Мне серьезно везет, когда дело касается Лукаса Торна. Ох, вот и я туда же. Называю его полным именем. Пока мои ноги болтались в воздухе, я испустила «ууф» и извернулась встать на четвереньки, прежде чем взглянула на самый совершенный образец мужчины, когда-либо проклятый Богом. — Торн. — Я избегала его имя. Как обычно. Но схватила протянутую руку, которая помогла мне встать на шаткие ноги. С ухмылкой он сунул мне в руки бумажный пакет и наклонился. — Я заказал тебе еще молочный коктейль. — Привлекший всех парней в мой двор, — пошутила я, вспоминая слова песни. — Забавно, тогда уж на улицу, раз твой двор заперт… Я сглотнула. — Челси милая. Его улыбка стала шире, и он отошел на шаг. — Да, да, именно так. — Она в твоем кабинете. В кресле. Пишет сообщение Барни. — Что? — Она такая жгучая, но немного шумная. — Ты бы тоже такой была, если бы я собирался сорвать одежду с твоего тела. У меня отвисла челюсть. У него тоже. А потом он потер шею. — Прости, зря я это сказал. — Нееет, — поддразнила я. — Собираюсь сидеть здесь, есть и не смотреть на то, как ты изменяешь Понедельнику, Вторнику, Четвергу, Пятнице и Субботе, хорошо? — Хорошо. — Он не двигался. Игнорируя его, я начала доставать из пакета еду. Слишком хорошо знаю Лукаса, чтобы понять, он хотел сказать что-то еще, но я больше не могла выносить этот разговор. Когда спустя час Челси ушла, ее волосы не выглядели растрёпанными, а юбка мятой. Я ожидала, что она будет одета задом наперед или хотя бы разорвана. Ничего не могла поделать — мои глаза жадно искали хотя бы что-то, указывавшее на прикосновения Лукаса. Но тщетно. Я все еще смотрела в ее сторону, когда двери лифта закрылись. — Любопытно? — спросил Лукас из-за спины. Расправив плечи, я отказывалась смотреть на него и притворилась, что проверяю почту. — Дай угадаю. Ты целуешь ее, она стонет, кричит твое имя, вы оба кончаете менее чем за полчаса. Ведь, если начистоту, тебе, похоже, нравится эффективность. А после ты отправляешь ее по своим делам смачным шлепком по попке. Его смешок меня взбесил. Ярость это хорошо. Злость моя защита. Она охраняет стены между нами. Он ушел. По крайней мере, я так думала и считала, что уже в безопасности. Но дьявол появился снова и бросил что-то на мой стол. Это был золотой конверт. Я посмотрела на него, а потом отодвинула ручкой к краю стола. — Что это? Он облокотился своими локтями на стол и пожал массивными плечами. — Открой. Я любила сюрпризы, о чем Лукас, конечно же, знал. Поэтому я разорвала конверт, словно на мой день рождения, и чуть не расплакалась, когда увидела, что он мне дал. — Знаю, у тебя туго с деньгами, и это единственный способ, который я смог придумать, чтобы убедиться, что ты поешь вечером. Прими это в качестве извинений. И, быть может, тогда ты хоть немного простишь меня за эпизод с гинекологом. Я улыбнулась ему. — Это мой любимый ресторан. — Я в курсе. — У них подают стейки. — Другую еду тоже, но да, — он усмехнулся. — Уходи пораньше и иди поешь, закажи, что захочешь. — Это подарочный сертификат на три тысячи долларов. — Ага. — Лукас, этого достаточно приблизительно для четырех очень хороших ужинов. — Ага. — Ты кормишь меня! — вскрикнула я. Он сначала огляделся, а потом посмотрел на меня, его глаза сверкали. — Мужчина с большими руками засовывал тебе между ног какую-то хрень, так что это минимум, который я могу сделать для тебя. Глаза наполнились слезами. Он был таким милым. И это сбивало с толку. Я любила и ненавидела его за это. Не думаю, что понимала до этого момента, как нервничала из-за фальшивой помолвки и перспективы встречи с Кайлой. — Спасибо. И прежде чем смогла бы остановить себя, я встала, потянулась через стол и поцеловала его в щеку. Кожа была шершавой и восхитительно теплой. Он медленно сглотнул, его взгляд, затуманенный желанием, встретился с моим. — Повеселись. — Почему бы тебе не пойти со мной? Я имею в виду на неделе или… Он отступил и улыбка исчезла. — Вечером я встречаюсь с Челси, и остаток недели у меня тоже забронирован. — О. — Дерьмово, когда тебе отказывают. Очень. Возможно, с Лукасом так было всегда, просто раньше я не понимала, насколько сильно. И осознание этого словно ужалило, гордость получила сильнейший удар, когда он отступил еще дальше, ругнулся и ушел в кабинет, захлопнув дверь. Один шаг вперед. Когда он показал, что действительно достоин спасения. Достоин любви. И десять гигантских шагов назад.