Люба сунула мне в руку картонную карточку и убежала. Я поднес карточку к лицу и ощутил аромат дорогого мыла, которое производит одна не очень известная российскому покупателю фирма. Она не поставляет нам свой товар, но Боря достает мыло для меня в интернете. Мало мне Моцарта, Шнитке, Губайдулиной, «Истории Египта», решения заводить отношения только с женатыми, понимания, что в браке преодолевают проблемы, которые создал сам брак… Вот мало всего этого, у нас еще и любимое мыло одинаковое! Глава восемнадцатая На следующий день ровно в полдень я позвонил в домофон, и тут же раздался щелчок. Кто-то впустил меня, забыв спросить, к кому я пришел. Я вошел в просторный подъезд, увидел холл, пол которого покрывал ковер, мраморную лестницу с ковровой дорожкой, стол с лампой. В одной стене мерцал камин, около другой возвышались два кресла с подушками, на подлокотниках висели пледы, над ними полка с книгами. Я часто захожу в разные здания, бываю в типовых пятиэтажках, в так называемом элитном жилье и давно понял, что интерьер парадного не зависит от количества денег у жильцов. До сих пор в моем рейтинге интерьеров первое место занимал подъезд в отдаленном районе в доме, который никак нельзя назвать элитным. Лифта там не было, зато висел плакат с надписью: «Хорошо, что ты пришел, если нужен туалет, спустись туда». Ярко-красная стрелка указывала вниз, там находилась лестница, которая вела в подвал. Когда я из любопытства пошел туда, то очутился в просторном зале на минус первом этаже и увидел дверь с табличкой «Уголок мечты для тебя». За ней я увидел унитаз, раковину, бумажное полотенце и рулон пипифакса. Сначала я очень удивился, но потом сообразил: если в доме проведены вода и канализация, то несложно установить в подвале сантехническое оборудование. Изумило меня другое. Там еще устроили настоящую кухню с чайником, свч-печью, холодильником. В шкафчике нашлись заварка, растворимый кофе, печенье, дешевые конфеты, в холодильнике несколько упаковок плавленого сыра, и опять висел плакат: «Отдохни, потом убери за собой. Не кури, не пей здесь». Я вернулся на первый этаж, и тут мой взгляд наткнулся на два пластиковых контейнера. На их крышках белели записки: «Будь другом, надень бахилы», «Будь другом, брось сюда использованные бахилы». И вот теперь я стою в парадном фешенебельного дома и любуюсь интерьером. Дело не в том, сколько денег у жильцов, дело в том, какие люди живут в доме. Консьержки не было, вероятно, у нее сейчас обеденное время. Я стал подниматься по лестнице и увидел, что в доме на каждом этаже одна квартира. Центр Москвы, тихий угол Старого Арбата, не путайте, пожалуйста, с одноименной улицей, на которой вечно толпится народ. Нет, в переулке, где живет Татьяна Димкина, тишь да гладь, да божья благодать. При доме огромный двор, огражденный забором, крытая площадка для машин. Скорей всего стоимость квартир здесь запредельная. Я поднес руку к звонку, но дверь распахнулась сама собой, на пороге стояла худенькая девочка. – Вы, наверное, Анастасия? – улыбнулся я. Девочка молча кивнула. – Меня зовут Иван Павлович Подушкин, – представился я, – окажите любезность, позовите Татьяну Николаевну. – Ма, – закричала Настя, – это к тебе. В холл вышла Димкина. – Добрый день, – улыбнулась она, – проходите… Договорить фразу хозяйке не удалось, домофон стал исполнять бравурную мелодию. Настя, не посмотрев на экран, нажала пальцем на кнопку. Дверь распахнулась, в прихожую ворвалась девушка с ярко накрашенным лицом. – Убийца! – завопила она. – …! …! …! Настя отбежала подальше и вжалась спиной в стену. Татьяна закатила глаза. – Люда! Прекрати! – Ты убила мою бабушку! – еще громче завизжала незнакомка. – Отравила! Димкина издала протяжный вздох. – Мила, остановись. Серафима Андреевна скончалась от сердечного приступа. – После того, как вы ее чаем угостили, – неожиданно тихо ответила незваная гостья. Татьяна покачала головой. – Понимаю, тебе тяжело, ты лишилась человека, который из кожи вон лез, чтобы прокормить тебя да исполнить все твои желания. Но включи мозг и подумай. Мосина в нашем доме работала почти пятьдесят лет. Еще до моего рождения служила домработницей у Филипповых, а когда ей стало трудно с квартирой управляться, Семен Кузьмич посадил ее в подъезде. Зарплату Серафиме собирали с наших пяти квартир по тридцать тысяч в месяц. И где бы еще она такой оклад получила? А? Людмила стиснула губы и не произнесла ни слова, а Димкина продолжала: – Жильцы в доме старые, тут еще наши, увы, уже покойные, родители обитали. Все в курсе, что у Симы сын с невесткой были наркоманы, от передоза умерли, она одна воспитывает внучку-сироту, поэтому помогали ей как могли. Вещи ты получала от дочерей Колкиных и Ореховых, я оплачивала репетиторов, хотела, чтобы ты, Люда, в вуз поступила. Олег, сын Семена Кузьмича, тебя ухитрился устроить в институт, где ректором служит. Ты написала сочинение на тройку, английский и русский сдала на ту же оценку. Девять баллов всего! Такой абитуриентке вылет обеспечен. Да чудо случилось, у тебя неожиданно другой результат оказался. Пятнадцать очков ты заработала! Три на три умножили и столько получили! Вот же удивление. И после всего этого ты приходишь ко мне и обвиняешь меня в убийстве Симы? Очнись! Совесть есть у тебя? Красивая у тебя куртка, да? Откуда она? Я подарила. И брючки модные, и сапожки. Все Татьяна Николаевна тебе принесла. Уходи-ка спокойно, перестань нести чушь об отравлении Серафимы. Да, незадолго до смерти она угостилась моим чаем, но я ей постоянно заварку по вечерам предлагала. Вспомни, сколько лет твоей бабушке было? Девяносто пять! И поблагодари Бога, что она до столь преклонного возраста сохранила ум, ничем серьезным не болела… – Вот-вот! – ожила Людмила. – Ничем не болела. Ваша приживалка Настя ей чайник приперла, и все! Отравили Серафиму Андреевну! Я без разрешения вмешался в беседу: – Уважаемая Людмила. Давайте представим, что вы правы. В смерти вашей бабушки виновата Татьяна. – Да, да, да, – обрадовалась моим словам девушка, – верно. – Но возникает вопрос, – продолжал я, – что получила госпожа Димкина от смерти Серафимы? – Что? – повторила девица. – Да, – кивнул я. – С какой целью Татьяна лишила жизни консьержку? Что имела ваша бабушка? Многоэтажный дом в ближайшем Подмосковье? Успешный бизнес? Многомиллионные счета в банках России? В офшорах? Коллекции предметов искусства? Драгоценности? – Нет, – пробормотала глупышка, – только квадратные метры у нее и были. – Татьяна получит ее квартиру по завещанию? – осведомился я. Скандалистка сделала неприличный жест. – А вот ей! Там я прописана. И на фига Димкиной квартира в подвале? Мы в этом подъезде живем! Только не в шикарных комнатах, как богатые. За лифт завернете, там лестница, спуститесь по ней и в дверь упретесь! Такая нора никому не нужна. Да еще в бабкину комнату звонок проведен, если кто поздно возвращался, Сима вскакивала и неслась дверь открывать. – Ты могла бы избавить пожилую женщину от этой необходимости, – взвилась Татьяна, – сама бы поднималась. – Еще чего, – огрызнулась Мила, – мне за это денег не платили. – У каждого преступления есть мотив, – продолжал я. – Зависть, убийство шантажиста, получение наследства, ревность и так далее. Безмотивные преступления редки, чаще всего их совершают психически больные люди. В случае Серафимы наследство, зависть, шантаж или месть не работают. Татьяна намного успешнее и состоятельнее пенсионерки, у нее свой бизнес и нет мужа. Димкина свободна. Какой смысл ей убивать старуху, которая по причине преклонного возраста вскоре сама отправится на тот свет? Людмила повернулась лицом к входной двери и пнула ее ногой. – Танька убила мою бабушку! Я осталась без денег. Поесть не на что купить! – Не маленькая уже, – возмутилась Димкина, – иди работать! Пора, наконец, за ум взяться. Привыкла за счет Серафимы жить! – Пошла на …! – заорала красавица. – Прямо сейчас двину в полицию и расскажу все, что знаю! Ага! Побледнела! Пытаешься сообразить, что мне известно? Все! Если не хочешь сесть в тюрьму лет на двадцать, то плати мне полмиллиона рублей. Перепиши на меня свою квартиру, а я тебе, так уж и быть, позволю жить в нашем подвале. А мужик твой пусть заткнется. Я все знаю. Все! Звонок ночью слышала! Бабка дверь открывала! Вот так! Людмила опять пнула сапогом дверь и убежала. Глава девятнадцатая Хозяйка повернулась ко мне: – Простите за безобразную сцену. Людмила с этим разговором не первый раз заявляется. Она бездельница, жила – не тужила, Серафима все ее прихоти исполняла. Ну, да хватит о наглой лентяйке говорить. У меня терпение лопнуло, если еще раз появится, припугну нахалку тем, что квартира в подвале устроена незаконно. Выселить Людку могут. Настя! Настя! – Я тут, – произнесла девочка, которая ухитрилась втиснуться между стеной и консолью, на которой горела лампа. – Ты здесь! – изумилась крестная мать. – Ага, – прошептала Настя. – Зачем затаилась? – рассердилась Татьяна. – Почему не ушла, когда психопатку увидела? Девочка опустила голову, но ничего не сказала. Татьяна продолжала: – Что я тебе велела делать, когда эта ненормальная впервые тут скандал закатила? – Если Людмила еще раз появится, я должна сразу уходить в свою комнату, – процитировала племянница. – А ты как себя ведешь? – не утихала Димкина. – Тут стою, – прошептала Настя. – Зачем? Отчего меня не слушаешься? – сыпала вопросами Татьяна. – Что я тебе объяснила, когда к себе забирала? Настя всхлипнула. – Что ты работаешь, не любишь, когда в доме живет посторонний человек, няню для меня нанимать не намерена. Я взрослая, мне четырнадцать лет, паспорт получила. Меня не надо из бутылочки по часам кормить, памперсы менять. Но я должна слушаться свою крестную мать, иначе окажусь в… в… интернате-е-е!