обещал, утром. Даже раньше. – Я тебе даже пистолет верну, – пообещал Сидоров. Капитан остался невозмутим. Как бежать, если ворота уже закрыли. Но для приличия он на ворота и на охранника все же посмотрел. Пусть считают, что привезли его сюда силой. Открылась дверь. Лестница простая, совсем не напоминающая потайной ход, привела на второй этаж. Длинный коридор. В конце коридора красивая филенчатая дверь. Иванов постучал. – Да-да... – голос Али. Дверь открылась. Басаргина втолкнули в большой кабинет. Здесь после ярко освещенного коридора полумрак. Руки пленнику не связывали, и потому Александр скрестил их на груди. – Так это и есть тот капитан, который показывает авторский выстрел? – спросил округлый, как бочка, цыган в белом костюме и яркой цветастой рубашке. Цыганский вкус определяется сразу. – Это он и есть, Роман, он и есть... – Басаргин ответил с достоинством. – Так ты меня знаешь? – цыган удивился откровенно. – А кому я еще могу понадобиться? – Кому-то можешь и еще, – сказал человек небольшого роста, с лицом хитрым и со змеиным немигающим взглядом, обладатель сломанного носа – очевидно, последствия занятий боксом. Александр узнал голос Султана. – Тебя я не знаю. У нас с тобой не может быть дел. Оставался Али, но Али молчал. К сожалению, в кабинете не оказалось Руслана Салдуева. Таким образом, план Басаргина мог и сорваться. – Напрасно ты меня не хочешь знать. Напрасно. Потому что именно мне ты понадобился... Очевидно, по просьбе Лысцова, понял капитан. – Мне очень хочется с тобой поговорить. Но вопросов у меня немного. Только один. Если ответишь, то просидишь в подвале до утра, а утром я тебя отпущу. Обмануть неверного – признак доблести правоверного. Один из принципов Джохара Дудаева. Азеры взяли для себя принципы чечена. Пусть потешатся. – Я слушаю твой вопрос. В этот момент постучали в дверь. – Да-да... – крикнул Али. – Привезли уже? – голос Лысцова. Но майор ведет себя здесь скромно. Он так и остался стоять у двери, не решаясь пройти ни на шаг вперед. – Кто дал санкцию на арест Лысцова? – вопрос Султан задает напористо, с нахрапом. – Директор ФСБ, – не мигнув, соврал Александр, сознавая, что подписывает этим приговор майору Лысцову. – Директор ФСБ? – переспросил Лысцов из-за спины. – Ты хочешь сказать, что с такой мелочью ходил к директору, и он тебя с распростертыми объятиями принял и тут же дал санкцию? Майор тоже понял ситуацию и желает за свою жизнь драться. Если санкцию дал директор, никто не в силах подойти к нему. Охрана не подпустит. Слишком большая величина. – Примерно так. Только я ходил не с такой мелочью. Я вчера, как ты знаешь, написал рапорт об увольнении. Жена ставит условие: или – или... Мой начальник отдела полковник Баранов в ситуацию вошел с пониманием, рапорт подписал, пошел с ним к директору. Должно быть, Баранов говорил обо мне много хорошего. Именно в этом я вижу причину дальнейшего. Директор вызвал меня для беседы. Я вынужден был рассказать всю ситуацию. Обойти стороной тебя никак не мог. Директор не санкцию дал, а приказ. – Почему же тогда не сразу? Почему только вечером? – еще одна попытка схватиться за соломинку. – Потому что в отделе собственных расследований стали записывать твои телефонные разговоры, чтобы идентифицировать твой голос с тем, которым ты говорил с аппарата моей квартиры. Данные должны быть только к вечеру. – И что директор? – спросил вдруг Али. – Он сильно заинтересовался этим делом? – Не сильно. Дело пустяковое, хотя и неприятное. Но такие случаи уже бывали. – А рапорт? Подписал? – Али допытывался, и Басаргин понял, что рыба пробует наживку. – Он дал мне срок до завтра. Завтра в двенадцать часов ждет меня для окончательного разговора. – Это очень интересно... – сказал Али. – Если дело обстоит так, мне придется добровольцем к Басаеву идти... – наигранно засмеялся Лысцов. На самом деле ему не до смеха. Он просто предлагает, и просит, и молит не убивать его, а отправить в Чечню, где он будет воевать против своих же бывших товарищей. Взгляд Али презрительный. Он молчит, что-то соображая. – Выйдите все, – вдруг скомандовал таким тоном, что никто не решился возразить. – Капитана оставьте. Галиахмет, останься... Короткая волна невнятного шепота, переглядывание. Но все вышли. Дверь закрылась. И Басаргин понял, что рыбка клюнула. А скоро и совсем заглотит червяка. Али достал «сотовик» и набрал номер. – Это Али. У меня тут есть один любопытный парень... Капитан ФСБ. Завтра в двенадцать его принимает директор ФСБ. Тебя такой человек не интересует? Ты же хотел передать письмо... Хорошо. Он подождет тебя до утра. Али убрал трубку. – Тебе повезло, капитан. Сегодня должен был умереть или ты, или Лысцов. Умрет он. А утром мне принесут письмо для директора ФСБ. Ты сможешь передать его? – Что за письмо? – все понимая, Басаргин продолжал разыгрывать из себя человека осторожного. – Это письмо из Чечни. Боевики пишут письмо директору ФСБ о том, как им не дают сдаваться федералам. Их просто уничтожают сами федералы. Несколько таких писем уже было отправлено раньше. Судя по всему, ни одно до адресата не дошло. – Я передам такое письмо, – он сказал твердо и с достоинством. – И дашь мне слово, что забудешь сюда дорогу. Впрочем, ты слово не нарушишь и совсем по другой причине. – По какой? – Утром ты застрелишь Лысцова. Сам. Скажи, тебе очень этого хочется? – Мне очень этого хочется. – А мы снимем расстрел на пленку. Продемонстрируешь нам авторский выстрел. Согласен? – Согласен. Я пообещал убить убийцу подполковника Елкина. И я это сделаю. Сказано красиво. И даже при том, что настоящий убийца, а не его помощник-наводчик, стоял сейчас за спиной Басаргина. Александр узнал его с первого взгляда. – Вот мы и договорились. А до утра посидишь в подвале. Там шумно, но не сыро. Лысцову я дам напоследок возможность выиграть много денег. Пусть порадуется в последний раз. Басаргин понимал, что Али блефует. Красиво говорит, но в разговоре этом нет ни слова правды. Может быть, он и заставил бы капитана расстрелять майора. Но говорит он об этом только для того, чтобы снять подозрения у капитана. Иначе капитан может не поверить, будто его отпустят после того, как он увидел здесь множество знакомых лиц. – Галиахмет, отведи капитана в подвал. А чтобы он не бегал много по камере, прицепи его к трубе, – Али Алимханов достал из ящика стола блеснувшие хромом наручники и передал Галиахмету. – И отправляйся к Руслану. Вам пора ехать... Подтверждением предыдущей мысли стало и то, что Галиахмет, вытащив пистолет из кобуры с правого бока – левша, повел Александра не через общий коридор, а снял книгу с полки, нажал на что-то, и в стене открылась дверь. Все они уверены, что капитан забудет все, что ему прикажут забыть, и не стесняются показать то, что показывать посторонним нельзя.