Черт возьми, какая я дура. – Сейчас, подожди, – Иван застегивает брюки, меня вытирает своей белой рубашкой, – иди ко мне, черт, прости. – Я не хочу, – отталкиваю его от себя, – мне нужно одеться. Проигнорировав лифчик и трусы, натягиваю на себя платье, хватаю сумочку и иду на выход. – Юль, подожди, – он пытается схватить меня за руку, но я выскальзываю. Выбегаю в дверь и несусь по коридору, там врезаюсь в толпу танцующих. Иван теряется где-то за мной, его голос я больше не слышу. На улице прыгаю в такси, которые только что высадило пассажиров. Водитель даже не возражает, видя меня заплаканную, лишь спрашивает адрес. Не понимаю, что со мной случилось. Внутри словно что-то сломалось. Я слишком глупая и в глубине души верила, что у меня будет не так. У нас с Иваном. А оказалось… просто секс с парнем, с которым у меня нет будущего. Дома, закрыв дверь, оседаю на пол. Я Ивана ненавижу, вот и все! На внутренней стороне бедер немного запекшейся крови. На животе платье прилипло к коже. Еле собираю себя и отправляюсь в ванную. В зеркало смотреть страшно, поэтому не делаю этого. С ног до головы обливаюсь гелем для душа, тру тело, смываю косметику, потом заворачиваюсь в халат и бреду на кухню. Параллельно слышу трель дверного звонка. Игнорирую. В кухне наливаю себе кофе, бросаю тупо две таблетки успокоительного и выпиваю залпом. Ненавижу! – Юля! – доносится из окна. – Юля, открой! Не буду отвечать. Не хочу и не буду! Ненавижу! Окрутил меня, дуру такую, соблазнил, играл в свои сексуальные игры. И что в итоге? Девственности в каком-то клубе лишил. Все, что хотел, то получил! Что ему ещё от меня надо?! Съеду сама и черт с ними с деньгами за долгосрочную аренду. Пусть трахает своих баб за стеной сколько хочет, мне плевать! – Юля, – раздается совсем рядом со стороны открытого окна. Вглядываюсь в ночь, ничего там не видно. На моем подоконнике поочередно появляются две загорелые ладони и светлая макушка. Слышатся натужные выдохи с матами. Иван подтягивается, перебираясь в мою квартиру. Не пустила в дверь, он просто взял и вошел в окно!!! – Ты с ума сошел?! – Я в шоке. Тут пятый этаж, он мог соскользнуть и разбиться. Прямо под моими окнами переломать себе ноги или свернуть шею. Кошмар! – Юля, я идиот, – надвигается на меня, вытирая содранные ладони друг о друга. В глазах тревога и растерянность. – Прости. – Иди отсюда, – указываю на дверь из кухни, – и больше не появляйся! – Юль, никуда я не пойду, – подходит вплотную и обнимает, – хочешь ударить – ударь. Я заслужил. Со всей силы бей. – Не буду я тебя бить, идиот! – Кулаком бью его в плечо несколько раз. – Бабник чертов! Псих! Проваливай! – Заслужил, – поднимает меня на руки, как ребёнка, и садится со мной на хлипкую скрипящую табуретку. – Что тебе ещё надо? Проваливай! Со мной тебе больше ничего не светит! Иди в свой клуб, там таких дур много, – вновь начинаю всхлипывать. Держусь, но слезы наполняют глаза, мешая нормально видеть. – Прости, – говорит спокойнее, – я приревновал и повел себя, как полный идиот. – Идиот! Я расторгаю нашу сделку, не буду никого для тебя изображать. И съезжаю. Сама. Зарываюсь лицом в основание шеи Ивана, прижимаюсь к такому теплому и большому, такому успокаивающему. Слезы брызжут из глаз, заливая его майку. – Ненавижу… – Заслужил, Юля, заслужил. – И никакого секса у нас больше не будет. Никогда. Я тебя с твоим бревном к себе не подпущу. – Понял. – Так что иди и ищи себе… – Не пойду, нет. Мне с тобой нравится. – Бабник! – Больше не буду им, Юля. – Врун! – Нет, я докажу. – Пффф. – Докажу. В объятьях Ивана слишком тепло и уютно, сил моих нет его оттолкнуть. Это не навсегда, я слабая, расстроенная женщина. Уже женщина! Просто минуточку так посижу, успокоюсь. Затихаю, вдыхая запах его кожи. Мне приятно чувствовать его руки на своей спине, тихой шепот возле уха, лёгкие поцелуи в волосы. Это вообще ничего не значит. Я как была злая на него, так и буду. Завтра же перееду от этого прыгуна по карнизам. А пока пусть покачивает на руках и успокаивает, мне так легче. Глаза постепенно закрываются, и я проваливаюсь в сон. Периодически просыпаюсь ночью, и каждый раз сильные руки меня удерживают, к горячему телу прижимают, давая понять, что я не одна, а с ним. Все хорошо. Утром просыпаюсь по будильнику одна. Не успеваю опомниться, как из кухни доносится звук разбитого стакана и ругань Ивана. Что он там делает? Медленно поднимаюсь, отслеживая свои ощущения. Внизу живота остался лёгкий дискомфорт. Заворачиваюсь в халат, потому что спала я голой. Не буду об этом думать, совсем. Иду на кухню, где меня встречает взлохмаченный Иван в трусах и с деревянной лопаточкой. – Доброе утро, что ты делаешь? – Завтрак, – он разворачивается к плите. Замечаю там огромную сковородку с десятком яиц, брокколи и сосисками. – Садись, только аккуратно, я стакан разбил. – Вижу, – прохожу мимо осколков и забираюсь на стул с ногами. Удивленно наблюдаю за передвижениями Ивана по кухне. Он убирает осколки, моет руки, принимается за нарезку салата. – Не знала, что ты умеешь готовить. – Это мой максимум, – на столе появляется сковородка. Иван выглядит так уютно, так мило в моей кухне, что сердце щемит. Опять специально майку не надел, тело свое красивое показывает. Думает, на меня это подействует… Действует, конечно, но я показывать это не стану. – У тебя, – указываю пальцем на его шею с приличным кровоподтеком, – ой. – Нда… надо придумать какую–то легенду для Артема и парней. Боюсь, если сказать правду, они выступят на тебя с осиновыми колами и чесноком. Поделом ему, вообще не жалко. – Ври что хочешь, только мой брат не должен узнать правду. – Понял, – он проводит ладонью по шее и, коснувшись синяка, морщится. – Я тут думал всю ночь. – Ты спал, я слышала твой храп. – Я не храплю! – Да, конечно…. – Ладно, я думал вечером, потом утром…. Вот, давай встречаться по-настоящему. – Нет. Втягиваю носом аромат жареных яиц и сосисок. Я не ела со вчерашнего обеда. – Юль, я накосячил, знаю, – Иван крутится рядом со мной с лопаточкой, накладывает еду, чай наливает, – но тебе лучше меня не найти. – Очень самоуверенно. – Сама подумай. Я вот, – он тыкает лопаточкой в пресс, – сильный и привлекательный, работа у меня есть с неплохой зарплатой, жилье, – кивает на стенку, разделяющую наши квартиры, – я тебе нравлюсь, ты мне очень сильно нравишься. И я решил, что пора завязывать с тусовками, совсем. Серьезным буду.