– Архив Якову навряд ли нужен каждый день, следовательно, его можно убрать куда подальше. Но работать по делу, не имея под рукой нужной информации, невозможно. Димкин опасался заводить папку в интернете. Он опытный хакер и отлично понимал: все, что есть в Сети, может попасть в руки посторонних людей. Самый безопасный телефон – кнопочная «Нокиа» без выхода в интернет и фотокамеры. И самое лучшее место для хранения информации – обычная картонная папка с бумагами. Ее легко сжечь, если в дом попытаются ворваться люди с дурными намерениями. И тогда все, конец, сведения погибли, их не узнать. Да, можно удалить файл, но его могут восстановить. Или я ошибаюсь? – Удалить-то просто, но информация останется на жестком диске до тех пор, пока все блоки не заполнятся новыми данными, – уточнил Боря. – Стертую информацию восстанавливают с помощью специальных программ, порой это сложная задача, иногда невыполнимая, но часто успешно решаемая. Яков где-то спрятал бумаги, мы опять вернулись к той же теме. Я встал. – Давайте позвоним Татьяне, попросим у нее разрешения тщательно обыскать участок Якова. И надо связаться с Геной Потаповым, лучше его никто не может обнаружить тайник. Окажись я на месте Димкина, то оборудовал бы хранилище неподалеку от своего рабочего места. – Надо начать с сарайчика, – воскликнул Борис. – Навряд ли Яков использовал общий дом для хранения архива. – Я тоже так считаю, – согласился я. – Надеюсь, Геннадий свободен. И надо сообщить Димкиной. Глава тридцать третья – Господи, – ахнула Татьяна, – как вы догадались, что в сарае есть еще одна комнатенка? Мы с Борисом молча оглядывали небольшое помещение, которое напоминало зал банковских ячеек. Все пространство было заставлено металлическими шкафами с отделениями, закрытыми дверцами с номерами и кодовыми замками. Гена улыбнулся и стал похож на кота, который наелся чего-то вкусного. – Простое рассуждение. Если мужик прятал бумаги с информацией, то он должен был устроить хранилище подальше от семейного очага. Дети, как правило, безмерно любопытны, в особенности подростки, они как обезьянки. Хочешь, чтобы наследник лет тринадцати-четырнадцати прочитал какую-то книгу? Занычь ее в своем шкафу в нижнем белье и скажи мужу трагическим шепотом: «Засунула подальше роман «Война и мир», надеюсь, Анечка его не найдет. Слишком откровенное произведение, не для ее возраста, мала еще, чтобы знать правду жизни во всей ее красе». И Анечка с трудом дождется, когда родители свалят из квартиры, кинется к шкафу в маминой спальне, отыщет там толстенный том и будет продираться сквозь текст в предвкушении правды жизни во всей ее красе. Я повернулся к Татьяне: – Вот почему на связке у Якова остались ключи, которые вроде никуда не подходят. Они открывают дверь за шкафом. Геннадий почесал переносицу. – Иван Павлович мне по дороге о мужике рассказал. Яков не дурак, не всякий прикинется нищим и станет изображать неудачника, являясь на самом деле опытным компьютерщиком. – Это да, – согласился я, – Димкин умен и в придачу хороший актер. – Роль отца семейства ему плохо удавалась, – сердито сказал Боря. – Яков третировал жену, детей, был жесток с ними. – Они был прикрытием, – вздохнул Гена. – Наверное, Димкин вступил в брак по расчету, он понимал, что холостой мужчина всегда является объектом для пересудов. Его считают или пидором, или больным. Я улыбнулся. – Иван Павлович, к вам мои слова не относятся, – спохватился Потапов. – Яков завел жену, чтобы не привлекать к себе внимания окружающих, не возбуждать интерес у сплетников. – Оля родила кучу детей, – покраснела Татьяна. – Значит, муж… ну… в общем, вы поняли. – И что? – удивился Гена. – Спать с бабой не означает любить ее. Ладно. Как я догадался, что в сарае есть еще одна комната? Осмотрел сооружение снаружи и сделал вывод: оно столетнее, но почему-то не развалилось. Посмотрел на крышу, вроде тоже вся жизнью побитая. Но если взглянуть сквозь мой хитрый бинокль, то станет ясно: под шифером есть другое покрытие, надежное, крепкое. Я на ваших глазах наверх слазил и убедился, что не ошибся. Верхний слой – фальшак, маскирующий отличную металлочерепицу. Измерил длину и ширину сарая, потом снял мерку с внутренних помещений. Цифры не совпали. Опять вышел на улицу, просверлил снаружи дыру в сарае. И что? Та же штука, что и с крышей. Под досками, которые старше моего деда, прятался новый брус. Подпол я искать не стал, под землей всегда сыро, никакая гидроизоляция не поможет. Если Яков прятал бумаги, то им необходимо сухое помещение. Ну я и допер, что за какой-то стеной, определенно, есть еще одна комната. Дальше просто. Народ мыслит стандартно, маскирует дверь туда, куда никому постороннему нос совать нельзя, всякой мебелью или ковром. И оказался прав, створку закрывал стеллаж. Респект тому, кто его делал, обычно от колесиков на полу остаются следы. А здесь никаких царапин. Я откатил шкаф. За ним дверь! Понятно, что в ней был замок. Но! Геннадий потряс электронной отмычкой. – Спасибо научно-техническому прогрессу! Кодовые замки на ящиках тоже легко открыть, правда, с помощью другой отмычки. – Не надо ее применять, – неожиданно сказал Борис. – Я нашел в компьютере Якова файл, там были только цифры. Ну, например, один, сто, шесть, три, пять; два, девять, девять, ноль, и так далее. Я не понял, что это за числа. Сейчас ясно. Первое – номер ячейки, остальные код. Сейчас вам его сообщу. – Ой, да ладно, – засмеялся Потапов, – вот еще, возиться. С этими словами Геннадий вытащил из своей здоровенной сумки что-то вроде дрели, поднес ее к кодовому замку и воскликнул: – Раз, два, три, елочка, гори! Щелк, и дверца открылась. – Ну и ну! – ахнула Димкина. – Мне просто страшно стало. Значит, никакие замки от грабителей не спасают? – Обычный домушник, который решил в летний период поживиться в квартире людей, уехавших отдыхать, такой аппаратурой не располагает, – успокоил Гена нашу клиентку. – Во-первых, большинство воров не знают о ее существовании. Во-вторых, она очень дорогая. Люди, все надо уметь, всему нужно учиться, даже воровству. И если в квартире не занычены большие ценности, нет коллекции предметов искусства, то настоящие профи туда не придут. Они всегда заранее разведку делают. Сейчас, когда народ от соцсетей ополоумел, посторонних даже в свою постель пустил, серьезным преступникам легко найти объект для грабежа. – Почему вон у того шкафа всего одна дверь? – заинтересовался я. – Может, там хранится самое интересное? – Давайте с него и начнем, – обрадовался Потапов. – Вдруг Иван Павлович прав, створка у него единственная! Гена ловко справился с замком. Я увидел полки, а на них так называемые «общие» тетради. Не знаю, пользуются ли они сейчас спросом, а во времена моего детства их продавали во всех книжных магазинах. Тетрадки были двух видов – в клеточку и в линейку. Я взял одну тетрадь, открыл ее и стал читать текст, написанный чернилами. «Тысяча девятьсот семьдесят второй год. Второе января. Сергей Николаевич Злоткин. Ел в постные дни котлеты. Изменил жене с продавщицей Ксенией в сельпо. Десять рублей». «Девятое января. Моркина Елена. Сделала аборт. Двадцатка». «Шестнадцатое января. Волкова Зинаида. Насыпает свекрови в суп пурген. Червонец». Я не выдержал и рассмеялся. – И что забавного? – удивился Гена, который стоял рядом и тоже читал записи. – Пурген, – сказал я, – наверное, сегодня это лекарство не очень популярно, но в тысяча девятьсот семьдесят втором году это слабительное пользовалось успехом у граждан. Незнакомая нам Зинаида, вероятно, боялась при всех выяснять отношения с матерью мужа, она ей тайно гадила. – Скушает свекровь супчик и прилипнет к унитазу, – захихикала Татьяна. Я продолжал листать страницы. Записи везде были похожи. Число, имя, фамилия, некий проступок, сумма. Количество денег варьировалось от ста до десяти рублей. Один раз, правда, встретилась другая цифра. Я перечитал эту запись несколько раз: «Десятое декабря. Пупырин Константин. Утопил в проруби дочь своей сожительницы Карповой Валентины. Изобразил несчастный случай. Двести целковых». – Что это? – удивился Гена. – Боря, найдите календарь за тот год, когда делались эти записи, и скажите: январь, второе, девятое, шестнадцатое, какие дни недели? – Воскресенье, – после небольшой паузы сообщил батлер. Я отдал ему тетрадь. – Проверь остальные, допустим, до мая. – Все записи делались в воскресенье, – спустя минут пять сказал Борис. – А почему вы этим интересуетесь? – Я не воцерковленный человек, – признался я, – но читал Библию, ради интереса изучал разные книги о православной вере. Кроме того, я состою в дружбе с одной пожилой дамой, которая посещает все службы… Перед моими глазами предстала матушка Амвросия, она улыбнулась и ласково произнесла: «Ванечка! Сегодня седьмой день недели, спасибо, что приехал, привез нам подарки. Но в другой раз приезжай в выходной к семи пятидесяти. Каждое воскресенье – литургия, на службе постоишь. Исповедаться надо в субботу, но можно и перед литургией. Сделай мне подарок, прими причастие! Вот только без исповеди до него не допускают». Я вздрогнул, прогнал видение и сказал: – Заметки делал тот, кто слышал исповеди людей в церкви. Они признавались в своих грехах, а их потом шантажировали. – За семьдесят второй год автор получил одну тысячу девятьсот семьдесят шесть рублей, – заявил Борис. – Огромная сумма для тех лет. Гена, вскрывай все шкафы. Очень скоро мы увидели, что в ячейках хранятся картонные папки с матерчатыми завязками. Я взял первую попавшуюся, открыл ее, пробежал глазами один лист и принял решение: – Забираем все документы. Вероятно, где-то в них найдется ответ на вопрос: кто лишил жизни Якова и замаскировал убийство под бытовую неосторожность. Татьяна, очень прошу вас никому не сообщать о том, что мы здесь сегодня обнаружили. Если вся семья погибла из-за Димкина, то вы тоже можете стать жертвой. Дойдет до убийцы весть о том, что к нам попали документы, и он постарается убрать всех, кто знает о нем правду. Глава тридцать четвертая Когда мы вернулись домой, я почувствовал неприятный запах и попросил Бориса проветрить квартиру. – Не пойму, откуда здесь вонь, – поморщился батлер. – Сейчас все проверю. – Вымою руки, поем и пойдем в офис, – решил я, – будем работать с бумагами. – Я хотел вам предложить тот же план действий, – улыбнулся Боря. Я направился в спальню и удивился. Хорошо помню, что перед нашим отъездом и здесь царил идеальный порядок. А сейчас подушка лежит на полу, плед на кровати скомкан, часы, которые всегда стоят на столике, тоже валяются на полу, рядом с ними книга… И запах! Я позвал Бориса. Батлер вошел в спальню и возмутился: – Что это? – Честное слово, я не швырял подушку, часы и книгу на пол, – засмеялся я. Боря наклонился и поднял тканевую закладку, которую я помещаю между страницами. Многие люди просто загибают угол листа, на котором прервали чтение. Но я воспитывался в семье писателя, поэтому приучен с уважением относиться к книгам, использую закладки. Они у меня особенные. Матушка Амвросия свободное время тратит на вышивание, она сделала для меня несколько очень красивых широких шелковых закладок. Сейчас Боря держит одну такую, но она почему-то мокрая.