Уж не помню, в каком классе я учился, когда в нашем почтовом ящике оказалась повестка. Ученику то ли девятого, то ли восьмого класса Подушкину надлежало встать на учет в военкомате. Я отправился по указанному адресу, где мне дали анкету. Паспортные данные я заполнил быстро, потом пошли другие вопросы. Каким видом спорта занимаетесь? Да никаким. Ваш любимый вид спорта? Сначала я подумал, что уже дал ответ, потом догадался, что могу тренироваться в беге на короткие дистанции и любить художественную гимнастику, и по-детски честно написал, что занятия физкультурой меня не привлекают. По всем кабинетам я прошел беспрепятственно. Но в последнем сидела бабуля, у которой на голове было сооружение, смахивающее на любимую мною плетеную булку. Пожилая дама стала задавать вопросы: – Что ты больше всего любишь? – Читать, – ответил я. – Я имею в виду из еды, – уточнила врач, – ну, например, макароны или картофель. Я задумался и в конце концов заявил: – И то, и другое. – Ладно, – кивнула бабулька. – Чем лапша отличается от вермишели? – Ничем, – удивился я. – А собака от кошки? – продолжала врач. – Собака – это собака, а кошка – это кошка, – ответил я, – вот в этом разница. – Все остальное у них одинаковое? – осведомилась тетка. Я начал загибать пальцы. – Четыре ноги, хвост, туловище. Голова. Строение тела похожее. Только собака – это собака, а кошка – это кошка. – Отлично! – похвалила меня дотошная бабуля. – Скажи, можно ли есть компот вилкой? Я вспомнил, как вчера добыл из своей чашки узвара чайной ложкой круглую винную ягоду, а она тут же шлепнулась на скатерть. Николетта посмотрела на меня и заорала: – Взрослый совсем, а до сих пор не можешь запомнить, что ягоды из компота вынимают вилкой! – Ваня, – окликнула меня тетка Айболит, – что ты решил? Можно есть компот вилкой? – Конечно, и даже нужно! – заявил я, радуясь, что знаю правильный ответ. Доктор кашлянула. Мальчик, недавно прочитавший романы Рэя Брэдбери, Айзека Азимова, Станислава Лема, решил, что настала минута, когда он может высказать свое желание. И я заявил: – Очень хочу служить в космических войсках. Но вообще-то я мечтаю стать таким, как Крис Кельвин. – Это кто такой? – ожила медсестра, которая до сих пор молча сидела за столом у стены. – Ученый, он прибыл на Солярис и встретил там свою умершую жену. Это если кратко. Если хотите, я расскажу подробно, – оживился я. – Спасибо, Ванечка, – приторно ласковым голосом остановила меня доктор. – Ступай, детка, в коридор, подожди там. Я вышел в небольшой тамбур, который отделял кабинет врача от общего коридора, и услышал вопрос медсестры: – Этому какой диагноз указать? – Пиши: бытовой идиотизм, – ответила врач. Я прогнал это воспоминание и решительно отверг попытку Бориса пойти в магазин. – Мы с чайником сейчас уедем вместе, не хочу лишний раз домой заезжать. Глава четырнадцатая Дом, где жила Ильина, находился в районе, который даже в советские времена считался отдаленным и неблагополучным. Я побывал здесь всего один раз, не помню, сколько мне тогда было лет. Девять? Десять? И с этим посещением связана странная история. Пожалуй, это была единственная поездка, в которую маменька по непонятной причине взяла с собой меня. Николетта позаимствовала у домработницы старое пальто, платок и оставила дома шикарную сумку. Маменька опасалась, что преступные жители окраины столицы налетят на нее с кистенем, арбалетом, зарядят базуку и отнимут деньги. Поэтому она велела: – Вава! Нарядись в прошлогодние штаны, куртку, в которой прислуга помойку выносит, и не умывайся утром. Удивленный ее распоряжениями, я выполнил их все. Перед выходом маменька вручила мне конверт с деньгами и отдала новый приказ: – Спрячь его на себе, пристегни булавкой к майке, сверху натяни свитер. Мы едем в адское место, к пролетариям. Из того путешествия я запомнил почти все, наверное, потому, что был очень напуган. Когда мы вылезли из такси, я огляделся по сторонам. Да, пейзаж был иной, чем на улице, где мы жили. Сейчас я видел не добротные дома, построенные в начале двадцатого века, а ряды пятиэтажек. Но прохожие выглядели обычно, они шли куда-то по своим делам, молодые матери катили коляски, бегали дети. Никто не собирался налетать на нас с кистенем, вопя: – Отдай кошелек! Правда, одеты прохожие были проще, чем в центре Москвы. Около нашего дома почти все дамы щеголяли в дорогих шубах, а здесь женщины предпочитали драповые пальто с узкими воротничками из кролика. Помнится, мы зашли в один дом, Николетта велела мне подняться на самый верх и стоять там, пока она не позовет меня. Потом забрала у меня деньги и пошла вниз по лестнице. Я услышал ее голос: «Открывай немедленно». Я сел на подоконник и заскучал. Не знаю сколько времени прошло, кажется вечность, потом до моих ушей долетел громкий стук. Я сообразил, что кто-то вошел в подъезд и не придержал дверь, вот она и хлопнула. Послышались быстрые шаги, и опять наступила тишина. Вскоре раздался скрип, женский возглас: – О, Господи! – и стук. Похоже, теперь кто-то выглянул из своей квартиры, почему-то испугался или удивился и захлопнул дверь. И через мгновение передо мной возникла маменька. Она сунула мне конверт: – Спрячь! Пристегни булавкой! Пошли! Она выглядела очень злой, я безропотно выполнил все ее приказы. Из такси мы вышли не у нашего подъезда, а возле булочной. Николетта схватила меня за плечи, встряхнула и процедила: – Если кому-нибудь скажешь, куда мы ездили, тебе никогда не купят новых книг!!! Ясно? Я так перепугался, что смог лишь кивнуть. Почему эта история вдруг сейчас мне вспомнилась? Я давным-давно ее позабыл. Я огляделся по сторонам. Сейчас район изменился. Здесь выросли разноэтажные дома, люди ничем не отличаются одеждой от тех, кто поселился в центральном округе. Повсюду разбросаны магазины, дом, в котором жил Антипин, стоял в укромном углу. Я подъехал к нему по узкой улице, которую ограждал с двух сторон глухой бетонный забор, и увидел… пятиэтажку. Наверное, последнюю из уцелевших. Местность показалась мне знакомой. Я зашел в первый подъезд и увидел слева дверь, обитую дерматином… Время будто остановилось, я почему-то снова ощутил себя школьником, быстро открыл замки и вошел внутрь. Отчего мне кажется, что я уже тут бывал? Прогнав странное ощущение, я снял куртку. Вешалкой здесь служила прибитая к стене деревянная палка с железными головами слонов, хоботы которых выполняли роль крючков. Я улыбнулся и обежал взглядом прихожую. Да уж, порядком здесь и не пахнет. На полу темнела грязная бежевая куртка, была расшвыряна обувь и валялась белая упаковка от жвачки. Я надел на ботинки взятые с собой бахилы и отправился изучать апартаменты. Никакого холла тут и в помине не было. Прихожей служила часть коридора. Напротив вешалки темнела закрытая дверь. Я толкнул ее и увидел совмещенный санузел, который был маловат даже для морской свинки. Там находились крохотный унитаз, сидячая ванна, длинный кран, который можно повернуть к маломерному рукомойнику. На полу красовались скомканное полотенце, грязные джинсы, разорванная упаковка от бритвы. Сам станок лежал на раковине. Я сделал шаг дальше по коридору. Кухня. Она была ненамного просторнее санузла, метра четыре, не больше. Двухконфорочная плита, мойка, разделочный столик, пара табуреток. Роль обеденного стола исполняла откидная доска. На ней лежала масса вещей, на мой взгляд, несовместимых с местом, где готовят еду. Скомканные бумажные носовые платки, коричневый шарф, щетка для волос, шерстяная шапка, несколько черных носков, брючный ремень. Дальнейший путь привел меня в гостиную, на фоне кухни она казалась просторной, наверное, тут десять квадратных метров. Диван, два кресла и «стенка» – набор разных шкафов, в ней было место и для телевизора. И он там стоял, в отличие от мебели, современный, дорогой. Вадим жил в интерьере прошлого века, единственное, что он купил – «волшебный ящик». Не знаю, какой порядок тут царил при жизни первого мужа незнакомой мне Ирины, но сейчас вещи из шкафов были вывалены на софу. Я решил сначала осмотреть вторую комнату, а уж потом разобраться с тем, что валялось на софе, опять вышел в коридор и увидел, что он закончился. Но Гога же объяснил, что у них было две комнаты. И где вторая? Пришлось вернуться назад. Я еще раз окинул взглядом стенку, потом стал открывать высокие шкафы. Тот, что располагался у окна, скрывал дверь в другую комнату. Я втиснулся внутрь, спальня походила на пенал, где умудрился поместиться крохотный столик, на нем лежали пустая коробка из сетевой харчевни и пластмассовая ложка. Еще тут стояли табуретка и узкая кровать. На ней лежала девушка. Я не ожидал увидеть кого-либо в квартире, поэтому опешил, а потом громко сказал: – Добрый день! – М-м-м, – простонала незнакомка, – какого … ты меня разбудил? Я только в девять сюда приперлась! Блондинка села, а я деликатно отвернулся. Навряд ли девушка обрадуется, когда сообразит, что на нее голую глазеет незнакомый мужчина. – Ты кто? – бубнила тем временем девица, не размыкая век. – Ну, че тебе надо? Не предупредили меня, что мужик появится. Произнеся последнюю фразу, красавица наконец открыла глаза. Я испугался, что сейчас она завизжит, поэтому быстро заговорил: – Добрый день, меня зовут Иван Павлович Подушкин. Я не насильник, не вор, вошел в квартиру с разрешения ее владельца, он дал мне ключи. Девица рассмеялась, потом спокойно встала, потянулась и велела: – Ну-ка, Иван э… э… э… – Павлович, – подсказал я. – Обойдемся без отчества, – отмахнулось бесстыдное создание. – Принеси мне из комнаты халат. Или сразу начнем?